Читать интересную книгу Заговорщики. Перед расплатой - Н. Шпанов

Мэй задержалась около генерала.

— Командир Лао Кэ, — сказала она, — приказал мне, выполнив специальную задачу в Тайюани, вернуться в в полк.

— И я благодарю вас за прекрасное выполнение этой трудной задачи. Вы исполнили то, чего, к сожалению, не могли выполнить эти смелые женщины: сойти за своих в американской военной миссии. Для этого нужен был такой человек, как вы, побывавший за океаном. К тому же вы врач — это было очень важно, имея в виду материал, с которым пришлось иметь дело. Мы благодарим вас, доктор Мэй Кун, за мужество и находчивость. Вы настоящая дочь Китая.

— Ваши прекрасные слова — высокая награда для меня. Разрешите мне теперь вернуться в полк?

— Раз таков был приказ Лао Кэ… — ответил Пын Дэ–хуай. — Но я бы предпочел, чтобы вы отправились со мною: нужно доложить правительству все, что вы тут узнали о попытке американцев применить средства бактериологической войны в нашем тылу. Мы вас не задержим — вы скоро вернетесь в родной полк.

Она улыбнулась:

— Вы очень верно сказали: полк стал мне родным. А что касается американской диверсии, то я составила о случившемся протокол, подписанный Баркли…

— О, это хорошо, — удовлетворенно воскликнул Пын Дэ–хуай.

Через несколько минут маленький женский отряд, попрежнему предводительствуемый Мэй, подошел к самолету.

Джойс только что вылез из–под капота, поднятого над одним из моторов, и вытирал концами испачканные маслом руки, когда взгляд его упал на приближающихся женщин. Он узнал Мэй и крикнул летчику:

— Алло, Чэн, смотри, кто идет!

Летчик выглянул из своего фонаря и несколько мгновений растерянно моргал, словно к нему приближалось привидение. Потом голова его исчезла, загремели ступеньки дюралевой стремянки, и Чэн побежал навстречу Мэй.

— Скажите же скорее: все хорошо? — не скрывая волнения, спросил он у нее.

— Хорошо, очень хорошо, — с улыбкой ответила она.

— Я не ошибся в ориентировке?

— Посадка была удивительно точной.

— И мы не опоздали?

Мэй рассмеялась:

— Можно было подумать, что вы с нею сговорились: она подъехала через несколько минут после того, как я освободилась от парашюта.

— Хорошо! — радостно воскликнул Чэн. — Очень хорошо!

А тем временем оставшийся около госпиталя Пын Дэ–хуай спросил врача:

— Как здоровье маленькой связной Цзинь Фын?

Врач обернулся к стоявшей возле него седой женщине с молодым лицом:

— Как вы думаете, доктор Цяо?

— Я очень хотела бы сказать другое, но должна доложить то, что есть: если Цзинь Фын не умерла уже несколько дней тому назад, то этим она обязана только доктору Ли Хай–дэ. Жизнь теплится в ней, как крошечный язычок пламени в лампе, где давно уже не осталось масла. Огонь высасывает последние капли влаги из фитиля. — Цяо Цяо грустно покачала головой: — Быть может, там осталась уже одна единственная капля…

При этих словах две слезинки повисли на ресницах мужественной женщины, проведшей тяжелую боевую жизнь среди партизан.

Трудно предположить, что генерал Пын Дэ–хуай, человек острого глаза и пристального внимания, не заметил этих слезинок, но он сделал вид, будто не видит их.

— Если вы не возражаете, я хотел бы повидать связную Цзинь Фын.

Цяо Цяо, видимо, колебалась.

— Волнение может иссушить ту последнюю каплю, за счет которой еще теплится жизнь, — сказала она.

Тут неожиданно выступил вернувшийся и прислушивавшийся к разговору командир полка:

— Если товарищ генерал Пын Дэ–хуай мне позволит…

Пын Дэ–хуай ответил молчаливым кивком головы, и командир продолжал:

— Я надеялся, что скоро Цзин Фын станет мне дочерью и китайский народ поможет мне воспитать маленькую девочку большим гражданином, а университет в Пекине сделает ее ученой. Но война — это война. Даже самая справедливая война требует жертв. Наш отряд понес немало потерь во имя победы народа. Если Цзинь Фын суждено умереть, пусть она будет его последней жертвой…

— Война еще не окончена, командир… — строго заметил Пын Дэ–хуай.

— Я хочу сказать, товарищ генерал: пусть наша связная товарищ Цзинь Фын будет последней потерей подземного отряда "Красных кротов". Она прошла с нами тяжелый путь войны в темноте. По кровавым следам, оставленным ее маленькими ногами, мы вышли на поверхность, чтобы в дальнейших боях добиться окончательной победы над всеми врагами, какие стоят на пути к освобождению нашего великого древнего народа от гнета всех поработителей — своих и пришлых. Я позволю себе думать, товарищ генерал Пын Дэ–хуай, если связной Цзинь Фын не дано жить, то пусть она сожжет в фитиле своей жизни последнюю каплю. Эта вспышка будет такой яркой, такой прекрасной, что послужит славной наградой воину Цзинь Фын за все ее великие труды на службе народу, за все тяжкие страдания, принятые от рук подлых врагов. И пусть будет эта лучезарная вспышка звездой, венчающей путь воина–победителя! Пусть, родившись счастливой, она счастливой и умрет!

Цяо Цяо молча повернулась и пошла в дом. За нею последовал было и Пын Дэ–хуай, но командир отряда несмело обратился к нему:

— Если вы позволите, товарищ генерал… нам, которые были ее боевыми друзьями, хотелось бы еще раз увидеть Цзинь Фын.

— Хорошо, — ответил Пын Дэ–хуай.

При этих его словах дрогнул весь строй стоявшего в прямых шеренгах полка.

Госпитальный врач в испуге сказал:

— Нет, нет. Несколько человек, не больше!

Взгляд командира пробежал по лицам товарищей. Он назвал имена начальника штаба, радиста и молодого бойца, который нес Цзинь Фын по подземному ходу. Ему он сказал:

— Возьмите знамя полка.

Боец наклонил короткое древко знамени, и оно свободно прошло в дверь дома.

Последним в дом вошел, стуча костылями, бывший шаньсийский мельник, начальник разведки полка.

Строй полка стоял неподвижно. Солдаты молчали. Минуты были томительно долги. Всем казалось, что их прошло уже очень много, когда на ступеньках дома появились носилки. Их высоко держали командир полка, начальник штаба, радист и молодой боец. С носилок свисали края длинного полотнища знамени.

Когда носилки опустили на землю, все увидели, что мягкие складки знамени покрывают маленькое тело с головой. Оно было неподвижно. Пын Дэ–хуай снял шапку.

— Товарищи солдаты и товарищи офицеры, ваш славный отряд становится частью регулярной армии Китая в исторические дни, когда Народно–освободительная армия совершила подвиг, беспримерный в нашей истории. Сломив жестокое сопротивление врага, она с боем форсировала великую Янцзы и вышла в Южный Китай; гоминдановцы и их гнусные хозяева американцы навсегда изгнаны из Нанкина, Шанхая, Ханьчжоу, Ханькоу. Армия свободы ломает все преграды, мешающие ее движению на юг. Сегодня ваш героический полк мог бы, как все другие части, получить новое красивое знамя, вышитое золотом и цветными шелками. Но я хотел бы спросить вас: нужно ли вам новое знамя, хотите ли вы переменить это старое полотнище из простой ткани, окрашенной в деревенском доме руками бедных патриоток в цвета народной победы?

Солдаты ответили:

— Нет.

— Старое знамя, — продолжал Пын Дэ–хуай, — потемневшее так же, как ваши лица в тайной подземной войне, будет теперь гордо алеть под солнцем рядом с самыми боевыми, самыми заслуженными знаменами Народно–освободительной армии — детища, рожденного единством народа всей нашей страны. Это великое единство народа всей страны достигнуто на пути к победе, которую мы завершаем над подлыми гоминдановскими предателями и их пособниками американскими империалистами. За три года боев с преступной коалицией, пытавшейся остановить развитие революции в Китае, наша Народно–освободительная армия одержала великие победы. Она сокрушила сопротивление многомиллионной армии реакционного гоминдановского правительства, получавшего огромную помощь из–за океана, и перешла в решительное наступление. Нас теперь много миллионов воинов регулярной Народно–освободительной армии, за спиною которой стоит весь народ Китая. Наша борьба еще не закончена, народно–освободительная война еще не завершена — мы должны напрячь наши силы, чтобы добиться окончательной победы. Но уже сейчас мы говорим с полной уверенностью: наша нация никогда больше не будет порабощенной. Мы уже расправили спину, мы встали на ноги и никогда не опустимся на колени.

Тут весь строй, как один человек, ответил коротким "никогда". Произнесенное почти шопотом каждым солдатом слово, как порыв ветра, пронеслось над полем. А генерал продолжал:

— Нас поддерживают все прогрессивные люди мира, нас поддерживает великий советский народ, нам помогает своей мудростью вождь угнетенных всего мира, учитель и стратег, отец и друг Сталин. Идя по пути, указанному Лениным и Сталиным, председатель Мао ведет нас к верной и близкой победе. Мы вышли на мировую арену как нация, обладающая высокой культурой и несокрушимым могуществом. Путь, оставшийся до окончательной победы, ваш полк пройдет как регулярная часть Народно–освободительной армии Китая. Я поздравляю вас со включением в состав Первой полевой народно–освободительной армии, высокая радость командования которой дана мне народом…