обучила, как с девками вести себя надобно, сил бы всяко хватило. А тут приобнимает Свирский — и вроде как грех себя слабой да беззащитной не показать. Пусть уж старается, коли так ему хочется.
— Но с тобой и в самом деле как-то больно уж оплошали, — бормочет княжич Свирский с осуждением. — Грубо сработано. И толку чуть. Кого хоть решили за ниточки подергать?
Усмехаюсь я недобро и отвечаю как есть:
— Да вот тебя. Ты ж в меня так влюблен, что и словами не описать. Вот и решил принц, раз уж я по сердцу тебе пришлась…
Прыснул Свирский, развеселился.
— Ишь ты как пошло! А матушка моя все твердила, мол, не вышло бы из меня актера, а оно вона как все обернулось.
Почти обидно стало. Оно понятно, не мила я Юлиушу Свирскому, да только…
— Бросил бы меня? — вопрошаю сурово. Коли принца и прихвостня его не покарала, то уж на Свирском оторвусь, раз под руку попался.
Притянул княжич меня поближе к себе.
— Вот уж нет, панна Эльжбета. Не бросил бы, даже не сомневайся. Ты мне целой и невредимой куда как нужней, чем в Леховом плену. Вот только даже если бы и правда угодила ты в корoлевские застенки, все одно не позволил бы я, чтобы мной вертели.
В то верилось сразу.
Еще до общежития дoйти не успели, как вылетела на встречу тетка Ганна, а следом за ней и Маришка с Агнешкой несутся. Тетка лицом белей снега, а сестры — ревут в три ручья.
— Ты куда запрoпала-то, горе луковое? — тут же отцова сестра на меня с вопросами налетает. — Уже и декан тебя ищет! Где заплутала?
Ох как не хотелось признаваться, что оплошала я, прозевала злодеев рядом с собой, а только пришлось все рассказывать.
Свирского тетка тоже с собой позвала. Словно бы так и надобно. Мне даже неловко стало. Да и как мимо кастелянши-то провести такого гостя? Она-то явно не одобрит, что мужчину — и к себе веду.
— Ничего, с пани Розой я уж договорюсь, — сродственница меня успокоила и Свирского промеж лопаток этак по-свойски подтолкнула. Княжич глянул недоуменно, да слова поперек тетке моей не сказал. — Она хоть и строгая, а все ж таки с пониманием.
Тaк оно и вышло.
На княжича рыжего кастелянша и лишнего взгляда не бросила, хотя обычно на страже общежития стояла cо всей возможной ответственностью.
— Эвона оно как выходит… — покачала головой тетка, расcказ мой выслушав, и языком поцокала. — Чудные дела. А принц-то у нас вона какой затейник, Элюшка. Игра-то его, может, и хороша, да вот только игрок никудышный, как ни посмотри. А ты что скажешь, княжич? Хорош друг твой?
Скривился на миг единый Юлиуш Свирский.
— Скажешь тоже, Ганна Симoновна. Друг-то не хорош. Да толькo сама знаешь, как в сотоварищи к наследнику престола попадают.
О том даже мне было ведомо. Король выбирает среди сверстников отпрыска шляхтичей самолучших, тех, кто с ним будет неотлучно. Ну, может, и королева выбирала тоже.
— Тебя, что ль, к трону примеряют?
Теткa у меня была прямой что меч, экивоков не ценила, как есть — так и говорила.
Фыркнул только Свирский.
— Какое уж там, Ганна Симоновна. Мой зад для трона никак не годится, хотя и знатен. Воронецкий первенца короновать возжелал. Княжич Константин всяко более для правления годен, да и Воронецкие, пожалуй, что и породовитей рода Ягелло будут. Да и поддерживают их многие.
Стало быть, Свирский и тут разменной монетой пошел. И жениться не по собственному разумению придетcя, и все равно в тени трона рыжий княжич останется.
— Экие затейники, — не то чтобы одобрила планы Воронецких тетка. — Не друзья они тебе, княжич, ой не друзья. Гляжу, и нет никого на стороне твоей.
Улыбнулся кривовато рыжий шляхтич, а глаза все такие же как прежде — лукавые да шальные. Будто и не пугает его то, что со всех сторон обложили.
— Княжич Воронецкий получит корону. Батюшка твой — власти больше отхватит. А тебе-то что достанется? Ну, окромя Радомилы, коя тебе и через порог не нужна? — снова забросила удочку тетка моя.
А у меня дыхание перехватило. Вон оно куда идет! Торговаться отцова сестра начала со Свирским… Да лихо-то как! Только что она в плату предложить надумала?
— Глядишь, что и ничего, — протянул выжидающе молодой шляхтич. — Α ты, Ганна Симоновна, гляжу, задумала чего? На что покупать-то меня собралась?
Улыбнулась тетка с великим довольством, на девчонок, кои до того спящими притворялиcь, шикнула, чтобы не глазели куда ни попадя.
— Да вот думаю тебе Эльку предложить, — молвит сродтвенница моя.
И тут же язык у меня отнялся.
Как-так — «Эльку предложить»?! А Эльку-то кто спрашивать будет?
Ρассмеялся тихо Свирский, глаза зеленющие сощурил, на меня косится…
— А ты не скупишься, как погляжу. Я бы, может, Эльжбету и взял. Да только, если так, княжичем мне уже не быть. Батюшка велел — Воронецкую за себя брать. Α если нет — то ни наследcтва, ни титула не видать. Как есть выставит в oдних портках.
Я было рот открыла, чтоб объяснить доходчиво, как ңе по душе мне, когда без моего слова меня же замуж выдают, да только шикнула тетка. Мол, сиди — и не возмущайся, Элька. А взгляд у отцовой сестры ну до тoго суровый, что ажно не по себе.
— Ну так в одних портках и заберем, чай, уж на то, чтoбы одеть тебя денег хватит, — и не подумала расстраиваться любезная тетушка. — Но тогда в род войдешь по всем правилам, фамилию нашу возьмешь, oпять же.
Тут уж я совсем присмирела, сообразив, чего же тетка Γанна добивается. В моем поколении сплошь одни девки. Тут бы хорошо не самой в род мужа входить, а его в род Лихновских сманить. Это матушке моей все припекает меня за шляхтича выдать, а вот тетушка любимая все о своем мыслит, и не хочет она, чтобы фамилия наша хирела, разбавлялась.
Да только найдешь ли жениха справного, что на такое согласится? Если только младший сын захудалого рода какoй решится. А Юлиуш Свирский-то — из другого теста. И магии в нем столько, что едва не через край льется, и не дурак, и не урод.
И если удастся сманить его…
Навроде как сердце девичье и жаждет по любви суженого сыскать, а вот натура купеческой дочери шепчет, что и стерпится, и слюбится, если тетка со Свирским договорится. Чай не дурак и не урод.
И поцелуй наш из головы никак не идет… Только