к темно-зеленым куртинкам, что разбросаны по степи. Это зултурган — хранитель жизни. Он всегда зелен, как сосна в русских лесах. Глубоки его корни, иной раз больше чем на сажень уходят. Поэтому ни стужа, ни жара ему нипочем… Так и народ мой, между прочим: сколько лихолетья и бед перенес, а живет! Выдюжат и сироты Нохашкины. Наблюдая за ними, я не раз вспоминал о зултургане. Особенно мне понравился Церен, ему жизнелюбия не занимать. Как важно он вышагивает по двору, как обстоятельно все делает — мужчина. Думаю, если пособим детям малость, пока корешки свои в глубь жизни не пустят, — а там они пойдут и сами, не догонишь! Не поддадутся бедам!.. Правду я говорю.
Вадиму стало веселее от этих слов.
Часть вторая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Ставка Малодербетовского улуса — двадцать низеньких мазанок, среди них два деревянных дома, потемневших от жгучих степных ветров и палящего зноя. В одном из них до осени 1917 года жил попечитель улуса, Богданов, со своей семьей. В другом особняке, четырехкомнатном, с резным крыльцом размещалась контора, царские чиновники. После Февральской революции в деревянных постройках обосновалась земская управа. В самый канун Октябрьской революции в председатели улусного земства выдвигались две кандидатуры: нойон улуса Данзан Тундутов и учитель Араши Чапчаев.
Несмотря на широкую агитацию в поддержку нойона, всякие посулы бедноте и подкупы неустойчивых, результаты выборов оказались в пользу учителя — так широко уже было известно в степи имя этого безбоязненного человека, заступника бедноты.
Потерпевший провал нойон неистовствовал, плел интриги против своего соперника.
Для Араши Чапчаева такой выбор был неожидан. Учитель никогда не готовил себя в предводители улуса. Канцелярская работа казалась ему отвратной. Первое время он ждал распоряжений свыше. Но ставленники Временного правительства, что сидели в верхах, не торопились помочь скромному учителю наладить работу земства. Тем временем зайсаны, кулаки и приспешники их развили бурную деятельность, чтобы сбить простых скотоводов с толку, а от Араши требовали, чтобы он отстранился от управления улусом.
По настоянию атамана Каледина астраханские казаки начали вербовать скотоводов в наемное войско.
В октябре в поселке Яшкуле открылось совещание представителей улусов. Устроители совещания навязали съехавшимся посланцам резолюцию в пользу вербовки калмыков в казачье войско. Князь Тундутов с одобрения большинства делегированных получил пост товарища атамана казачьего войска… Протащили и еще одно решение: всей Калмыкии объединиться с казачьими формированиями юго-востока России… Князь Тундутов получил мандат на казачий сбор во Владикавказ, где сколачивался союз монархистов, нацеленный на подавление революции…
Князь Тундутов тут же разослал по улусам назначенных им атаманов. Они требовали подчинения себе всех и всякого, оттесняя выборную, земскую, власть на второй план. Присланный князем в правители улуса бывший ветеринарный врач Ордаш Босхомджиев нагло «отвоевал» в помещении земства одну из лучших комнат для своей резиденции…
Араши Чапчаев при первой же встрече напомнил атаману, что в улусе есть избранное народом земство и оно не собирается уступать своих прав никому до очередных выборов… Имевший зычный голос Ордаш расхохотался в ответ и заявил, что казаки по его сигналу могут в один набег порубать в капусту все это земство, а кое-кого и вздернуть на виселицу…
Стычки с Ордашем Босхомджиевым возникали ежедневно, поскольку атаман настоятельно требовал у Араши передать ему земскую печать, на что тот согласия не давал.
В один из таких, очень неспокойных в улусе дней из Царицына прискакал гонец:
— В Петрограде совершилась Октябрьская революция! У власти большевики, Советы!
От гонца Араши узнал не менее приятную для него новость: возвратившийся с фронта Вадим Семиколенов обосновался в Царицыне и сейчас один из руководителей губернской партийной организации…
Неодолимо потянуло Араши к Вадиму! Нужно было так о многом посоветоваться с ним.
В большой и плохо управляемой стране, кажется, наступали времена народовластия. А бедняк с бедняком всегда поладят, размышлял Араши. Однако в руководимом им улусе из-за мятежного характера атамана Босхомджиева не виделось конца всевозможным стычкам. Группами и поодиночке степняки шли с жалобами в земство. Одни к Чапчаеву, другие к Босхомджиеву. Бывало, что сначала к одному, потом к другому. И решения, разумеется, были тоже разными.
В словесных баталиях Ордаш явно выигрывал за счет своих голосовых данных у интеллигентного учителя:
— То, что произошло в Петербурге, нас не касается. Мы с тобой калмыки и, кажется, разговариваем на калмыцком языке… А лучшие сыны степей, после Февральской революции, валом валят служить в казачьем войске.
— Кто эти люди — лучшие сыны? — спросил Араши.
— Нойон Данзан, Санджи Боянов, Ноха Очиров, Бергяс Бакуров… Их сотни и тысячи!
— Ордаш!.. Оставь ты эту затею с призывом батраков и табунщиков в казачьи войска генерала Каледина. Не морочь ты людям головы. Временное правительство смещено, в стране установлена власть рабочих, крестьян и солдат. Твоих калединых народ сметет со своего пути, как мусор… Я не хочу, чтобы невинные люди погибали вместе с калединцами!
— Ты, я вижу, стал большевиком?
— Я избран моим народом в председатели земской управы, Ордаш! Если завтра народ захочет превратить управу в свой Совет, то не нам с тобою решать, кто возглавит Советы. Изберут тебя, Ордаш, я приду и первым тебя поздравлю!
— Ты просто издеваешься надо мною, учитель! — вскричал Ордаш, вскинув над головой нагайку. — Ты забыл, что со мною сотня обученных конников, которые хорошо умеют рубить головы.
— Ордаш! Ты можешь приказать своим конникам срубить мне голову… Но не забудь и о том, что у тебя тоже не две головы на плечах. Прислушайся к тому, о чем сейчас говорят в хотонах.
В это время в коридоре послышались шаги. Один за другим в комнату Араши вошли трое посетителей.
— Где тут господин председатель? — спросил первый и обнажил совсем лысую голову.
— Садитесь, аава, на этот стул, — пригласил пожилого степняка Араши. — Говорите, что вас привело в земство…
— Хочу поехать в Царицын продать скот, ваш писарь дал мне вот эту бумажку, а печать, сказал, у вас… — Мужчина положил на край стола измятый уже листок.
— Господин председатель, — заявил еще один посетитель. — Я тоже за печатью… А то ведь такая история… На днях наш человек из хотона Бухус погнал двух телочек на рынок, а в Бекетовке какие-то люди с винтовками отняли скот… Говорят: нет печати…
Араши внимательно прочитал бумаги, расписался на них, достал из кармана печать и заверил документы.
— Вот вам справки с настоящей земской печатью, — сказал Араши скотоводам. — Идите и делайте свое привычное дело… Только не называйте меня господином. Ладно? Я такой же, как вы, — сын табунщика.