Читать интересную книгу Старые долги - Фредди Ромм

– Кто и почему убил депутата?

– Товарищ генерал, это не наше расследование! Это ведёт ФСБ!

– Но ведь покушение расследовали вы?

– Потому что с самого начала были сомнения в том, что это покушение. В последующем сомнения превратились в уверенность.

– Если вам передадут дело об убийстве – найдёте преступника?

Сергееву стало немного не по себе.

– Полагаю, да, хотя однозначно обещать не могу.

– Товарищ генерал! – расхрабрился вдруг Лыков. – Разве не странно, что дело о покушении поручили нам, а об убийстве – нет?

Варикоз задумчиво посмотрел на подчинённых.

– Ладно. Я поговорю с кем надо. Попробуем договориться, чтобы нам предоставили материалы об убийстве Иванова.

Олег Зелинский

– Привет, Андрей! – он пожал руку другу, и они прошли в гостиную. – Какие новости?

– Гм… Так себе новости. Пытаюсь найти ту Евгению, которая играла с Любой, а толку – чуть. Единственная зацепка была – комментарий к моему сообщению, который она поместила, но, как оказалось, он сделан из Интернет-кафе. Так и я сам работаю, следов практически не остаётся – конечно, если не взять человека прямо на месте. А у тебя как?

Майор пожал плечами:

– Есть кое-что. По фотороботам нашли несколько человек, похожих на тех, которые напали на Любу. Но пока не берём – проверяем, с кем они связаны.

Кароль с лёгкой завистью воспринял слова друга: за много лет сотрудничества он привык, что блюстители закона – как российские, так и французские – подолгу работают с фотороботами, отпечатками пальцев, образцами ДНК и прочими сокровищами, которые им дарят щедрые преступники. А поди ж ты – как раз в этом вопросе продвижение есть.

– Андрей, теперь вот что: под тебя кто-то копает.

– Подробнее можно?

– Слышал про вчерашнюю попытку теракта? У несостоявшегося террориста обнаружили твою визитную карточку.

– Да? – изумился детектив. – Не представлял себе, что так популярен.

– Угу, весьма. Причём парень только вчера утром приехал из Махачкалы, о тебе никогда не слышал и понятия не имеет, как у него оказалась твоя визитка. Видимо, её подсунул тот, кто его снаряжал для теракта.

– Но это глупо. Визитка ничего не доказывает. Даже того, что получена от меня.

– Это ты сейчас так рассуждаешь. А представь, что вышло бы, если бы парень взорвался?! Причём среди детей, как ему и велели.

Кароль вздохнул.

– Очень плохо было бы. Моя репутация – чёрт с ней, а вот дети… В общем, хорошо, что всё обошлось.

– Не совсем обошлось. Ещё и эта ситуация с Висюковым… Как бы Димку не обвинили в нападении на милиционера.

– Отправлю его в Париж. Пусть там его Валя, Жак и Надя обучают, они отлично владеют предметом.

– Да и им помощник не лишний, – кивнул майор. – Заодно повысь ему зарплату, он заслужил.

– Безусловно.

– И последнее: убийство депутата пытаются увязать с твоими выстрелами в покрышки его машины.

– Как он был убит – можешь рассказать?

– Да. Когда вышел на улицу, чтобы ехать домой, неизвестный выстрелил в него три раза. Дважды в грудь, а затем в голову. Из кольта.

Кароль хлопнул себя по колену:

– Вот чёрт! Копируют мой почерк, гады!

– Ну, не совсем так: выстрелы в упор могут означать, что киллер непривычен к кольту. Но – учти, что происходит.

– Слушай! Откуда дровишки?

– От Сергеева, вестимо. Хорошо, он подтвердил твоё алиби – что вы мирно балакали как раз в момент убийства Иванова. Даже странно, что убийцы не учли такую возможность.

Кароль пожал плечами:

– Им просто не повезло. Согласись, вероятность этого была невысока. Впрочем, пожалуй, действительно не учли, что их же усилиями я сейчас постоянно на виду у Сергеева. Не так просто совместить убийство с подставой. В такой ситуации, практически любое другое алиби можно считать слабым. Был бы я дома или в агентстве – сомнительное алиби…

– Ладно, теперь ты вне подозрений. Но подумай вот о чём: кому мешал этот депутат?

– Честно? Мне мешал. Старые счёты, ещё с советских времён. Не настолько, чтобы убить человека, но по морде я бы ему при случае надавал. Сволочь гэбистская…

– Да-да, ты рассказывал. Но ведь не поэтому ты стрелял в его машину?

– Нет, конечно, просто совпало. И окажись на его месте другой козёл, который готов по людям ехать – и по его железному коню бахнул бы.

– Не сомневаюсь, – вздохнул Зелинский. – Да и Вадик Сергеев не сомневается. Но, конечно, лучше, чтобы никто больше не был в курсе.

– Мне вот что непонятно: кто это на нас телеги покатил?

– Думаю, некто, пользующийся услугами товарища депутата. Тут, правда, список длинный выходит. На виду, разумеется, его партийная фракция – «Красное пробуждение» во главе с товарис-чем Жигановым. Но ведь и они – не более чем чей-то фиговый листок.

– Чей именно? И не стряпал ли Иванов какие-то дела помимо тех, которые официально проходили через эту фракцию?

– Ну, мой дорогой, ты и вопросы задаёшь! Наверное, было и такое. А вот подробности… Чёрт знает. Зачем тебе это нужно – хочешь расследовать его убийство?

– А что? Мне нельзя – как подозреваемому?

Зелинский ответил не сразу. Посмотрел задумчиво на друга и вдруг заявил:

– Хм! А ведь это мысль! Если бы ты не был подозреваемым, Сергеев первый побежал бы к тебе за консультацией! И, вполне вероятно, убийство оказалось бы уже раскрыто.

Кароль невольно усмехнулся:

– Спасибо за такое лестное мнение. Но коль скоро вы с Сергеевым уверились в моей невиновности, может, поделитесь информацией?

– Я не могу, у меня её просто нет. Это пусть Вадик сам. Только он, наверное, побаивается. Сам только сегодня тебя отстаивал перед начальством.

– Что? – подскочил Кароль. – Что ваше начальство против меня имеет?

– Сиди спокойно, не дёргайся, дружище. Уже не имеет. Не совсем наш Варикоз из ума выжил. Сергеев с Лыковым пошли к нему и всё разложили по полочкам. Только и теперь не всё слава Богу, потому что расследование убийства депутата проводится под эгидой ФСБ…

– Случайно не Антошки?

– Нет, другой отдел, хотя Антон наверняка в курсе. Но если он тебе не звонил, значит, нельзя.

– Ну и чёрт с ними, – с досадой произнёс Андрей. – Я одного не пойму: им что нужнее – убийство раскрыть или секретность соблюсти?

– Ты не поверишь, но – второе. Нераскрытых убийств по всей России столько, что можно Швейцарию заселить второй раз, а за нарушение секретности нам всем влетит – мало не покажется. Придётся к тебе в агентство уходить.

– Будешь получать по пять-шесть нынешних окладов. Плохо, что ли?

Майор вздохнул:

– Сам не знаю, что меня удерживает. Знаешь, сам себе говорю: отслужу до пенсии и уйду к Андрюхе. Но при этом знаю, что если меня с работы не попрут, то сам не уволюсь.

– Мазохист ты, – вздохнул Кароль. – Ладно. От меня что-нибудь требуется?

– Только одно, дружище: постарайся поменьше выходить, а если приспичило – постоянно будь на виду, для алиби. А то как бы тебе очередную провокацию не состряпали. Как ты это совместишь – не знаю, но ты же гений, так что получится.

Люба Зелинская

– Мотор! Снимаем! – прозвучали волнующие слова режиссёра Меньшиковой, и началось удивительное действие, которое порождает кино. Сейчас, волею режиссёра, снималась сцена, с которой доложен был начаться фильм: пробуждение Маши в клинике компании, занимающейся переносами во времени.

Люба, то есть Маша, открыла глаза и, усердно изображая смену сонливости нарастающим удивлением, огляделась. Она находилась в небольшой комнате, исполняющей обязанности больничной палаты. Справа – столик со стаканом воды, на полу – белые тапочки, на изножье – халат, в углу – табурет.

– Добрый день, Маша! – в комнату вошла, улыбаясь, Зиночка Федотова – исполнительница роли психолога. – Меня зовут Людмила. Просто – Люда. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, чувствую себя хорошо. А где я?

Зиночка-Люда присела на табуретку.

– Маша, вы хорошо помните последнее, что с вами случилось?

Молодая женщина вздохнула и пожала плечами:

– Меня собирались расстрелять гестаповцы. В последнюю ночь я плохо себя чувствовала и уснула прямо на каменном полу. А потом было что-то странное… И вот я здесь. Только не знаю – где.

– Маша, я обязательно отвечу на ваш вопрос, только давайте сначала посмотрим один фильм.

Люда вынула из кармашка халата пульт управления и нажала кнопку. С потолка спустился экран. Люда погасила свет в комнате, и на экране появилось изображение. Двое коренастых эсэсовцев тащили Машу – избитую, окровавленную, в разорванной одежде, босую – по лестнице наверх. Вышли из здания во двор тюрьмы, в середине которого – столб. Кругом – снег. Справа выстроился ряд полицаев с карабинами. Камера приблизилась, показывая поверхность столба: множество мелких дырочек среди красноты – следы пуль, убивших людей…

Машу поспешно привязали к столбу.