Чем же хозяйственный фронт отличается от боевого фронта? Разве только тем, что угрожающий нам с этого фронта враг опаснее всяких Колчаков. И на этом фронте профессиональный союз не должен быть договаривающейся стороной. Рабочие-профессионалисты не только безропотно умирали в бою, но даже пускали себе пулю в лоб, когда им угрожал плен. Этот дух высокого пролетарского подвига, конечно, не предусматривается никакими тарифными ставками, никакой премиальной системой. Это – долг рабочего перед его классом.
И однако, мы до сих пор не видим еще этой боевой самоотверженности на хозяйственном фронте, не наблюдается еще в достаточной мере массовая воля отдать и на этом фронте все свои силы и даже жизнь. Если так у нас будет продолжаться, то мы через полгода погибнем. Три недели тому назад у нас было 59 % больных паровозов, в начале войны их было только 15 %; у нас паровозов стало теперь в 5 раз меньше, чем было в начале войны, а рельсовая сеть растет.
МИЛИТАРИЗАЦИЯ ТРУДА
Единственный выход – милитаризовать труд. Но слово «милитаризация» пугает некоторых. Находятся либеральные болтуны, которые называют милитаризацию труда аракчеевщиной. В Москве один меньшевик сказал, что советская милитаризация труда, это новая форма египетского рабства, когда трудом рабов воздвигаются величественные пирамиды. Но мы хорошо знаем, что такое пресловутая свобода труда на языке буржуазии и ее прихвостней: это – свобода при помощи голода покупать труд с одной стороны, и с другой – свобода продавать свой труд и умирать с голоду.
Под милитаризацией труда в Советской России не надо разуметь, что над рабочими будут поставлены особые военные начальники, и что работа будет производиться по команде, как думают некоторые простаки или сознательные враги Советской власти. Такого милитаризма у нас не будет. Мы под милитаризмом труда разумеем точность, исполнительность, дисциплину, напряжение всех сил.
Если бы были полны наши закрома, если бы у нас были достаточные запасы жизненных продуктов, мы могли бы постепенно строить коммунистическую жизнь, не прибегая к такому сильному напряжению. Но теперь, если мы не напряжем всех своих сил, то через 3 – 5 месяцев у нас будет не 59 % больных паровозов, а 99 %, и транспорт замрет, а вместе с ним и вся жизнь страны.
ЧТО ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ ДЕРЕВНЯ?
Но чтобы возродить транспорт, чтобы поднять на должную высоту фабрично-заводскую промышленность, нам теперь необходимо достать хлеб, необходимо накормить рабочих, которым придется теперь работать с таким неимоверным напряжением. Этот хлеб нам должен дать крестьянин в виде задатка под те материальные блага, которые ему предоставит затем рабочий. Перед лицом природы крестьянин не стесняется этим задатком. Он зимою кормит лошадь, чтобы работать на ней весною; он весною хоронит в землю известное количество зерна в виде задатка под осенний урожай. Давая нам теперь хлеб, крестьянин дает задаток под гвоздь, под ситец, под плуг и пр., которые он получит от рабочего. Он должен нам дать хлеб: это задаток под необходимые ему в его хозяйстве предметы, а не отработок за полученную землю.
Ежегодный урожай России до войны исчислялся в 3 1/2 миллиарда пудов, а нам всего нужно для прокормления рабочих только 300 миллионов пудов, т.-е. приблизительно десятую часть или 4 фунта с пуда. Эту разверстку в 300 миллионов пудов хлеба для рабочих фабрик и заводов надо выполнить во что бы то ни стало.
ЧТО ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ УРАЛЬСКИЕ РАБОЧИЕ?
Но для самого транспорта, для самих фабрик и заводов нужно также питание. Им нужны топливо, уголь. И добыча угля должна быть для рабочих таким же священным долгом, как сдача хлеба – для крестьян. А между тем тут мы не видим должного напряжения: мы проезжали мимо Челябинских угольных копей и видели там картину преступного разгильдяйства. Из 3 1/2 тысяч рабочих, числящихся на этих копях, выходят на работу только 2 тысячи, остальные под разными предлогами отлынивают. Это шкурничество, это преступление перед интересами рабочего класса, большее, чем штрейкбрехерство. Рабочие когда-то жестоко расправлялись со штрейкбрехерами. Нам еще из нелегальной литературы известно, как в свое время уральские же рабочие мстили этим срывателям стачек, и немало их кончало свою жизнь в доменных печах.
Конечно, теперь этот дикий способ расправы неуместен; но у рабочих найдутся средства и силы заставить работать шкурников.
Надеяться только на трудовую армию нельзя: армия может работать успешно только рука об руку с усердно работающими прочими пролетариями, не одетыми в солдатскую шинель.
ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
Когда враг железной пятой попирал Урал, центр кликнул клич: «все и все на Урал», и Урал был спасен, избавлен от своих угнетателей и насильников. То же самое теперь должен сделать Урал: он должен все и всех отдать для хозяйственного фронта.
А опасность от врага на этом фронте великая. Когда Деникин подходил к Москве, а Юденич уже был на Пулковских высотах, откуда весь красный Питер виден, как на ладони, нам тогда не угрожала такая опасность, какая грозит теперь.
Чтоб устранить эту опасность, чтоб обеспечить в будущем трудящимся массам счастливую жизнь, Советская власть в настоящее время вынуждена применять всю силу принуждения государственного аппарата и, таким образом, отрицать самое себя, отрицать свою сущность. У нас еще до сих пор не было подлинной Советской власти. Советская власть была только сторожем красной страны от свирепых собак империализма. Советская власть – это не только 20 тысяч человек лучших рабочих, поднятых для управления страной, – они являются только аппаратом. Подлинная Советская власть будет, когда весь рабочий класс в целом, все трудящиеся будут управлять страной, будут строить жизнь, будут работать без всякого принуждения, – лишь по внутреннему позыву, по сознанию общественной необходимости. Мы должны создать социалистическое общество в подлинном и прекрасном смысле этого слова, и тогда нам не понадобится государство, не понадобится аппарат принуждения. Мы все будем жить и наслаждаться всеми благами культуры. К этому мы должны стремиться, этого мы должны добиваться нашей теперешней напряженной, тяжелой работой.
Красный Екатеринбург должен сделать все, чтобы приблизить этот счастливый момент. Пролетариат красного Урала должен совершить великий подвиг на фронте труда: он должен нанести самый сокрушительный удар хозяйственной разрухе, царю-голоду, царю-холоду.
Ответом на ваш красный подвиг прозвучит по всей Советской России: «Да здравствует пролетариат красного Екатеринбурга!»
«Уральский Рабочий» N 39 (520), 19 февраля 1920 г.
Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ РЕВОЛЮЦИОННОГО ВОЕННОГО СОВЕТА 1-Й АРМИИ ТРУДА В ЕКАТЕРИНБУРГЕ 19 ФЕВРАЛЯ 1920 Г
Товарищи, я считаю вполне понятным изумление, которое вызывает соотношение между количеством непосредственно работающих и общим числом едоков в армии. Это соотношение поражает своим несоответствием.
Я думаю, что здесь чрезвычайно сильно отражается то неэкономное соотношение, которое у нас наблюдается не только в военной области. Мы проезжали мимо Челябинских копей; там числится 3.500 рабочих, но на работы выходит из них 2.000 – несколько больше половины. Они живут с семьями, жены готовят пищу и в процессе производства не участвуют. Если вы допустите, что половина рабочих женаты, то получится еще 1.500; таким образом, уже получается участников 5.000. Если вы прибавите еще сюда обслуживающие аппараты, например, приходящуюся на их долю работу губпродкома, – если взять всю эту надстройку, то получится колоссальное несоответствие между числом непосредственных участников работы и общим числом едоков.
Это свидетельствует вообще о нашей трудовой некультурности. А в армии, кроме того, есть еще привычка относиться к труду по-солдафонски. Если пригнать 200 мобилизованных крестьян скажем, на железную дорогу, и для них не найдется там работы, то это вызовет с их стороны недовольство и нарекания; сам же полк толчется без всякой необходимости, – в одном месте 100 человек, в другом – еще 100 человек, – это кажется в порядке вещей. У нас нет привычки учета рабочей силы.
Я думаю, что у нас в армии соотношение должно получиться гораздо более благоприятное, особенно если армию поставить на определенные задачи, требующие применения массовой силы и военного аппарата.
А задачи эти следующие:
Во-первых, продовольственная кампания. Здесь нужно иметь точные сведения, диаграммы дислокации, которые должен дать заведующий этим делом – представитель Наркомпрода. Сюда надо пустить конницу, конечно, если эта конница не грабительская; а у вас здесь конница хорошая, наполовину состоящая из рабочих. При выполнении разверстки один кавалерист заменит 10 – 20 пехотинцев из продовольственного отряда, благодаря своей внушительности и подвижности.