— Потом так потом. — Слава прикоснулся к листу фольги и сразу же с проклятием отдернул пальцы: — Черт! Быстро нагрелась.
Напалм не особо радостно хохотнул и задумчиво глянул на дверь.
— Иди, иди за подругой, — правильно истолковал этот взгляд Линев и достал из кармана короткий деревянный жезл в пару пальцев толщиной. — Все, охрана заработала. Можем спать ложиться.
Пиромант со вздохом поднялся на ноги и направился на выход. Я покачал головой и начал устраиваться на пахнувших лесом еловых ветках.
— Евгений, а ужинать? — позвал меня засыпавший в котелок перловку Виктор Петрович.
— Без меня.
— Не дело голодным спать ложиться, — предупредил Бородулин.
— Ерунда, — отмахнулся я и закрыл глаза.
Аппетита и в самом деле не было. Ничего уже не было, кроме усталости. Вроде бы и надо червячка заморить, но лень. Не хочу.
И сон, как назло, не идет. Только глаза закрою, и начинает, будто на волнах, подкидывать. И крутит, так и крутит всего.
А все Бородулин, сволочь! «Управлять даром», «управлять даром»…
Пока бодрствую — еще куда ни шло, а во сне как? Ладно, с утра видно будет. Если оно будет, это утро.
ГЛАВА 8
Утро было. Лучше бы его не было. И это все, что я могу о нем сказать.
Жутко болела голова, в пересохшем рту стоял непонятный, но совершенно точно омерзительный привкус, а какое-то время и вовсе казалось, будто стоит пошевелиться — и мое ставшее стеклянным тело просто возьмет и расколется на бесчисленное множество осколков.
И еще — я знал. Я знал, сколько трещин на потолке и когда перестанет дуть северо-западный ветер. Из чего сложены стены, давно ли отключился термолист и кто из товарищей по несчастью проснется, стоит пошевелить рукой. И прочее, прочее, прочее…
Чуждое и не поддающееся рациональному осмыслению знание рвалось в голову и грозило стереть саму личность, оставив на ее месте лишь набор реагирующих на внешние раздражители рефлексов.
Прекрасно понимая, что не стоит и пытаться отгородиться от обезумевшего дара, я решил схитрить и сконцентрировался на стремлении отыскать дорогу до Соколовского. А стоило перед внутренним взором возникнуть кончику путеводной нити, мгновенно вцепился в него и уже больше не отпускал.
И пусть пожаром полыхавшее в голове всезнание никуда не делось, вытягиваемые им из окружающего пространства видения больше не могли прорваться через выставленную защиту. Как ни странно, совет Алекса и в самом деле помог взять ситуацию под контроль: теперь предвидение охватывало только малую часть опутывавшей меня информации и выдергивало из нее лишь то, что желал знать я сам.
Ну почти…
Я начал осторожно подниматься с лежака и тотчас повалился обратно из-за пронзивших затекшие руки и ноги бесчисленных иголочек боли.
— Ты в порядке? — уставился на меня спавший едва ли не в обнимку с карабином Лымарь.
— Почти.
Сжимая и разжимая кулаки, кое-как удалось разогнать кровь по рукам, а вот ноги по-прежнему едва шевелились. Больно.
— Что случилось? — захлопал спросонья глазами Бородулин.
— Выходить пора, — вернулся с улицы бегавший освежиться Семен и потряс пластиковую трубку алхимического светильника.
Комнатушку осветили зеленоватые отблески неестественного сияния, и у меня сразу же начали слезиться глаза. Блин, еще и со зрением беда какая-то…
— Не рано? — зевнул Шумов.
— Раньше сядем, раньше выйдем. — Напалм тихонько поднялся с лежака, явно рассчитывая улизнуть, прежде чем проснется подруга. Но не вышло.
— Ты смотри там, — пригрозила ему девушка. — А лучше мне с вами пойти.
— А кто караулить будет? — вздохнул Виктор Петрович. — И Оксану Григорьевну тоже не отпустишь…
— Один я, случись что, защиту долго не продержу, — подтвердил уставившийся в потолок Слава Линев и перевернулся на бок: — Антон, ты как?
— Нормально, — буркнул осматривавший бинты на правой руке Василенко. — За день отойду. Вы надолго только не пропадайте.
— Одна нога здесь, вторая там, — пообещал пиромант и движением руки разжег потушенный на ночь костер.
— Алекс! — подозвал паренька Бородулин и протянул ему пузырек с таблетками: — Это тебе на дорогу. И одну прямо сейчас прими.
— Экомаг? — Шумов открутил крышку и вытряс на ладонь таблетку. — А как часто его пить-то?
— Два раза в день достаточно будет. Лучше после еды.
— А у меня тоже экомаг есть! — вспомнил я вдруг про спрятанную во внутренний карман куртки аптечку. — Могу поделиться.
— Не надо, — отказался Виктор Петрович. — Этого добра у нас навалом.
Я кивнул, выдул остававшуюся в чайнике со вчерашнего дня воду и подошел к Линеву:
— Что с деньгами?
— Держи. — Гимназист ссыпал мне в ладонь несколько золотых и серебряных монет и предупредил: — Еды купить не забудьте.
— Обязательно, — кивнул я, пересчитывая деньги. Три червонца, две золотых пятирублевки, советский серебряный полтинник и новенькая серебряная же двухрублевка с Шостаковичем. Неплохо так. Без малого сто рублей, если золотом.
— Держи, — протянула мне Вера двустволку, коробку с патронами и патронташ. — Присмотри там за моим оболтусом. А то у него язык без костей.
— Не вопрос, — кивнул я и спросил у Лымаря: — Снегоступы не готовы еще?
— Когда б я успел? — возмутился тот. — Пока завтракаете, доделаю.
— Ты ж возился вчера? — указал пиромант на сложенные у входа заготовки.
— Их до ума еще довести надо, — пояснил Семен. — Все, не мешайте мне.
— Идите перекусите на дорогу, — позвал нас Виктор Петрович.
И вот уже от завтрака я отказываться не стал. Умял галеты, половину плавленого сырка и ломтик консервированной ветчины, запил все это двумя стаканами сладкого чая. Не могу сказать, что накушался до отвала, но неплохо, совсем неплохо. А то за ночь совсем желудок к позвоночнику присох.
— Ну теперь хоть на край света, — усмехнулся я, дожидаясь, пока поест Шумов. Напалм смолотил свою порцию еще раньше меня.
— Не заплутайте только, — предупредил нас Василенко. — Провизии в дорогу не дадим, самим мало.
— Не заплутаем.
Я потянулся к бившейся в голове путеводной нити и удовлетворенно кивнул: порядок. Куда идти — знаю.
— А мы подстрелим кого-нибудь по дороге, да и поджарим, — легкомысленно заявил пиромант.
— Смотри, чтоб самих не подстрелили, — погрозила ему кулаком Вероника.
— Да прям! — отмахнулся пиромант. — Ну пойдемте уже, что ли? Семен, ты чего там возишься?
— Сюда подходите, — буркнул Лымарь, соорудивший из еловых лап, веток и нарезанного на ленточки брезента нечто отдаленно напоминавшее снегоступы. — Ногу в петлю ставьте. Ага, сюда. Все, на выход.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});