Вижу фрагменты. Ботинки Мэгги. Мои серые штаны. Адам, лежащий на диване.
Адам?
Я снова сажусь. Слишком быстро. Комната вращается, и я падаю обратно.
— О, думаю, вам нужно ещё немного полежать, мисс Спиннакер.
Этот голос вызывает во мне отвращение. Тело напрягается, я осторожно приподнимаюсь на локтях.
И то, что я вижу, заставляет меня желать снова оказаться в отключке. Мэгги с кляпом во рту, привязанная к кухонному стулу. Адам на диване, его глаза полузакрыты, руки раскинуты. Дэниел сидит между ними, вгоняя шприц в руку Адама. Ампула, прикрепленная к шприцу, пуста.
— Знаешь, за что я люблю эти наркотики? — спрашивает Дэниел, закрывая шприц и убирая его в кейс, который держит. — Я называю их «жидкое согласие». Немного этого наркотика, и ты будешь счастлива сделать или помнить то, что я скажу тебе.
— Как? Он никогда бы не позволил тебе. — Я прерываюсь, ошарашенная тем, что Адам просто сидит там, закатав рукава и позволяя Дэниелу вкачать изменяющий сознание яд в свои вены.
— Ну, я не спрашивал разрешения, когда в первый раз делал ему укол, — говорит он с самодовольной улыбкой. — Но твой маленький дружок взбрыкнул. Большая доза сыграет другую роль, не так ли?
Адам сонно моргает, он выглядит потерянно.
Я раскорячиваюсь на ногах, дергаясь, как марионетка. Дэниел смотрит на меня с дивана. Он знает, что справится со мной, если захочет. Пытаюсь продумать варианты, но он не маленький. Плюс его не ударяли по голове.
Сжимаю пальцы в кулаки и пытаюсь выглядеть выше, чем я есть.
— Что ты хочешь от нас?
— Я хочу, чтобы вы показали мне, куда спрятали наркотики.
— Ни за что.
Он вздыхает, как будто для него это неважно. Затем снова открывает кожаный кейс и вынимает новый шприц. Мои глаза приковываются к этому шприцу, к прозрачной жидкости внутри.
— Знаешь, этот наркотик может изменить мир. Представь себе искоренение убийств. Учеников с отличными отметками. Бесстрашных солдат. Знаешь, сколько заплатит правительство за нечто подобное?
— Так вот чем это является для тебя? — Я чувствую ужас, сковывающий лицо в отвратительную маску. — Вот почему ты убил доктора Киркпатрик? Из-за денег?
Дэниел смотрит на меня.
— Убил её? Кто поверит в то, что я убийца? Это преступление спишут на кое-кого с тёмными прошлым. Возможно, с судимостью. На кого-то вроде твоего парня.
— Ты лжешь, — говорю я, качая головой.
— Разве? Он же уже преступник, так? Преступник и лжец. Что ещё он скрывает? Кто знает, не сознается ли он в немыслимых преступлениях?
Его улыбка, предназначенная мне — это проявление самого абсолютного зла, которое я когда-либо видела.
— Ты был там, возле тела доктора Киркпатрик? — спрашивает Дэниел Адама.
— Да.
— Ты видел её на том столе, верно? Так много крови, Адам, — говорит Дэниел, качая головой. — Как ты мог?
— Я сделал ей больно? — спрашивает он, нахмурившись в замешательстве. — Я не…
— Ты не сделал никому больно, Адам, — говорю я. А потом сердито поворачиваюсь к Дэниелу. — Ты законченный ублюдок.
— А ты связана, — лицо Дэниела искажается, и он вскидывает руку, ударяя Мэгги по рту.
Я не уверена, кто кричит громче — я или она.
Адам делает слабые попытки подняться, но Дэниел толкает его обратно.
— Ты никуда не пойдешь. Ты будешь сидеть здесь и думать обо всех причинах, по которым с тобой что-то не так.
От его слов Адам оседает обратно, я пытаюсь броситься к нему и слышу, как шприцы ударяются друг о друга в кармане. Дэниел берёт руку Мэгги в свою и приставляет иголку к коже прежде, чем я успеваю сделать шаг.
— Очень хорошо подумай о том, хочешь ли ты, чтобы это произошло, — говорит Дэниел. Затем он несильно втыкает иголку. Мэгги тихо всхлипывает, и мой живот сворачивается, как прокисшее молоко. — Ты покажешь мне то, что я хочу, или мы увидим, насколько много ей нужно, чтобы отключиться на месяц.
Адреналин пробегает сквозь меня, горячий и злой. Мой мир сужается до этой иголки возле руки Мэгги.
— Наркотики, мисс Спиннакер!
— Ладно, я покажу, где они, — говорю я, засовывая руку в карман. Чувствую кончик одного шприца и думаю о той жизни, которая не должна была быть у доктора Киркпатрик. И о жизни Джулиен, которую та также не должна была иметь.
— Они у тебя с собой? — скептично спрашивает он.
Да.
Они у меня, но я не могу дать этому произойти. Я не позволю ему выиграть.
Пытаюсь сформулировать слова губами, но глаза Мэгги умоляют меня. Не за себя. Она умоляет меня решиться. Осмелиться сделать всё правильно.
— Покажи, что у тебя! — кричит он, проталкивая иглу глубже.
Я вынимаю одну руку.
— Это лист испытаний, окей?
Я достаю его.
Но не вынимаю. Я вынимаю шприц. И я не знаю, как мне это сделать, когда он смотрит прямо на меня, но я не могу не попытаться. Я должна.
Пока я упорно пытаюсь найти способ, хоть малейшую возможность, Мэгги внезапно движется. Она сильно накреняется, отклоняясь от него, пока стул не опрокидывается набок.
— Ты коварная маленькая сучка! — говорит он, наклоняясь, чтобы схватить её.
Вот он.
Мой единственный шанс.
Я снимаю наконечник и бросаюсь вперед. Наношу удар туда, куда могу достать, и нажимаю на поршень быстрым сильным движением.
За доктора Киркпатрик. За Джулиен. За всех нас.
Он рычит и ударяет своей рукой по моей, отбрасывая меня прочь. Игла всё ещё болтается в его шее, когда он снова ударяет меня. На этот раз я быстрее. Уклоняюсь влево.
Дэниел отрывает шприц от кожи, читая наклейку с очевидным ужасом. Я хватаю ближайший тяжелый предмет, до которого дотягиваюсь — вазу с кофейного столика.
Размахиваю ей как летучая мышь, готовая ударить. Но мне не нужно бить его. Он тянется ко мне и спотыкается, падая на одно колено перед диваном. Он бледен и задыхается.
— Ты и понятия не имеешь, что ты наделала, — говорит он, глотая слова. — В этих шприцах такая концентрация… — Он прерывается, шатаясь на одной ноге. — Его так не тестировали.
Я заполняю воздухом легкие и добавляю смелости в голос.
— Ну, будем считать это моим экспериментом. Вот чем мы были для тебя, да? Экспериментами?
Он смотрит сначала на меня, а потом на свои ноги. Качает головой и оглядывается вокруг. Я представляю оленя в свете фар. И решаю использовать его же приемчики против него.
— Вы выглядите таким усталым, мистер Таннер, — говорю я, с усмешкой наклоняя голову. — Я слышала, вы сказали, что хотите присесть.
— Я не говорил… — Он прерывает себя, смотря на Адама на диване и Мэгги перед собой. Пытается сделать шаг, но его колени подгибаются. Наблюдаю, как он тяжело садится на диван, его длинные ноги согнуты под странными углами.