Хозяева домов стремились к определенному стандарту, но этот стандарт менялся от поколения к поколению. Видно, самыми ранними здесь были деревенские срубы, привезенные издалека, да «финские» домики, появившиеся у нас сразу после войны, — некие суррогаты загородных коттеджей. В следующем поколении стали возводить дома из бруса и обшивать вагонкой. Современные нувориши строили кирпичные особняки с крепкими железными решетками на окнах, отчего поселок постепенно превращался в своего рода тюрьмы, ибо по доброй воле человек не выезжает на пленэр для того, чтобы спрятаться в кирпичной крепости за железной решеткой.
Разглядывая дома, окна которых были забиты досками, Лидочка чуть не пропустила дорожку, на которую следовало свернуть.
Лидочка остановилась на повороте, потому что поняла, что совсем недавно, после того, как прошел снег, здесь останавливался автомобиль. Вот он остановился, потом начал разворачиваться и провалился передним колесом в глубокий снег. А вот здесь пассажиры машины вытоптали в снегу глубокую яму, стараясь вытащить машину и вкатить обратно на дорогу. Что им в конце концов удалось. Значит, так и не развернувшись, они подали машину назад и выехали задним ходом.
Может быть, Лидочка не так заинтересовалась бы этой битвой техники с природой, если бы не то, что от машины вели человеческие следы в проулок, отходивший там от главной дороги. Эти следы были многочисленны и, главное, неорганизованны. Это ее и насторожило. Под неорганизованностью она понимала то, что авторы следов никак не могли удержаться на утоптанной узкой тропинке, а все время промахивались, проваливались в снег, пробивались сквозь него спеша, оставляя за собой глубокие рытвины, будто были одержимы сумасшедшим упрямством и спешкой.
Каменщик Саша посмотрел, куда молча показала Лидочка, и сказал:
— Пьяные были. Приехали на дачу к дружку гулять, машину чуть не угробили, а потом с криками и песнями колобродили.
— Вы догадались или слышали?
— Я в пяти километрах живу — не слышал. Но про Шерлока Холмса сериал смотрел с удовольствием.
— А может, было темно? — спросила Лидочка.
— А вернее всего, темно, — согласился Шерлок Холмс. — Пьяные и темно. Ясное дело.
— А на какую же дачу они спешили?
— Хотите поглядеть?
— Обязательно.
— Ну пошли. Только если увидим пожарище, — заметил Саша, — то оно будет совсем свеженькое.
— Снег шел позавчера, — заметила Лидочка.
— Все понятно, Ватсон, — быстро ответил Шерлок Холмс. — Ваше замечание принимаем. Позавчера шел снег. А никакого снега на следах нету. Вам понятен ход моих рассуждений?
Каменщик Саша был усат по-украински, усы струйками стекали к подбородку, на голове вязаная шапочка с надписью «Хибины». На рукаве ватника был нашит суконный красный щиток со стершейся надписью. Более непохожего на Шерлока Холмса сыщика было трудно представить.
— Спасибо, — сказала Лидочка. — Пошли?
— Пошли, — Саше нравилось быть великим сыщиком. — Мы можем продвигаться без опасений, — сказал он, — потому что злоумышленники уже уехали на своем кебе. Знаете, почему я пришел к такому выводу?
— Вы пришли к такому выводу, потому что кеба нигде не видно.
— Молодчина, Ватсон, — похвалил Лидочку Саша.
Следы привели их к последнему в ряду, перед самым лесом, участку. Лидочка остановилась, разглядывая участок. Почему-то стало тревожно. Говорить, а уж тем более шутить расхотелось.
Это был странный участок. Такие бывают в совсем новых дачных кооперативах, по первому или второму году их существования. Потому что небогатый дачник первым делом скапливает деньги на хозблок — любого типа вагончик, металлический или фанерный. Он устанавливается в углу участка с тем, чтобы, когда возведен жилой дом, превратиться в сарай или душевую.
Не считая трех берез, стоявших недалеко от калитки, участок был пуст. Вишневые, сливовые и прочие деревья, превратившиеся на зиму в пучки голых веток, — не в счет.
Но в отдалении стоял хозблок, серый сарай с плоской крышей, окном, забранным ржавой и несолидной на вид решеткой, и с дверью, покрашенной в тот особенный неприятный коричневый цвет, в который принято красить двери во всей России и, пожалуй, нигде более в мире.
От калитки к сараю вели глубокие следы — траншея в снегу, прорытая неаккуратным крокодилом.
Саша толкнул калитку — она была заперта. Саша просунул руку между досками штакетника и откинул крючок. Калитка заскрипела и сама медленно открылась внутрь — этот скрип оглушительно прозвучал в мертвом воздухе поселка, тут же на него откликнулась пролетавшая ворона, и звук оборвался, потому что калитка уперлась в снег.
Саша первым ступил внутрь, в траншею, протоптанную в снегу. Сделал шаг, второй, потом обернулся и поманил Лидочку. Оба молчали.
Снег почти не скрипел — было не холодно, градуса два-три. Набежали облака, и стало сыро.
Перед входом в хозблок было натоптано, как будто здесь танцевали.
Они постояли перед входом, не решаясь открыть дверь. Саша не представлял, чего можно ожидать, — он только почувствовал неладное. Впрочем, и Лидочка не знала, отчего ей было страшно.
И тут она увидела кровь. Кровь на снегу, недалеко от двери. Совсем небольшое пятно крови, снег был в том месте притоптан, а дальше, у стенки, были дыры в снегу, окруженные желтым, видимо, люди стояли у стенки и мочились в снег.
— Ну что? — спросил Саша. — Заходим или как?
Он перестал играть в Шерлока Холмса.
— Давайте посмотрим, — сказала Лидочка. Но Саша не тронулся с места.
— Кого-нибудь ищете? — спросил он.
— Нет, — ответила Лидочка. — Мы же объясняли, что Татьяна Иосифовна, которая со мной приехала, унаследовала здесь дачу. Только документы потеряны.
— Ну, как знаете, — ответил Саша, который не поверил ни единому слову из этого нелепого объяснения.
Саша толкнул дверь в сарайчик. Она открылась послушно и почти без скрипа. Лиде ничего не было видно, и ей не хотелось заглядывать внутрь. А почему, собственно, она обязана туда заглядывать? Кто она здесь? Приехала вместе с гражданкой Флотской Т. И. для выяснения местонахождения ее дачной собственности. А теперь она боится, что нашла эту собственность. А чего она боится?
Саша уже был внутри. Он вглядывался во что-то, потом наклонился — Лиде было видно его, — наклонившись, он сделал шаг вперед, голова и руки исчезли из ее поля зрения, и приподнял с пола серое покрывало.
Потом Саша выпрямился. Он не смотрел на Лиду, а смотрел себе под ноги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});