передала слова
благодарности от старшего брата и положила на стол конверт с деньгами. Ее брат умел
держать слово.
И — такой штрих: Адольф купил для матери за 110 крон, а по тем временам это были
немалые деньги, великолепный гроб с металлической внутренней обшивкой. На это
многие обратили внимание.
Давным-давно я где-то прочитал — и у меня дрогнуло сердце — краткую надпись на
скромном памятнике Кларе Пельцль, который еще несколько лет назад можно было найти
на заброшенной Восточной аллее старого кладбища в городе Леондинге:
«Спасибо за то, что ты была в нашей жизни. Твои Адольф и Паула».
Говорят, именно эта могила в течение многих лет — зимой и летом — утопала в цветах. У
Клары Пельцль были любящие дети.
Она умерла в 1907 году, а через тридцать с лишним лет эта история неожиданно
получила свое продолжение.
В самый разгар антисемитской вакханалии домой к доктору Блоху пожаловали гости, предъявившие удостоверения весьма грозной и уважаемой на то время организации.
Несмотря на то, что на окнах квартиры доктора красовались звезды Давида и жирные
надписи «юде» — еврей, гости вели себя сдержанно и корректно.
Они сообщили, что находятся здесь по поручению одного высокопоставленного
частного лица, желающего по личным мотивам оказать господину доктору всемерную
помощь для организации немедленного отъезда его семьи в любую страну мира.
Практически, молниеносно, в течение двух дней, гости сумели продать за неожиданно
крупную сумму медицинскую практику врача, оформить необходимые для выезда семьи
документы и вручить билеты на океанский лайнер. А через некоторое время, уже в Нью-Йорке, доктор Блох с ужасом узнал, что репрессии против евреев в Германии вошли в
новую фазу: их стали арестовывать и заключать в концлагеря.
У юноши, который много лет назад прощался с любимой матерью, действительно
оказалась хорошая память.
А вы хотели бы иметь такого сына, милые женщины?
_____________
С 18 лет у Адольфа начинается взрослая жизнь. В Венскую художественную академию
с образованием четырех классов реального училища — что вполне, кстати, для этого
приемлемо — его не принимают. Обидно. Разве он бездарь?
Придет время, его рисунки пойдут нарасхват, появится даже возможность вести
сносный уровень жизни. Но обида на несправедливость при поступлении в академию
останется в нем навсегда.
А знаете, его можно понять. Будь они неладны, эти рафинированные венские
профессора: если бы тогда они были чуть добрее к угловатым парням из провинции… Как
знать, возможно, 20-ый век был бы куда милосерднее к миллионам безвинно
пострадавших.
_______________
Вена — красивейший и богатейший европейский культурный центр. С наступлением
сезона знаменитая Опера мощным магнитом притягивает знать высших репродукций.
Жизнь бьет ключом, кругом музыка, блеск и веселье. Мир создан для наслаждений, все
остальное — не стоит и малейшего внимания.
Той осенью безденежный Адольф ночует на скамейках дивных венских парков.
Перебивается случайными заработками: выбивает ковры, подносит чемоданы на Западном
вокзале, убирает снег на улицах — и регулярно отсылает Пауле мизерные суммы.
142
Люди добрые! Бойтесь романтических юношей, вынужденных ночевать в холодных
осенних парках и имеющих время задуматься о природе вечных праздников, царящих для
богатых и избранных!
_____________
Есть и сегодня кафе, где он когда-то появлялся ежедневно. Чашка горячего кофе и
маленькая свежайшая булочка — весь его дневной рацион. Ближе к зиме ему перестают
давать в долг. Сюда мучительно тянет, но без денег появляться стыдно. Что ж, запомним и
это. Придет время — предъявим счет. Подождем.
Спустя десятки лет, сразу после аншлюса — присоединения Австрии — здесь появится
скромная пара. Аккуратно одетый господин средних лет и молодая дама с улыбчиво-ясным лицом. Не глядя в меню, господин заказывает кофе с булочкой. Просит официанта
пригласить старую хозяйку. Кладет на стол четыре купюры по 50 крон, говорит, что он –
давний должник, но все как-то не получалось наведаться, очень рад, наконец, рассчитаться. Смеет надеяться, что теперь его не прогонят…
У хозяйки дрожат губы и руки. Молодая дама скучающе глядит в сторону. Это его
день. Одной обидой меньше.
_______________
Его Вена — это обшарпанные ночлежки, «Мужской дом для бедных» на берегу Дуная, изготовление рекламных плакатов и красочных картинок с изображением венских
архитектурных памятников. Здесь, не успев узнать жизнь с парадного фасада, он за
четыре года прозябания среди воров, мошенников, бродяг и проституток — вдоль и
поперек узнает ее грязную изнанку.
Но, кажется, грязь к нему не пристает. Он не становится одним из них. Он остается
самим собой.
___________
У него мало товарищей. По своей натуре он, как это принято нынче говорить, самодостаточен.
А мне кажется, именно в период венской юности в его сердце поселилась ненависть. И
к суперэлите буржуазного круга, которую с тех пор и навсегда он станет презирать, и к
асоциально-преступному элементу, коим он впредь будет нещадно забивать свои
концлагеря.
Другими словами, ненависть к обществу, которое его в свое время отвергло, и стойкая
неприязнь к несчастным обитателям ночлежек, париям и изгоям, единственным, кто его
тогда принял. Странно, правда?
_____________
Принято считать, что нелюди ненавидят весь мир, и мне бы очень хотелось щедрыми
мазками описать вам, как с самого детства мальчик Адольф мучил все живое, что
попадалось ему под руку. Душил соседских котов, обливал бензином и поджигал
недрогнувшей рукой жалких дворняг… Наверное, это неплохо бы вписалось в то, что по
его вине творилось после. Увы, подобные стереотипы, к сожалению, здесь мало
приемлемы. Все обстояло с точностью — до наоборот: известно, как он жалел бродячих
животных и, ночуя на улице, постоянно держал наготове краюху хлеба, чтобы делиться с
бездомными собаками. Впрочем, нас с вами вовсе не должна умилять чья-то любовь к
бедному зверью, правда?
Нас должно интересовать, в первую очередь, почему он так не любил людей. А это –
непростой вопрос.
_____________
143
Адольф Гитлер в Первую мировую. Фронт. Окопы. Рядовой солдат. Ефрейтор.
Гитлер крайний справа
Должность — посыльной полка. Звучит не очень убедительно. Что-то типа служки, обслуги, и полученная им награда — Железный крест — воспринимается несерьезно и даже
с внутренним подтекстом: ну и ловчила…
Да еще в его воинском звании — ефрейтор — нам тоже слышится некоторая
насмешка. Как будто все мы — генералы.
_____________
Та война унесла 10 миллионов, из них — 2 миллиона немцев. Сотни тысяч калек, вдов, сирот. Разруха, голод, горькое похмелье…
Тридцатилетний, травленный газами ветеран, совершенно ослепший, находится в
лазарете в Пазевольке.