Господин статс-секретарь приглашающе пошевелил рукой и исчез, отступив в глубь кабинета.
Маттер вошел вслед за Такари, осторожно прикрыл дверь до шелчка и потом только посмотрел на хозяина кабинета. Тот выглядел чуть постарше вечно юного Такари, но все же заметно моложе своих лет, только морщинки в углах глаз да седые виски говорили о том, что статс-секретарь давно перешагнул порог пятого десятка.
– Не думал встретить тебя так скоро, – пожав руку Такари, он повернулся к Маттеру и церемонно склонил голову, – и уж тем паче не смел мечтать о встрече с вашей светлостью.
– Вот как, – улыбнулся Маттер. – Господин наш Риро рассказывал вам обо мне?
– Отнюдь! Риро, чтоб вы знали, не болтлив. Все просто, господин князь: суть моей работы такова, что я обязан знать обо всех более-менее заметных персонах в королевстве. Личное знакомство с таким человеком, как вы, – большая для меня удача, это я говорю без всякой лести… впрочем, какая лесть: все мы тут люди деловые и хорошо понимаем друг друга.
– Я очень рад, что мы с вами смотрим на вещи одинаково. Но все же…
– Ах да: Риро, как всегда, не любит разбрасываться именами! Что ж, давайте знакомиться: Болди Ленц. В «старых домах», увы, не числюсь, ибо происхождением простолюдин, сын инженера-механика.
– Можете звать меня просто «господин Маттер», – усмехнулся князь, пожимая длинную узкую ладонь, на которой он заметил несколько чернильных пятен. – Чины и титулы для нас с вами неуместны. Был бы рад познакомиться с вами в другой обстановке, но – увы. Мы пришли по делу.
Отвечая на его слова, дознаватель Такари снял с плеча полотняную сумку, из которой появились несколько кувшинов с золотыми печатями, плетеные коробки и краюха еще теплого белого хлеба.
– И дело, как я вижу, весьма серьезное, – Ленц потянулся носом к вину, прищурился, – иначе вы не стали бы заходить в лавку к старому Хиббру. Такие сыры стоят половину моего недельного жалования.
– Господин князь весьма щедр со своими друзьями, – заметил Такари. – Доставай лучше стаканы да открой балкон, а то у меня в твоей норе уже голова закружилась.
– Мне здесь вполне уютно, – ответил статс-секретарь и, обогнув стоящего посреди кабинета Маттера, распахнул двойные двери балкона, который выходил на внутренний дворик особняка.
Пока старые друзья распаковывали припасы, Маттер вышел на крохотный полукруглый балкончик и с интересом глянул вниз. Небольшой двор, со всех сторон огороженный потемневшим от древности кирпичным забором, оказался почти полностью застроен какими-то сараями. У деревянных ворот стояли две машины: шестиместный синий «Клемм» с мягким верхом и старенький фургон, на борту которого виднелась полустершаяся эмблема судебного ведомства. За воротами виднелся проезд между серыми, невероятно унылыми конторскими корпусами с высокими пыльными окнами. Маттер хмыкнул: солнце зашло за тучи, и сейчас ему казалось, будто он вовсе не в Майли, а в каком-то старом промышленном городке, неподалеку от столицы – не хватало лишь фабричных труб, дымящих над крышами.
– Да, пейзаж отнюдь не в классическом стиле, – раздался голос за его спиной, – но мне выбирать не приходится… Прошу вас к столу, господин мой Маттер. Время идет, не так ли?
– Вы, господин Ленц, любитель двусмысленностей, – хмыкнул князь, поворачиваясь. – Что ж, это даже интересно. Нам нужен ваш архив.
– Это смотря какой. – Статс-секретарь указал ему на кресло возле круглого орехового столика в дальнем углу кабинета.
– Храмовый, – Маттер сделал крохотный глоток и вернул бокал на место. – Храмовые дела расследуются отдельным порядком, да? Или я ошибаюсь? Примерно восемнадцать, а может, девятнадцать лет назад в Майли была совершена одна интересная кража. Некий Даглан, молодой финансовый поверенный и вообще шустренький парень, залез в реликварий храма Секех. Дело это раскрыто не было, проходило оно как секретное. Дознаватели, этим делом занимавшиеся, уже умерли. Мне до крайности нужно полистать папочку, которая хранится в одном из судебных архивов, в который меня просто так могут и не пустить. А размахивать своими полномочиями… Вы меня понимаете.
– Вам повезло, – ответил Ленц. – Данный архив находится именно здесь. Если дело не было уничтожено по каким-либо причинам, оно будет у вас через полчаса.
– А его могли уничтожить? – быстро спросил Маттер.
– У нас всякое бывает… минуту…
Ленц поднялся из кресла, подошел к своему письменному столу и нажал неприметную кнопку снизу столешницы.
– Нам, судейским, бывает очень нелегко с пресветлым нашим жречеством, – сказал он. – А знаете, почему?
– Догадываюсь, – хмыкнул Маттер. – Имел счастье. Храмы не платят податей, но при этом имеют дело с банками, а кое-где даже с обычными ростовщиками. Большой соблазн – уйма денег, никак не учитываемая королевской казной… и если кому-то хочется уйти от выплат по не самым честным сделкам, иногда можно прийти в храм, совершить пожертвование, а потом, за долю малую, вернуть свои денежки без всякого уже сомнения и страха перед податными чинушами. Но здесь не тот случай. Это дело, насколько я знаю, никак не касалось храмовой бухгалтерии.
– Это мы сейчас выясним, – кивнул Ленц, открывая дверь кабинета.
В щель просунулось мальчишеское лицо. Наклонившись, статс-секретарь что-то быстро зашептал парнишке в ухо – тот понимающе кивнул и пропал. Судя по всему, порядок в «Секретариате по особым вопросам» поддерживался самый твердый. В отличие от прочих судейских учреждений, здешние служащие не отличались ни болтливостью, ни легендарной уже ленью.
– Так вот, – статс-секретарь вернулся в свое кресло и потянулся к вину, при этом в глазах его появился характерный блеск, – о храмовых делах… Вы, господин Маттер, утверждаете, что та кража не имела отношения к финансовому вопросу?
– Какие ценные бумаги могли находиться в реликварии? – пожал плечами Маттер. – По тем сведениям, которыми я располагаю, молодой Даглан выкрал некую древнюю вещь, возможно – манукрипт, датируемый еще допеллийской эпохой. После этого он пропал, искусно инсценировав перед тем собственные похороны.
– Ловкий малый, как я вижу. Не стану спрашивать, зачем вам это нужно, у меня нет ни малейшего желания осложнять себе жизнь делами его милости графа Дерица, но все же: известно ли вам, что здесь, на Юге, жречество Секех позволяет себе достаточно независимую политику в отношениях с властями?
– Они так богаты?
– Они крайне бесцеремонны, и сделать с этим ничего нельзя: семьи, поклоняющиеся Секех, в вере совершенно истеричны…
– Ясно. Значит, в этот храм я пока не пойду.
– Будет лучше, – Ленц сморщился, глянул в сторону и снова налил себе вина, – если никто даже не услышит о каком-либо вашем интересе, направленном в ту сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});