— Поздравляю Холмского с победой! Дамы и господа, рад был провести, несомненно, лучшую дуэль этого года! А сейчас самая важная часть — награда победителю! Просим! — ведущий повернулся к Елене.
Елена с улыбкой на лице грациозной походкой шла награждать победителя. Церемониальная золотая побрякушка в ее руках и официальный поцелуй в щеку, я перевел во вполне взрослый поцелуй, который только обрадовал публику. Елена и не думала сопротивляться, а лишь распалялась в моих руках! Главное, самому сдержаться…
— Боярич, красавец, по-нашему!
— Холмский, я также хочу!
— Аргх, это просто жесть, как круто!
— Пашка, именно я получил этот билет, а ты будешь видосики смотреть!
Зал полностью поддержал такую награду, а Сакмышев скривился от злости. Главное, я знаю, что Елена не против, а все остальное не важно. Пришлось самому закончить поцелуй, девушка явно наслаждалась моментом своего триумфа перед отцом и публикой.
— Спасибо! — шепнула Елена и походкой достойной королевы вернулась на свое место.
Морозов потирал голову и шею после удара саблей, но все же подошел и поздравил с победой. Не каждый способен признать свое поражение и не затаить после этого злобу.
Наташа, несмотря на недовольство отца, первой успела подбежать и поздравить с победой.
— Кирилл, это было просто восхитительно! Вы с Еленой… Ой, извини. Пожалуйста, не обижайся на папу, он сильно переживает за меня, — горели глаза девушки.
— Спасибо, Наташа. С твоим отцом у нас все хорошо.
Видно, девушка хочет такого же поцелуя, но это слишком. Злить Карпова точно не входило в мои планы, поэтому достаточно просто обнять ее…
— Кирилл, прекрасный бой. Сейчас осталось так мало ценителей, и не все поймут, насколько ты вел противника в дуэли. Как насчет того, чтобы прийти к нам завтра на обед? — спросил на выходе с арены глава рода Бороздиных.
— Обязательно буду, Сергей Федорович, спасибо за приглашение.
Тяжелая артиллерия Бороздиных подкатила для нанесения главного удара. Конкуренция нарастает, а избегать единственного союзника точно не выход. Уехать на месяц в Москву, мне кажется все более привлекательной идеей.
* * *
Губернатор ходил из угла в угол в своем кабинете, подходил к телефону, начинал набирать номер и, подумав, возвращал трубку на место. У Кирсанова никак не получалось успокоиться, вроде бы уже прошел целый день, а он мысленно постоянно возвращался к прошедшему мероприятию.
Появление Холмского и ажиотаж журналистов перевернули все с ног на голову. Этот боярич в ходе выступления выставил себя центральной фигурой, как будто губернатор Твери шут гороховый или свадебный генерал. Нет, он так просто этого не оставит! Найдется на Холмского управа…
— Василий Михайлович, может быть кофе? — спросила взволнованная состоянием губернатора Лида.
Даже аппетитные формы женщины не вызывали таких радостных эмоций, как раньше. Он не успокоится, пока не накажет наглеца.
— Что творит этот Холмский?! Может он хозяин в городе? — не выдержал губернатор, обратившись к помощнице.
Тут не кофе нужно, а что-то покрепче. Правда, вчерашнее возлияние не помогло, а только ухудшило настроение.
— А вы читали доклад, который я вам подготовила по Холмскому? Там написано много интересного, — натянуто улыбнулась Лида, знающая все сплетни города.
Будет он еще читать доклады про провинциальных дворян или бояр, какая разница. Тоже мне «великие» нашлись, в Москву вас всех на денек, как шелковые бы стали!
— Да мне плевать на все доклады, это мой город! Мне император в нем дал власть, и ни один…
Дверь резко открылась, и в кабинет зашел молодой мужчина в длинном пальто и черных перчатках. Подмигнув Лиде, он остановил свой тяжелый взгляд на губернаторе.
— Вы кто такой? — удивленно спросил Кирсанов.
— Я пришел поговорить, — улыбнулся одними губами Антон.
— Вон из моего кабинета! Или в тюрьме будете разговаривать с другими людьми. Сейчас я вызову полицию, они вам устроят…
— Не стоит нервничать, я вас не трону, если мы договоримся. Меня зовут Антон, и я здесь от лица боярича Холмского.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Незнакомец перекрыл дорогу к телефону, поэтому единственное, что мог сделать губернатор, это давить своим положением или просто выслушать его требования. Где охрана и полиция, когда они так нужны…
— Почему Холмский сам не пришел?
— Василий Михайлович, вы не его уровень, боярич перерос подобные разговоры. Поэтому вам придется разговаривать, и вести дела только со мной, — холодно произнес Антон.
— Какое у вас ко мне дело? Или правильнее будет сказать у Холмского, право, так дела не делаются!
— Кирилл Дмитриевич желает, чтобы у вас с ним было полное взаимопонимание. Частая смена губернаторов не идет на пользу инвестиционной и деловой привлекательности городу…
Практически открытая угроза заставила вскочить Кирсанова со своего кресла.
— Я буду жаловаться жандармам, канцелярии, да хоть самому императору на Холмского. Кто он такой? Император так просто этого не оставит!
— Император далеко, а боярич рядом. При любом ином исходе вы будете в убытке. Василий Михайлович, вам это надо?
Губернатор посмотрел на представителя Холмского с волчьими глазами, он готов в любой момент по приказу боярича перерезать горло любому человеку. Даже уехать не успеешь.
— Нет, не надо.
Лида стояла, не шелохнувшись, рассматривая человека Холмского голодным взглядом. Похоже, ее надо менять, если ему, конечно, это позволят. Что же делать?! Стоит затаиться и собрать больше информации, а потом нанести удар.
— Сейчас зайдет менталист, поэтому не советую делать резких движений. И я уверен, мы можем быть полезны друг другу, Василий Михайлович. Боярич умеет быть щедрым к верным людям. Всего доброго! — произнес Антон и покинул кабинет.
Сволочь! Менталист это приговор, надо подумать, как быть. А если менталист не опытный, то закладки имперских менталистов могут войти в конфликт! Должен быть какой-то выход… Улыбающаяся Лида забила последний гвоздь в свободное правление губернатора.
* * *
Дворянское собрание снова бушевало морем негодования. С каждым разом Коробову становилось все труднее успокоить глав дворянских родов Твери. Как же не хватало Кашинского, чтобы держать в кулаке всю эту вольницу.
— Мы все делаем по указке Холмского! Пишем письма императору, смотрим на его дуэли, а теперь еще должны высказать претензии клану Сабуровых! Не много ли чести для сопляка…
Зал взорвался криками негодования, полностью соглашаясь со словами выступающего дворянина, но впервые были слышны и редкие слова в поддержку боярича. Что только сильнее распалило собравшихся.
— Тихо! По делу говорите, — прогремел голос Коробова.
— Иван Тимофеевич, нам теперь подчиниться Холмскому? Как величать его тогда будем?
Никак дворянин Гладин не мог успокоиться, кипя от гнева. Холмский убил его брата и полностью лишил приличного наследства по решению дворянского собрания.
— Осудить Сабуровых все же надо…
— Ах ты, прихвостень боярский! Иди Холмскому прислуживать.
— Сегодня мы не позвали Бороздина, а дальше всех, кто думает по-другому?
— Одумайтесь! Да нас с потрохами сожрут журналисты, если мы не осудим клан Сабуровых, — прозвучал одинокий голос разума.
Слова Холмского на камеру были точным выстрелом в цель. В этот же день представителей дворянского собрания и сильнейших родов атаковала местная общественность вместе с журналистами. Не спрашивая, а требуя осуждения действий клана Сабуровых и поддержки Холмского в запрете боевых действий против простых людей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Житов, а вы что молчите?
Самого богатого дворянина Твери уважали, хоть и не любили. Этот, в отличие от Сакмышева, не смотрел на них свысока.
— Предлагаю взглянуть на проблему под другим углом. Выгодно ли нам поддержать Холмского или нет? — улыбнулся Житов.
Поднявшийся было гул, тут же был остановлен ударом по столу от Коробова.