– Никто. У меня никого нет, – затараторила Дилайла. Почему она так дергается? Он никак не мог узнать о том, что она переспала с Сэмом. А даже если и узнал, какая разница? Она ведь не поэтому от него ушла.
Чарли пристально смотрел на нее. Вопреки ее уверениям волнение выдало Дилайлу. Он прав. У нее есть другой парень. Но кто? Чарли был потрясен. Это последнее, что он мог заподозрить. Дилайла не знает в Лондоне ни одного мужчины, кроме этого придурка, ее друга Сэма. Сэм. Не может быть… Чарли вспомнил ту сцену в ресторане, как она защищала Сэма, как побежала за ним под дождь. И все встало на свои места.
– Это Сэм, не правда ли?
– Конечно, нет, – ответила Дилайла и почувствовала, что заливается краской. Только этого не хватало!
Чарли в изумлении смотрел на Дилайлу. Как она могла предпочесть ему какого-то официанта? Что, черт возьми, творится?
– Ты в него влюбилась?
– Конечно, нет, – решительно возразила Дилайла. Слишком решительно. Кого она хочет убедить: себя или Чарли? – Послушай, у меня действительно никого нет. Нет никакого третьего. Дело только в нас двоих. – Она нежно коснулась его руки и понизила голос. – Мы просто не подходим друг другу.
Ну и ну! Это же его слова! Чарли сам вел себя именно так. Когда ему надоедала какая-нибудь девушка, он произносил именно эти прощальные слова. Но на сей раз они поменялись ролями. Он взглянул на Дилайлу и почувствовал, что его мужской гордости нанесен серьезный удар. Синяками покрыто вовсе не его тело, а его самолюбие.
– Но нам ведь было хорошо, правда?
– Да… первое время. Но потом все изменилось, Чарли.
– Что изменилось – я не понимаю. Что ты имеешь в виду?
– Твоих друзей, рестораны и вечеринки. Это все не для меня. Раньше я этого не знала, и поначалу было весело и необычно, а потом мне стало скучно. Скучно и одиноко. Я пыталась делать вид, что мне все это нравится. Я даже пробовала изменить себя – сменила прическу, стала по-другому одеваться… – Дилайла грустно улыбнулась, вспомнив свою фотографию в журнале. – Но в конце концов мне осточертело быть кем-то другим, а не самой собой.
– А какая ты на самом деле?
Дилайла вздохнула, встала со своего места и, подойдя к окну, выглянула на заполненную машинами улицу.
– Я простая девчонка из Брэдфорда, а вовсе не дочка богатой рок-звезды, как Поллен или Петал. У меня нет состояния, как у Никки, я не хочу становиться фотомоделью или актрисой и совсем не умею петь. У меня есть собака и йоркширский акцент. Я люблю растворимый кофе и песни Тома Джонса… – Она подышала на оконное стекло и, когда запотевшее пространство стало достаточно большим, по-детски старательно вывела на нем пальцем большую букву «Д».
Чарли сонно откинулся на подушку, его веки почти сомкнулись – начали действовать наркотики.
– Что значит эта буква «Д»? – тихо проговорил он.
Она помолчала, потом ответила:
– «Д» значит «Дилайла». – Потом повернулась к Чарли, глаза ее решительно сверкнули. – Потому что это я и есть – Дилайла.
Занавески раздвинулись, и в палату вошла симпатичная медсестра-ирландка с подносом в руках. Она вежливо улыбнулась Дилайле и перевела взгляд на Чарли. Ее лицо вспыхнуло. Она ожидала увидеть очередного женатого мужчину средних лет, отца двоих детей, а никак не тридцатилетнего красавца.
– Может быть, вы попросите свою гостью ненадолго выйти, мистер Мендес? – сказала она, указала на поднос и смущенно пояснила: – Нам нужно взять у вас анализ мочи.
Несмотря на свой плачевный вид и на больничную одежду, даже здесь Чарли удавалось выглядеть сексуально. Он улыбнулся улыбкой Джеймса Бонда. Даже в таком состоянии он не мог пропустить симпатичную девушку.
– Прямо здесь?
– Увы, мистер Мендес. Вам нельзя двигаться, пока хирург не прооперирует вашу ногу. А до тех пор это самый простой способ… – Она принялась смущенно теребить край одеяла, потом повернулась к Дилайле: – Вы не возражаете?
– Конечно, нет. – Пора было уходить. Она взглянула на Чарли. Он не теряет времени даром – уже заигрывает с медсестрами. Есть вещи, которые всегда остаются неизменными. – Если тебе что-то понадобится, ищи меня у Вивьен. – Она наклонилась и нежно поцеловала его в лоб. – Береги себя.
– Не волнуйся. Медсестра Мерфи, без сомнения, прекрасно обо мне позаботится, – сказал Чарли и подмигнул. Похоже, разбитое сердце Чарли зажило, словно по волшебству. Дилайла кивнула. Она ни секунды не сомневалась, что будет именно так.
Задернув за собой занавески, Дилайла на мгновение задержалась возле бокса. Перед Чарли она старалась держаться спокойно, но внутри у нее все кипело. О чем он говорил? Она влюблена в Сэма? Конечно же, нет. Что за глупости, они ведь просто друзья. Дилайла вспомнила, как увидела Сэма возле церкви, когда тот обнимал другую женщину. Но если они всего лишь друзья, почему это ее так задело? И почему она все время думает об их поцелуе в ту ночь?
Дилайла вдруг почувствовала слабость и оперлась рукой о стену, пытаясь унять дрожь в подгибающихся ногах. Ощущение было странное. Словно она героиня старого черно-белого фильма, лежит связанная поперек рельсов и смотрит на мчащийся к ней поезд. Она чувствовала себя такой же беспомощной, с той лишь разницей, что не поезд мчался на нее, а нахлынули чувства к Сэму, такие сильные, каких она даже представить себе не могла. Она уже не в силах была не обращать на них внимания, будто их не существует, бороться с ними. Они были непобедимы. Оставалось только лечь на рельсы и позволить этим чувствам раздавить ее. И наконец признаться самой себе в любви к Сэму.
Дилайла услышала голос Чарли.
– Сестра Мерфи, – сонно пробормотал он, – как вас зовут?
После некоторых колебаний сестра робко ответила:
– Мэри.
– О какое прекрасное имя!
Дилайла не смогла сдержать улыбку. Вот и верь после этого Чарли! Она покачала головой и вышла в коридор.
ГЛАВА 40
Дилайла и Вивьен оставили Гарольда в больнице на попечении Синтии, которая охотно взбивала его подушки и поила лекарствами, а сами попросили шофера «Роллс-Ройса» отвезти их домой. Это было грустное путешествие. Мужчины, сидевшие за рулем других машин, заинтересованно на них поглядывали, а их спутницы смотрели с явной неприязнью. Водитель автобуса номер девять показал им большой палец, а группа болельщиков «Челси», направлявшихся на матч, перестала горланить футбольные гимны и запела «Вот идет невеста». Дилайла смутилась и отвернулась, а Вивьен опустила вуаль и нахмурилась. День, который должен был стать лучшим в ее жизни, превратился в худший.
После мучительно долгого путешествия «Роллс-Ройс» миновал Кенсингтон, въехал в Ноттингхилл и оказался на той улице, где жила Вивьен. Дилайла сразу заметила вдалеке высокого человека с велосипедом, прислонившегося к воротам дома.