упираясь в разноцветные радужки. Чувствует, как рядом напрягается Файялл.
Губ Себастьяна касается усмешка.
— Слишком много чести для меня. Спрашивать что-то у Моей Верховной, — издевательски протягивает Изекиль. — Так ведь теперь тебя принято называть?
— Наш гордый король уже нажаловался своим друзьям? — Эсфирь легко улыбается.
При упоминании о короле на дне зрачков что-то загорелось, надломилось и исчезло.
— С какой скоростью ты можешь убить всех, кто находится в карете? — задумчиво спрашивает Файялл, не смотря на ведьму.
Видар был уверен, что очень быстро. Файялл сомневался.
— Вы бы не успели вздохнуть, — в голосе неприкрытая скука и обыденность. «И это всё, что их волнует?»— Но, если бы я действительно хотела, вы бы даже не поняли, что мертвы.
— То есть, если, в теории, сегодня-завтра развернётся кровавое месиво в Третьей Тэрре, ты и глазом не моргнёшь? Даже с невиновными? — Файялл, наконец, поворачивает голову.
— Ваш король «моргнул глазом» в легендарнойКровавой Бане? — Эсфирь медленно облизывает губы.
— Та ситуация — другая. Нас предала Тэрра, — сухо вставляет Изекиль.
— Если он прикажет всех спалить — все будут мертвы. Я не буду разбираться, кто заслуживает смерти, а кто нет. Я для вас лишь оружие, верно? Оружие не спрашивает.
В глазах Файялла проскальзывает то ли уважение, то ли раздражение. Единственное, что замечает Эсфирь, как Себастьян нервно поправляет клинки, располагавшиеся в потайных карманах на левом предплечье.
— Если вы подводите к тому, захочу ли я вспороть всем глотки и сбежать — конечно, захочу. Как и вы хотите перерезать глотку мне. Но это скучно. А скрываться всю жизнь в людском мире — интересно, но мне хочется жить веками, а не умирать отнемагии, как все изгнанники. Кажется, у людей эта болезнь называется «рак». А, зная простую прогрессию, чем больше могущество, тем быстрее стадии развития… Лучше уж раздражать веками вас.
— Я не хотел тебя убить, — обаятельно усмехается Себастьян, толкая Эсфирь локтем, отчего Изекиль закатывает глаза. Глупый вояка совершенно не чувствует опасности!
— И зря, — лёгкая улыбка на губах Эсфирь кажется трагической, отчего Изекиль становится стыдно.
Карета останавливается под ржание лошадей.
— Вы уже знаете его план действий? — спрашивает ведьма, разглаживая лацкан камзола.
— Нет, — пожимает плечами Себастьян.
Врёт. Ведьма дёргает бровью, замечая, как кадык Себастьяна дёрнулся.
— И зачем тогда вся ваша суета с Поверенными, тайными советами, с обсуждениями? — Эсфирь хитро осматривает лица альвов.
— Видар принимает наши доводы во внимание, выслушивает нас, — отвечает Изекиль. — Совет же выбирает из стратегий Видара и редко что-то предлагает. Тем более, Видар не особо заинтересован в беседах с ними.
— Он знает, что делает. Мы нужны ему, чтобы он не превратился в тоталитарного диктатора. В свою очередь мы — доверяем ему. Иногда его планов никто не знает, как в случае с той же самой Кровавой Баней. И этот план был наилучшим решением, — добавляет Себастьян, пока Файялл подтверждает каждое слово друга кивком головы. — Мы просто шли за ним, зная, что куда бы он нас не вёл — мы вернёмся с победой.
— То есть он — вечная пороховая бочка для своей страны? — хмыкает Эффи.
— Он — запал для тех, кто сунется к нему с порохом. — Файялл поправляет форму.
Их с Изекиль одежда отличалась от формы Себастьяна. Ткань и, и тонкая на первый взгляд, броня цвета древесной коры, плавно граничили с чёрным. Они были увешаны многочисленными клинками, запрятанными как в потайных карманах, так и висящими на перевязях. Кожаная отделка в виде ветвей скользила по плечам и ногам. У Себастьяна же только цвет брюк совпадал с Теневым отрядом. Его камзол тёмно-болотного цвета выглядел дорогим и увесистым, но отделки на нём не было. Ничего, что указало бы врагу на генеральскую должность.
На их фоне Эсфирь чувствовала себя ярким пятном. Обманчиво-лёгкой добычей.
Ровно в тот момент, как дверь кареты распахивается — в её глазах вспыхивает опасный огонёк.
24
Перед глазами Эсфирь еле дышала разрушенная деревня. Меж обломков шныряли подчинённые генерала Себастьяна, в том числе и отряд капитана Файялла. Они расчищали местность, убирали опалённые остатки от домов и заборов.
Лица военных ухмылялись, улыбались, мерцали калейдоскопом эмоций. Солдаты грязно матерились, шутили, даже оттачивали друг на друге излюбленные приёмы. Но все, как один, испуганно отводили взгляд, заметив не столько Верховную, сколькоцветеё камзола.
Лагерь военных раскинулся в тэррлии от королевского. Эсфирь усмехается, зная, кому принадлежит огромная роскошная палатка. Что ж, не перетащил сюда замок и на том спасибо. Она недобро обводит взглядом деревню, пока на глаза не попадается обсидиановый цвет формы с малварским гербом — чёрной лилией в звёздах.
Чем больше она смотрела, тем больше видела. Армия её брата трудилась бок о бок с армией ненавистного короля.
Эсфирь останавливается на полпути, заставляя затормозить остальных.
— Что это значит?
— Почти закончили разбивать лагерь и очищать территорию, — обыденно пожимает плечами Себастьян, прекрасно понимая суть заданного вопроса. — Эту деревню разгромили Узурпаторы несколько недель назад. Почти все жители эвакуированы, остальные — мертвы.
— Я про малварскую армию, — сухо отзывается ведьма.
— Наслаждайся тем, какне лицемериттвоя расчудесная страна, — хмыкает сбоку Изекиль.
Она не останавливается, чтобы продолжить разговор, двигаясь прямиком к своему отряду. Вслед за ней, усмехнувшись, проходит Файялл.
Сердце Эсфирь пропускает удар. К демону Видара и его свору, к демону братьев, что просто не имели права разглашать государственных дел, но Себастьян — тот, кому она могла доверять… Тот, кто из раза в раз подтверждал свою честность и добросовестность. Он мог хотя бы намекнуть.
— Ты был в курсе? — Эффи едва ли удостаивает Себастьяна взглядом.
Он тяжело вздыхает.
— Да. Эффи, слово короля для меня…
— Я знаю. — Она как можно равнодушнее старается пожать плечами. Судя по обескураженному взгляду Баша, это выходит отлично. — Признаться, не думала, что у Советницы настолько нет прав.
— Он остерегался…
— А, по-моему, он наблюдателен. И решил выжать из меня абсолютно все связи.
— О чём ты?
Себастьян чуть хмурится. Он знает, о чём она. Ему хочется развернуть быстро-идущую ведьму на себя и вдолбить в могущественную голову, что есть вещи, не зависящие от него. Что он, в отличие от неё, не волен делать, что вздумается.
— Сначала казначей Ирринг, затем мои братья, дальше будет сильфийский герцог? — Эсфирь нервно одёргивает рукава камзола. — Или этот наряд — надежда на то, что старый король Третьей Тэрры тоже обратит на меня внимание? Он так и кричит: «самая яркая мишень в лагере».
— Эффи, всё не так, как ты думаешь… — Себастьян встречает её скептический взгляд. — Ладно, может быть так, но…
— Я не корю его за то, что он