организовать национальное правительство в Сегетс — первом венгерском городе, освобожденном от коммунистов. Однако на большевистскую резню правые ответили тем же. Не говоря уж о венгерских коммунистах, вырезаны были тысячи венгерских либералов и евреев, поскольку Бела Кун и большинство в его окружении были евреями.
Первым и весьма кровавым вождем этого временного правительства был венгерский генерал немецкого происхождения, ярый антисемит Юлий Гёмбош, называвший себя венгерским нацистом. Городская буржуазия в Венгрии была весьма малочисленна и в основном состояла из немцев и евреев. Поэтому режим Гёмбоша должен был опереться на традиционные венгерские правящие классы — преимущественно помещиков, — которым радикализм Гёмбоша был не по вкусу, и этот вождь вскоре стушевался. Страна формально оставалась королевством, но наследника Габсбургов к себе не пустила. Уже в 1920 году правителем ее стал адмирал Хорти[1], покончивший с эксцессами Гёмбоша и установивший умеренно-авторитарный режим, опиравшийся на консервативное дворянство. Премьер-министром у Хорти был граф Бетлен, глава правительственной консервативной Объединенной партии.
275
Фашистом он не был, но из опасения традиционно-враждебного славяно-румынского окружения Венгрии Бетлен заключил оборонительный союз с фашистскими Италией и Австрией. При нем был ручной парламент, в котором абсолютное большинство составляли члены правящей партии. Таково было положение до начала в 1929 года Великой депрессии, когда рухнувшие цены на зерно — основной экспорт Венгрии — заставили Бетлена уйти в отставку. К власти вернулся Гёмбош сначала в качестве министра обороны, а с 1932 года и до своей смерти в 1936 году он был премьер-министром. В эти годы он был значительно умереннее, чем в начале своей карьеры, в 1919 году, и его симпатии были на стороне Муссолини, а не Гитлера: он провозгласил корпоративистские принципы и не преследовал евреев. Однако под давлением нацистской пропаганды против правительства Хорти—Гёмбоша последний был вынужден, скрывая это от Хорти, подписать тайное соглашение с Герингом о поддержке национал-социалистической пропаганды в Венгрии. На практике это соглашение оставалось мертвой буквой до тех пор, пока у власти был Хорти. Мудро и осторожно сдерживая растущий поток фашистских группировок в стране, — речь идет особенно о воинственно антисемитском Стрельчатом кресте Салаши, который успешно привлекал в партию, с одной стороны, молодых офицеров, с другой — рабочий класс, делая им небольшие уступки в области социальных реформ, Хорти сдерживал их влияние тем, что содержал самого Салаши в тюрьме до 1940 года. Благодаря этим полумерам Хорти удавалось сдерживать расовые эксцессы при помощи исторически традиционных консервативных классов, которые оставались реальной опорой режима умеренного авторитаризма. Не будучи по характеру естественным вождем масс, адмирал Хорти, понимая роль масс в XX веке, использовал для их мобилизации существовавшие в Венгрии фашистские и нацистские группировки, подыгрывая им и держа их под контролем на достаточно безопасном расстоянии от реальной власти.
Что касается «Стрельчатого креста», то это была чисто нацистская партия туранского расизма и животного антисемитизма, что как бы опровергает теорию Кассельса о распространении фашизма, а не нацизма в странах, находящихся
276
на ранней стадии промышленного развития фашизма. Венгрия была особым случаем. Во-первых, как равноправная половина Австро-Венгрии, Венгрия разделила с нею и Германией национальное унижение поражения. Во-вторых, исторически Венгрия была чужеродным угро-финским вкраплением в район проживания славян и валахов и в течение тысячелетия находилась с ними во враждебных отношениях. Владея некоторыми из них — Словакией, Трансильванией, Хорватией и частью Сербии, — она проводила там политику принудительно-агрессивной мадьяризации. Для оправдания такой политики в век расово-националистического романтизма появилась доктрина о венграх-туранцах как высшей расе Ближнего Востока, с утверждением, что Христос в земной жизни был не евреем, а туранцем. Это развязывало руки антисемитизму, подкрепление которому давал непропорционально большой процент евреев в левых партиях, особенно в коммунистической.
Салаши сам был фигурой харизматической. Программа его была не только антисемитской, но, как и программа немецких нацистов, обещала многочисленные реформы социалистического типа: национализацию банков и части промышленности, замену парламента Советом корпораций... Характерно, что подпольная компартия призывала своих членов голосовать за партию Салаши как идеологически наиболее близкую коммунистам. Однако даже после того, как Германия заставила Хорти выпустить Салаши из тюрьмы в 1940 году, он сумел держать Салаши на достаточно безопасном расстоянии от государственной политики до тех пор, пока немецкая армия не оккупировала Венгрию в 1944 году и не арестовала Хорти, поставив на его место Салаши, который оставался на этом посту чуть меньше года, до конца войны. За это время он сумел уничтожить полмиллиона евреев, то есть 70% всего еврейского населения Венгрии.
Румыния
Положение Румынии решительно отличалось от Венгрии уже тем, что она как союзница Антанты была среди победителей, хотя вступила в войну только в 1916 году и воевала из
277
рук вон плохо. Только русский Экспедиционный корпус спас ее от полного разгрома в 1917 году, даже заставив австрийцев несколько отступить. Тем не менее ее территория была более чем удвоена за счет Венгрии (Трансильвания), Австрии (Буковина) и России (Бессарабия и северная часть Молдавии). В результате Румыния вдруг превратилась в многонациональное и многоконфессиональное государство: на 9 с лишним миллионов основного румынского населения приходилось 3 миллиона венгров, более миллиона немцев, около миллиона русских, украинцев, поляков, несколько сот тысяч греков, болгар, гагаузов, цыган, около миллиона иудеев и два миллиона бессарабов, которые, хотя и говорили на том же молдавском диалекте румынского языка, что и их южные собратья, были в значительной степени русифицированы или вообще ославянены. Кроме того, собственно бессарабы или молдаване составляли лишь небольшое большинство в конгломерате разноплеменных славян и греков, а по культуре Бессарабия была скорее русской, чем румынской. В религиозном отношении в увеличенной Румынии было 13 миллионов православных, 2 миллиона венгерских и германских протестантов и около 3 миллионов католиков и униатов.
Румыния буквально не знала, что с таким конгломератом наций и религий делать. Надо сказать, что на православное население в бывшей Австро-Венгрии оказывалось давление, чтобы они переходили в униатство или кальвинизм (религия значительной части восточных венгров), а в венгерской части империи к религиозному давлению примешивалась политика мадьяризации румын. Естественно, трансильванские румыны теперь были сторонниками крайнего румынского национализма и румынизации меньшинств и ожидали они именно такой политики от румынского правительства. В Бессарабии правительственная политика румынизации была направлена на вытравливание русской культуры, языка и влияния. К тому же подобно Испании накануне Гражданской войны правительство Румынии 1920-х годов отличалось неэффективной и совершенно коррумпированной парламентской системой. Не менее коррумпированной, но и до такой степени жестокой и безответственной была полиция, что в отношении ее без особого