Особого внимания заслуживали тарелки, одна из которых была сделана отцом Яхимовича Милорием. По воспоминаниям музыкантов, еще в семидесятые годы ударные установки производства Яхимовича-старшего котировались в Прибалтике весьма высоко, а изготовляемые им из мельхиоровых подносов тарелки превосходили отечественные как по звуковым характеристикам, так и по устойчивости. В отличие от изделий государственных заводов они долго держали форму и не выгибались после первых же ударов.
...Запись альбома началась в марте 84-го года в помещении клуба-столовой железнодорожного депо "Кайя", в котором в тот момент находилась резиденция "Поезда". Вся инструментальная часть была зафиксирована живьем за два дня. Единственное гитарное наложение было сделано на цеппелиноподобном блюзе "120 рублей", когда кто-то из музыкантов принес на сессию свежеизготовленный самопальный Stratocaster.
Запись осуществлялась при помощи пульта "Электроника", магнитофона "Тембр", микрофонов Shure и AKG. В микрофон AKG, приобретенный Городянским накануне записи за 250 рублей, концертный звукооператор "Поезда" Виктор Мицкевич записывал две наиболее важные вещи - бочку и, чуть позднее, вокал.
В течение последующего месяца на фонограмму были наложены голоса. Поскольку пульт "Электроника" к тому времени был отдан законным хозяевам, вокал приходилось записывать через вышеупомянутый Mason. В итоге немногочисленные подпевки превратились в тонкие, невероятно искаженные голоса - результат выведенных верхних частот и использования микрофона "МК-70". Что же касается основного вокала, то помимо спевшего на большинстве песен Эдельштейна, на трех композициях ("Квартира № 37", "120 рублей" и "Рок") роль вокалиста исполнил Андрей Яхимович.
Сведение альбома производилось на магнитофоне "Снежеть" производства Виктора Мицкевича - заводской в нем осталась только механика. Заметим, что для Мицкевича это был первый студийный опыт. Несмотря на извечное недовольство музыкантов собственной игрой, Мицкевичу удалось поймать настроение - незажатое и непосредственное, словно во время предконцертной настройки. С другой стороны, альбом звучал крайне живо и напористо, а качество записи было выше всяких похвал. Спустя год Мицкевич принимал участие в записи дебютного альбома "Цемента" "С песней по-жизненно", но повторить подвиг 84-го года ему не удалось.
Для более активного распространения оригинал альбома был продан маститому рижскому "писателю" музыки Олегу Клименко за умопомрачительную сумму в 60 рублей. Заметим, что Клименко имел по тем временам не только самую крупную региональную коллекцию записей советского рок-андеграунда (от "Сонанса" до "Футбола"), но и массу контактов с переписчиками альбомов из метрополий, Урала и Дальнего Востока. Благодаря этому за незначительный срок альбом достиг не только отдаленных уголков страны (к лету 84-го песни из него уже были известны "системным" людям, приехавшим во всесоюзный хиппистский лагерь на реке Гауя), но и, соответственно, попал в хит-парады КГБ. Осенью один из московских функционеров привез в Латвию список групп, не рекомендованных к прослушиванию Управлением культуры. На 17-м месте там фигурировал "Поезд ушел" - почему-то из Ленинграда.
Любопытной была реакция на альбом в самом Питере. Гена Зайцев, первый президент ленинградского рок-клуба, прослушав запись, сказал: "Вы что, под фирму канаете?" Действительно, в СССР такую тяжелую, но веселую и без нравоучений музыку тогда никто не играл. Прорвись "Поезд" во всероссийскую тусовку, его судьба могла сложиться иначе. В принципе, такой шанс у группы был. В 85-м году "Поезд ушел" был приглашен на серию "левых" концертов в Москву, которые в последний момент были сорваны усилиями конкурентов и правоохранительных органов. Можно только гадать, что произошло бы, попади группа, находившаяся тогда на пике своей формы, в столицу. Шуму было бы много. Во всяком случае, один из героев Подольского рок-фестиваля Андрей Яхимович до сих пор придерживается мнения, что в 83-85 годах рижские группы (такие, как "Желтые почтальоны", "Поезд ушел", "Атональный синдром") в музыкальном отношении были намного сильнее и интереснее, чем, скажем, питерские.
Оставшись невостребованным за пределами Латвии, "Поезд" прекратил существование весной 86-го года. К сожалению, незаписанной осталась концертная программа 85-го года, в которой было с полдесятка верных хитов: "Хозяйственное мыло", "Поезд ушел", "Любовь прошла", "Помойное ведро", "Я стою среди равнины".
Из проектов, организованных впоследствии участниками группы, наибольшую известность получил возглавляемый Яхимовичем "Цемент", в состав которого целиком вошла ритм-секция "Поезда". Примечательно, что, несмотря на несколько попыток (в 87, 93, и 95-м годах), группа "Поезд ушел" так и не была реанимирована. Ее музыканты играют в разных блюзовых и авангардных проектах, а Геннадий Эдельштейн, по праву считавшийся на протяжении многих лет одним из сильнейших гитаристов Латвии, владеет собственной пекарней и печет хлеб для населения города Риги.
Отряд им. Валерия Чкалова ВВС (1984)
сторона А
Возвращение к звездам
Фиона
Королева Марго
Сверхпроводимость
Аэлита
Разбитый компас
Технология любви (I)
сторона В
Технология любви (II)
Ты не царица
Грязные руки
Как сообщила сегодня газета
Мальчики, мальчики
ВВС
Девушка из Волгограда
С песней по жизни
На волне 18 МГц
Холм лесных духов
Отряд "ХУ-17"
Возвращение к звездам (II)
Михаил Михайлюк.
История этого проекта долгое время была окутана пеленой нелепой таинственности. Упоминаний о нем нет ни в одной рок-энциклопедии, а народная молва на многие годы прописала эту студийную московскую группу в город Волгоград. После успеха кинофильма "Асса" их нашумевший боевик "ВВС" стал неофициальным гимном советских летчиков, хотя сам проект к тому времени существовал уже по инерции - в сильно измененном составе под новым названием "Союз композиторов". Что же касается альбома, записанного "Отрядом имени Валерия Чкалова" в 84-м году, то крайне непросто объяснить, как и почему такая роскошная работа, как "ВВС", могла остаться в те времена практически незамеченной.
"Отряд имени Валерия Чкалова" представлял собой дуэт, состоявший из поэта, художника и автора песен Александра Синицына и музыканта-электронщика Михаила Михайлюка. Каждый из них был человеком крайне разносторонних интересов - с широчайшим культурным кругозором и новаторско-прогрессивными взглядами на музыку и искусство.
Помимо написания стихов, песен и картин Александр Синицын в совершенстве владел кинооператорским искусством, делал авангардистские фотоснимки с применением коллажных технологий, изучал астрологию, а также несколько языков, включая санскрит. Его влекли нераскрытые тайны средних веков, замысловатая вязь стихосложения в старинных русских песнях, ирландские саги, галльская поэзия и древне-китайский эпос.
"Исследуя язык, я производил с ним всевозможные эксперименты, - рассказывает Синицын. - Для меня было крайне важно соединить между собой несоединимое: людей, состояния, эпохи".
Сам Синицын в первую очередь считал себя поэтом, а песни сочинял как бы "в поддержку" ритму, чтобы "до конца выяснить, в какую канву эти стихи можно уложить". Синицын много общался с музыкантами "Центра", часто исполняя в их кругу свои странные и необычные песни под аккомпанемент акустической гитары. Во время одного из таких творческих вечеров и произошло знакомство с музыкантом Михаилом Михайлюком, который в то время снимал комнату на квартире клавишника "Центра" Алексея Локтева.
Александр Синицын (в центре) в составе любительского армейского ансамбля.
Михайлюк приехал в Москву из Ставрополья и уже успел переиграть в немалом количестве проектов - от ленинградского цирка и "Арсенала" и до поп-артистов уровня Сюткина и Лозы. Михайлюк был не только опытным аранжировщиком и мультиинструменталистом, но и интересовался всевозможными эзотерическими науками, радиосвязью, стенографией и т.п. В столице он жил без прописки, сменил десятки квартир, а основным источником его дохода являлась перепродажа электронных инструментов.
Михайлюк был одним из первых московских электронщиков-маньяков, которые, приобретая новые модели синтезаторов, сутками копались в них - в погоне за необычными тембрами и звуками. В сочиняемой музыке Михайлюк тяготел к космическим сюжетам. Не имея представления о концертной ипостаси Клауса Шульце и Жана-Мишеля Жарра, он еще в конце 70-х планировал сольные выступления в роли "человека-оркестра", обставленного батареей клавишных инструментов.