Читать интересную книгу Войди в каждый дом (книга 2) - Елизар Мальцев

—   Все может быть,— согласился Корней и, наклонясь к плечу зятя, вдруг зашептал жаркой скороговоркой: — Кабы знатьё, можно б и в щелку пролезть — сунуть кому в руку, так живо наладят к любому начальнику!..

—   Да ты ошалел, мужик! — Егор отпрянул от шурина, посмотрел на него с тяжелым укором.— Тебя на какое дело сюда послали? Добиться правды хочешь, справедливости и для этого советуешь подкупить кого-то!.. Да и не нуждается тут никто в твоей взятке!

—   Да я как лучше.— Корней прятал глаза.— Не ведаешь, с какой стороны и подступиться... Не грех и в обход попробовать...

—   Чего же нам тут, у себя дома, хитрить?

Они вышли на улицу и побрели по Москве, останавливаясь у ярких витрин, глазели на выставленные там вещи, заходили в магазины, там было суетно и шумно, перекусили в кафе-автомате. Корней обычно радовался, как ребенок, разным новшествам, но тут остался равнодушным и к удобствам и к быстроте, с которой его обслужили машины.. Поздно вечером, почти валясь от усталости, они добрались до Таганки, их встретила обеспокоенная хозяйка, собравшаяся уже идти на розыски.

—   Пустые наши вышли хлопоты! — удрученно сказал Егор.— Посмотрим, что завтра будет.

Но новый день не принес им радости. Они уже совсем отчаялись и поговаривали, не ехать ли на вокзал за билетами, но на третий день им повезло. Утром, снова очутившись в вестибюле министерства, они увидели несколько человек, одетых, как и они, по-деревенски, и Егор быстро прилепился к ним, узнал, что это механизаторы с Кубани, вызванные на сегодняшнюю коллегию. Он оживился, подмигнул Корнею и, когда механизаторы пошли в конференц-зал, двинулся вместе с ними. «Не отставай, шурин! — шепнул он Корнею.— Кажись, нам пофартило!» Так они без пропуска прошли мимо строгого вахтера, протиснулись в зал заседаний и, чтобы не бросаться никому в глаза, присели у стены, за чужими спинами. Посреди полукруглого зала торчала несуразная колонна, она мешала видеть стол президиума, за которым вскоре появились руководители министерства во главе с энергичным, коренастым и бритоголовым человеком.

—   Это кто такой будет? — шепотом спросил Егор у соседа.

— Как кто? — в свою очередь удивился тот.— Министр...

Егор опять подмигнул Корнею, но тот вобрал голову в плечи и старался быть незаметным, потеряться среди множества незнакомых людей. А вдруг ненароком подойдет кто и спросит, по какому, дескать, праву вы тут сидите? Стыда не оберешься! А Егору хоть бы что, он мигом освоился, шептался о чем-то с соседями, чутко ловил каждое слово, посмеивался, когда всем было смешно. На трибуне перед столом президиума выступал бригадир тракторной бригады, белозубый, загорелый до черноты, будто прискакал из обожженной солнцем степи. Держался он с завидным достоинством, бойко отвечал на вопросы министра, жаловался на нехватку запасных частей, критиковал работников министерства, которые слишком редко наезжают к ним, затем с мужицкой запасливостью и дотошностью перечислил все, чего недостает его бригаде, чтобы работа шла как часы. Он так и сказал — «как часы», и все одобрительно засмеялись. Министр пообещал выполнить все его просьбы, и бригадир, довольный и улыбающийся, покинул трибуну.

«Вот и нам надо так»,— подумал Егор и, когда объявили перерыв, потянул Корней за руку. И как тот пи упирался, но минуты через три они стояли у самого стола президиума, в трех шагах от министра, занятого разговором с каким-то механизатором. Егор подвигался все ближе, и министр уже один раз посмотрел на него внимательно, и Корнея бросило в пот. Ну что за мужик! По самой опасной кромке идет!.. А ну как выпроводят взашей, когда обнаружат, что они воровски пробрались туда, куда их не звали?

—   Вы ко мне, товарищи? — услышал он вдруг вопрос, обращенный к Егору, и похолодел от страха.

Но Егор вел себя отчаянно. Он протянул руку министру, назвал себя, подтолкнул к нему Корнея.

—   Два дня обиваем ваши пороги, товарищ министр! Может, вы нам чем поможете?

«И чего лезет на рожон? — заныл душой Корней.— Зачем сразу злить человека, поминать про какие-то пороги? Язва, а не мужик! Никакого подхода не знает!»

А Егор уж совал министру потрепанное за дни скитаний письмо. Министр читал письмо, нахмурясь, и Корней с ужасом вдруг осознал, что вот сейчас, в эту минуту, и решается судьба Черемшанки.

—   Прошу вас после коллегии зайти ко мне,— отдавая письмо, сказал министр.

Со лба Корнея уже капал пот, но, услышав слова министра, он качнулся к нему и хрипло выдохнул:

—   Премного вам благодарны...

Но Егор и тут не удержался, сдерзил:

—   А секретарша ваша пропустит нас?

Министр улыбнулся, и эта улыбка обнаружила его молодость и даже некоторую застенчивость, хотя глаза по-прежнему были строгими — точно он выверял что-то в двух мужиках, стоявших перед ним.

—   Ну, с секретаршей я как-нибудь договорюсь,— сказал он.

Мужики вышли в коридор, оба потные и распаренные, как после бани. Лицо Егора победно сияло, рот не сходился от необоримой улыбки.

—   Везучий ты, черт! — восхищенно басил Корней.— Скажи в деревне, где мы оказались, ей-богу, не поверят!..

Часа через полтора они сидели в просторном кабинете министра. Буфетчица принесла по стакану чаю с ломтиками лимона, плетеную хлебницу с печеньем, но мужики, как ни угощал их министр, не притронулись к еде. Не чаи распивать они сюда явились, каждая минута дорога, не забыть бы чего, не упустить, а то потом вспомнишь, да поздно будет...

Вначале говорил Егор — все как на духу, ничего не утаивая, и Корней слушал его завороженно, будто и не ведал ни о чем. Министр иногда прерывал его, выспрашивал подробно, записывая что-то в раскрытый на столе блокнот, а то вдруг без всякой причины вставал и начинал ходить по кабинету мимо золотившихся у стен снопиков пшеницы. Неужто пронял его Дымшаков своим рассказом? Когда Егор умолк, министр обернулся к Корнею — не хочет ли и он чего-нибудь добавить?

На какое-то мгновение Корней растерялся, потому что совсем не собирался говорить, ведь Егор и так растолковал о всех деревенских бедах, но вдруг ни с того ни с сего стал рассказывать о том, как он прошлой осенью перебрался в Черемшанку. Поехал, правда, туда с неохотой, но куда же было деться, если вся семья стояла за возвращение в родную деревню? Тогда только он один противился, а сейчас все в семье твердят о том, чтобы вернуться обратно. Разве на такие мытарства меняли они городскую жизнь? И не в заработке и удобствах дело, а в самой жизни, в самих порядках, на которые тошно смотреть,..

—   Может, что не так сказал, то простите,— прикладывая руку к груди, горячась и сбиваясь, говорил он.— Выложил все как есть!.. Мыслимо ли, чтобы мы в деревне одним днем жили, как будто завтра не лучшая жизнь настанет, а конец света? Все как у нерадивого хозяина, которому сроду терять нечего. У нас про таких говорят — если нет хлеба, то играй свадьбу, может, куски останутся!..

—   Как, как? — не понял министр.

Корней повторил, и министр совсем помрачнел, отошел к окну, поглядел на текущую внизу улицу.

—   Страшноватая поговорочка,— наконец сказал он.

Он набрал номер на белом телефоне, стоявшем на отдельном столике, назвал себя, стал расказывать о только что прошедшей коллегии. По тому, как он отвечал на вопросы человека, слушавшего его на другом конце провода, можно было догадаться, что он разговаривает с кем-то из тех, кто занимал должность повыше.

—   Сейчас у меня сидят два колхозника из области, которую последние месяцы расхваливают во всех газетах и ставят в пример всем, а между тем там творится безобразие... Нет, я не преувеличиваю. Я и раньше вам говорил о подобного рода сигналах, но вы считаете, что Пробатов вне всяких подозрений. Да никуда я не лезу, да еще впереди самого батьки!.. Страдают ведь от этой затеи люди...

Неизвестно, что отвечал другой человек, но, судя по всему, между ним и министром согласия не было. Министр как бы нехотя опустил трубку, помолчал, не глядя на мужиков, потом снова стал набирать номер. В лице его появилось что-то упрямое и даже злое, словно он отваживался на что-то.

—   Извините, что вынужден обратиться к вам за поддержкой и советом... Заведующий отделом, с которым я только что говорил, отнесся, по-моему, несерьезно к тому, что грозит нам большими неприятностями...

Министр рассказывал обо всем, что услышал от Егора и Корнея, терпеливо, не упуская ни малейшей подробности, припоминал другие сигналы, которые приходили из этой же области, и, похоже, на сей раз его слушали не только внимательно и не перебивали, но и сочувствовали тому, о чем он тревожился.

— Если вы не возражаете, я подошлю одного из ходоков к вам... Он коммунист, но на бюро райкома его уже исключили из партии за то, что он возражал против всей этой неумной затеи. Копию письма я тоже вам пошлю. А по линии министерства, я считаю, нужно послать на ме-