в каждом юноше, как бы мало привлекателен тот ни был.
Я не мог дольше выносить наступившее молчание и позволил себе произнести:
– Когда-то было время, ваше величество, что я любил там, где любил король, так же, как пил из его чаши.
– Я знаю, мистер Дэл. Но почему вы сказали «когда-то»?
– Потому, что это прошло, государь.
– А вчера? – резко спросил он.
– Она – хорошая артистка, ваше величество, боюсь, что я был ей плохим партнером.
– Вы были достаточно хороши, – помолчав сказал он, – но она играла великолепно.
– Не удивительно: на карте стояла вся ее жизнь.
– Да, бедняжка Нелл любит меня, – мягко сказал король. – Я был не прав по отношению к ней. Но не буду утруждать вас своими делами. Итак?
– Мисс Гвинт была очень добра ко мне, ваше величество.
– Думаю, что так, – заметил король.
– Но мое сердце и теперь, и с давних пор было отдано другой.
– Говоря откровенно, мистер Дэл, я очень рад слышать это. Было это так и в Кэнтербери?
– Больше чем когда-нибудь, потому что она была там.
– Я знаю, что она была там.
– Нет, ваше величество, я говорю о другой – о той, которую люблю, а именно о мисс Барбаре Кинтон.
Король опустил глаза и нахмурился. Потом он странно улыбнулся и спросил:
– Вы помните де Перренкура?
– Очень хорошо помню, государь.
– Это ведь по его желанию, а не по моему, вы тогда поехали в Кале.
– Я это знал, ваше величество.
– А говорят, да и сам он это думает, что он лучше всякого другого умеет выбирать людей для своих целей! Итак, вы желаете жениться на мисс Кинтон? Ну, она не для вас: ее положение выше этого.
– Но не выше желания вашего величества, то есть не выше чем ее отец. Она сама в нем не нуждается.
– Однако вы не страдаете излишней скромностью!
– Этого и не должно быть, когда я пил одну чашу с королем.
– Поэтому мы должны быть друзьями?
– И когда я знал то, что он скрывает, и любил там, где любил он.
Король ничего не ответил и сидел несколько времени в задумчивости. Я видел, что на меня устремлено много глаз, я знал, как многие завидовали моему долгому разговору с королем, недоумевая, чем могла быть вызвана такая милость, однако мало обращал на это внимания, стараясь угадать мысли короля и взвешивая вероятие своего успеха. Я желал только возможности вести тихую, мирную жизнь с любимой женщиной, отказавшись от всяких честолюбивых планов будущего. Другой на моем месте, может быть, воспользовался бы своим положением, чтобы получить материальную выгоду; я же, боясь, чтобы король не заподозрил меня в этом, поспешил сказать:
– Сегодня я уезжаю из Лондона, ваше величество; получу ли я то, что прошу у вас, или нет, но в том и другом случае буду молчать. Если ваше величество и не пожелаете помочь мне, все-таки я останусь навсегда вашим преданным подданным.
Король ничего не ответил на мои слова, сказанные от всего сердца. Он взглянул на меня с лукавой улыбкой и спросил:
– Скажите же мне теперь, как вы любите мисс Кинтон?
Этот вопрос привел меня в полное замешательство. Вся моя самоуверенность пропала, и я едва мог проговорить:
– Я… я… право, не знаю…
– Я становлюсь стар. Пожалуйста, расскажите мне, мистер Дэл! – настаивал король, начиная смеяться над моим смущением.
Несмотря на все стремление, я не мог исполнить желание государя: чем сильнее чувствуешь, тем труднее иногда это высказать.
Мимо нас проходил герцог Монмут под руку с графом Рочестером, и король знаком подозвал их. Когда они подошли, я низко поклонился герцогу, и он любезно ответил на мой поклон. У него было мало оснований быть довольным мною, и он нахмурил брови, что, казалось, очень забавляло короля; но он сделал вид, что не заметил этого, и обратился к Рочестеру:
– Вот милорд, молодой человек, влюбленный в прекраснейшую женщину. Я спрашиваю его, что такое любовь – память мне уже изменяет, – и, представьте, он не может сказать мне это. Так как он сам не умеет выразить, что он чувствует, то будьте так добры – объясните ему это.
– Объяснить, что такое любовь? – с иронической улыбкой спросил Рочестер.
– И как можно красноречивее! – рассмеялся король, трепля за уши свою собачку.
Рочестер сделал гримасу и вопросительно посмотрел на короля.
– Пощады не будет, сегодня я – тиран, – улыбнулся тот.
– Слушайте же, молодые люди! – начал Рочестер, и его лицо приняло задумчивое выражение. – Любовь, это – безумие, и… единственный здравый смысл; это – бред и… великая истина; это – величайшая глупость и… единственная мудрость; это… ну, я забыл что это такое, – нетерпеливо докончил он.
– Нет, милорд, вы этого никогда не знали, – отозвался король. – Один из нас здесь, а именно мистер Дэл, знает это, но так как он не может это сказать, то эта тайна погибла для света. Джэмс, есть у тебя какие-нибудь сведения о моем друге де Фонтелле?
– Те же, что имеете и вы, ваше величество, – ответил Монмут, – но я слышал, что Лорд Кэрфорд останется жив.
– Будем благодарны за это по мере возможности, – сказал король. – Де Фонтелль прислал мне очень невежливое заявление. Он пишет, что покидает Англию и отправляется искать такого короля, которому может служить истинный джентльмен.
– Не пришлось бы ему кончить самоубийством! – с напускным сожалением произнес Рочестер.
– Он – просто дерзкая каналья! – запальчиво воскликнул Монмут. – Он отправляется во Францию?
– Да, вероятно, под конец, когда перепробует всех королей в Европе. Король – все равно, что нос у человека: как бы плох он ни был, но отрезать его все-таки нельзя. Один раз попробовали это сделать, вы помните…
– И вот ваше величество на троне, – закончил Рочестер с глубоким поклоном.
– Джеймс, – произнес король, – наш приятель мистер Дэл желает обвенчаться с мисс Барбарой Кинтон.
Герцог Монмут вздрогнул и покраснел.
– Его поклонение этой даме, – продолжал король, – разделялось такими высокопоставленными лицами, что нельзя сомневаться в том, что оно вполне заслуженно. Как ты думаешь, Джеймс, будет ли он ее мужем?
Герцог Монмут пристально посмотрел на меня, я же ответил улыбкой на этот взгляд; мне ли, поборовшему де Перренкура, было бояться герцога Монмута!
– Если человек любит женщину, которую считает достойной быть ему женою, то пусть скорее берет ее с Богом, потому что если ему придется искать себе другую,