Читать интересную книгу Светлое время ночи - Александр Зорич

Шшширх! Земля перед лошадью Йора вздыбилась и поднялась двухсаженной стеной. Животное со всего маху влетело в непредвиденную преграду, Йор не удержался в седле, перелетел через голову лошади и свалился ей под копыта. Буум!

Шширх, шширх, шширх!

Буум! Буум! Буум!

За четыре секунды шептун прочертил четыре гигантских борозды: две прошли вдоль подножия холмов, еще две – перпендикулярно к первым, поперек дороги. В углы получившегося квадрата шептун вогнал выдранные с корнем деревья.

Внутри строительной площадки оказалась вся кавалерия Ранна окс Ингура, приданные ей офицеры Свода и пар-арценц Йор. Варанцы ошалели от ужаса, но события развивались с такой быстротой, что многие из них даже не успели закричать.

Колесо созидательного разрушения завертелось с захватывающей дух быстротой…

Чтобы выполнить приказ Лагхи, переданный «Эгин-тором», то есть победившим его «властелином стихий», шептун прошелся по глиняным холмам, занятым варанскими стрелками. Уродливые, криво-косо слепленные кирпичи – каждый по две сажени – рушились по очерченному периметру и внутрь его.

Лучники бросились врассыпную, но шептун, распространяющий свою тонкую ткань разом на огромные пространства, подхватывал их вместе с глиной и, не обращая на них ни малейшего внимания («внимания» у шептуна вообще не было), замешивал варанцев в кирпичи. Через несколько мгновений на распанаханных холмах не осталось ни одного боеспособного стрелка.

Перед разинувшими рот дружинниками Маш-Магарта вырастал дикий, тошнотворно уродливый, подтекающий кровью замок. Или форт. Или усыпальница.

Грязь летела фонтанами. Необожженные кирпичи разлазились под собственным весом. Одна из стен рухнула внутрь постройки, задавив разом несколько десятков варанцев. Стремясь выполнить поставленную задачу безупречно, шептун пошел валить лес и вбивать снаружи и изнутри форта деревья целыми охапками, чтобы подпереть стены…

– Гамэри! – выкрикнула Зверда.

– Гамэри! – слаженно подхватили восемьсот глоток.

Отряд Дойва окс Вормлина вдруг обнаружил, что остался один на один с баронской дружиной. И если только что воины Маш-Магарта выносили тяжелейший обстрел, если их ряды должны были вот-вот рассыпаться под натиском конной лавы Ранна окс Ингура, то теперь все три каре вдруг слаженно собрались в один монолитный строй баталии с двумя выдвинутыми вперед колоннами. Эдакий ухват.

И вот тогда Дойв окс Вормлин услышал то, что ему еще слышать не доводилось.

Солдаты Маш-Магарта запели. Это был священный боевой гимн, с которым они выходили к северной границе полуострова встречать армии Харренского Союза. Тот самый гимн, который пели дружины Маш-Магарта и Гинсавера под стенами Ордоса во время Тридцатидневной войны. И даже Вела Бронзовый Бык, появись он сейчас в рядах морской пехоты, узнал бы его, и точно так же, как Дойв окс Вормлин, ощутил бы слабость в коленях.

От мощных, тягучих обертонов их горлового пения ныл становой хребет и ломило зубы.

– Что это они поют? – поинтересовался Лагха. Насколько он понимал, гимн исполнялся на «низкой» ветви Наречия Хуммера, которая имела весьма условное отношение к собственно Истинному Наречию и с которой магов не знакомили за ненадобностью.

Гнорр только что присоединился к Зверде. На плече он тащил блаженно улыбающегося, не соображающего ровным счетом ничего Эгина. Победитель шептуна, на ладони которого пованивало жженой кожей свежее алое клеймо, в настоящее время отсутствовал в данном аспекте мира.

– Не берусь перевести с сохранением рифмы и ритма.

– Ничего, воображение восполнит.

Зверда покосилась на Лагху и, чуть нахмурившись, запинаясь, перевела. Вот какой это был гимн:

«В больших городах живут богатые бездельники,

Которые обманули небеса и землю, прикинувшись мертвыми.

Оттого им неведом гнев небес и земли,

Что прикинулись они мертвыми.

Они лгут все время, и не знают за то кары,

Ибо нет наказаний для тех, кто не жив.

Нет им и благоволенья небес и земли,

Ибо нет гнева – нет радости,

Равнодушны великие к тем, кто не жив.

Мы, братья, живы до той поры, пока не умерли.

Они же умерли от страха, еще не родившись.

Выбьем лживую жизнь из тех, кто прикинулся мертвыми!

Пусть знают правду и земля, и небо!»

– Смешно, – заключила Зверда. – Если спросить у них о чем они поют – никто не ответит.

3

Удивительно, но когда Ларафу принесли весть о поражении, он не почувствовал ничего. Ни страха, ни досады, ни уколов самолюбия. Все это пришло потом, к ночи.

– Гиазир Йор погиб! – сообщил Макк, эрм-саванн Опоры Единства. Один из немногих, кому удалось спастись благодаря своим длинным ногам. И хотя по всем правилам беглецов с поля боя в Своде полагалось казнить, Лараф не спешил вспоминать о правилах. Тут было не до правил.

– А бароны? Что бароны Маш-Магарт?

– Их судьба мне неизвестна. Мы начали нападение с успешной атаки оборотней и их приспешников. Все шло по плану. На нашей стороне была внезапность. Все были уверены в скорой победе. Но после того, как некая чудовищная бестелесная сила начала свою работу, выполнение задания стало невозможным! Нечто с губительной быстротой взялось сооружать прямо в центре наших боевых порядков какую-то жуткую крепость. Сама земля, казалось, пожирала нас! Против нас был даже ветер!

«Жуткую крепость», о которой говорил эрм-саванн, Лараф видел собственными глазами в дальноглядную трубу.

Она выросла из серого, тяжелого тумана менее, чем за четверть часа. Никаким военным инженерам и архитекторам не под силу за такое время возвести крепость из глины и вырванных с корнем деревьев. Это Лараф знал. Значит, это были не инженеры. И не архитекторы.

– А что, про эту «силу» гиазир Йор ничего не говорил?

– Я был далеко от гиазира Йора в тот момент. Он погиб одним из первых – ему не посчастливилось оказаться внутри этого глиняного склепа. Но мой начальник, аррум Тусса, кричал что-то про шептуна. Может, это и был шептун.

– Немедленно ко мне аррума Туссу!

– Он погиб, гиазир гнорр, – ответил за растерянного эрм-саванна Макка слуга Эри. Он давно заметил, что его хозяина все чаще посещают приступы забывчивости.

И так далее, и тому подобное. Без Йора Лараф чувствовал себя как без рук. Некому было выполнять черновую работу мысли. Будь при нем Йор, он бы уж точно не опускался до расспросов, которые только и делают, что обнажают его некомпетентность!

Из посланных на убийство Зверды и Шоши людей возвратилось не более двух десятков. Нет, в целом это не угрожало военному положению Свода. Варанцы по-прежнему были и в числе, и в уменье.

В конце концов, они были в замке, а их враги – в лесу, без внушительных запасов, без серьезной осадной техники и без надежных укреплений. «Если не считать укреплением ту крепость из дерьма», – проворчал Лараф.

Но главное – с ними были «молнии Аюта». Лараф знал – пока «молнии» с ними, никто не посмеет штурмовать Гинсавер. Только бы огнетворительное зелье, подпорченное колдовскими чарами ведьмака Вэль-Виры, поскорее просохло.

– Ладно. Что там огневые припасы? – поинтересовался Лараф.

– Уже через несколько часов они будут совершенно сухими, – отрапортовал аррум Опоры Вещей Нэйяр. За просушку смеси он и его подчиненные отвечали головой.

– Ффух, – вздохнул Лараф. Ему сразу же полегчало. – Если бароны Маш-Магарт и их оголтелая чернь не желают быть убитыми при помощи «облачных» клинков или посредством стрел, значит мы расстреляем их из «молний»!

Собранная на совет сводская и военная шушера оживленно заулыбалась.

Оптимизм гнорра всем понравился. Первый шок от известия о гибели шести сотен отборных бойцов прошел. Ужаса, в котором нашли свою гибель Йор и его отряд, почти никто из присутствующих своими глазами не видел. А в остальном все было как всегда. Как на других войнах, которые вел Варан.

А вот Лараф вдруг впал в уныние. В отличие от большинства своих новых коллег, он никогда не был на войне. А уж тем более – в роли полководца.

4

Сознание того, что Зверда и Шоша скорее всего остались живы, наполняло сердце Ларафа тревогой и смятением.

И хотя еще перед отъездом в Урталаргис книга обещала ему «полную безопасность от чужого (а значит в том числе и звердиного) проникновения в светлицу помыслов», он в эту безопасность как-то не верил. Тем более – в «полную». Он помнил: ничего «полного» в природе не бывает. Даже глупость, которая, казалось бы, безгранична, всегда имеет изъяны в виде вкраплений кретинизма.

Одно его утешало. Если бы Зверда могла его убить так, на расстоянии, посредством своего ужасного голоса, который в иные времена нет-нет да и заговаривал с ним изнутри его черепа, она это уже сделала бы. Поскольку то, что он, Лараф – предатель, ясно вот уже несколько часов.

Вот среди этой душевной смуты и нашли Ларафа танцовщицы барона Вэль-Виры – Фафна, Рамен, Нотта и Кин.