Но Мария ошиблась. Неожиданно для неё Сильфида произнесла:
— Отлично! Замечательная идея, на мой взгляд. Учась практике применения родной магии, в твоем случае — растения, нет ничего лучше, чем начать с того, что тебе более всего по душе.
Маша обрадовалась, и последние волнения вмиг покинули её.
— Я подскажу, что тебе нужно для этого сделать, — Сильфида, взяв Машу за руку, села на траву и повлекла её за собой. — Смотри!
Малиновская аккуратно устроилась на мягком дерне вслед за Сильфидой, поджав под себя ноги.
— Закрой глаза и приложи свои руки к земле, — сказала ей Сильфида.
Маша выдохнула, собираясь с мыслями, сомкнула веки и медленно опустила свои ладони на примятую, местами колкую траву, а Сильфида накрыла сверху её пальцы своими руками.
— Не торопись. Прислушивайся к своим ощущениям, — слышала Малиновская её голос. — Там, под покровом вечно юной травы, сокрытые от посторонних глаз, хранятся ответы на все твои вопросы. Почва утаивает великое множество нетронутых семян, каждому из которых впоследствии предстоит прорасти — в своё время, в назначенный час. У каждого семени есть свой, неповторимый голос. Погрузись в сокровенные глубины своего разума. Покинь этот мир, чтобы стать частью Природы. Ты должна услышать их. Среди бесчисленных корней травы, что проникают повсюду и пронизывают этот мир подобно тому, как нервные волокна живут в каждой клеточке человеческого тела, среди них затаились семена. Распознай их голоса, потому что они уже знают, они почувствовали, что сегодня ты пришла к ним, и они жаждут говорить с тобою. Но ты должна пойти дальше и создать своё собственное семечко, чтобы вырастить из него цветок.
— Как? — произнесла Маша у себя в голове.
— Они подскажут тебе. — пришел ответ, и Малиновская уже не могла точно сказать, был ли это голос Сильфиды, или на её вопрос ответило нечто Иное.
Сначала Маша ощущала кожей лишь тепло от нагретой за день солнцем земли, да ещё едва уловимое шевеление травы, пытающейся распрямиться под её ладонями. Она размышляла о том, что многие тысячи того, чему в будущем суждено стать цветами, кустами и деревьями, хранятся в этой несметной природной кладовой, ожидая своего часа пробуждения. Марии нужно было создать свою собственную колыбель жизни, чтобы оттуда, из её глубин, явился миру её прекрасный цветок, но для этого остальные семена должны были ей помочь, а она никак не могла услышать их. Маша не уловила чётко определенный момент, когда же именно она перестала чувствовать своими руками прикосновение ладоней Сильфиды — она вдруг поняла только, что в этот миг уже совершенно одна. Даже всегда привычного ветерка слышно не было, и Малиновская знала сейчас только одно — нельзя открывать глаза, иначе волшебство будет разрушено. Она подумала, что если семена хотят говорить с нею и чувствуют её, то, должно быть, они просто ждут первого шага от неё самой, и Мария мысленно произнесла то, что первое пришло ей в голову: «Где вы?»
Ответ пришёл мгновенно. Гораздо быстрее, чем можно было ожидать, стремительный водоворот голосов внезапно ворвался сотней тихих и громких криков в её сознание, и она вздрогнула от неожиданности, но не от страха. Многие тысячи семян посылали ей свои мысли из-под земли: «я здесь! услышь меня!» — голосили они разными ладами и тембрами, и её тело заполняло, как заполняется живительной влагой пустая чаша, ни с чем несравнимое чувство восторга и эйфории. Малиновская чувствовала, как каждое отдельно взятое семечко, являющееся при этом частичкой чего-то непостижимо целого, пытается ей помочь, чтобы воплотить её собственные мысли в действия. В это мгновение она уже была не одна — все могущественнейшие силы Природы пришли ей на помощь, и казалось, что нет ничего невозможного на этой Земле, потому что любая задача выполнима, если тебя окружают друзья, а их поддержка и любовь — нечто большее, чем просто слова. Мария и сама не знала, что сейчас ощущает на себе великую магию Веры.
Она не прочувствовала ту грань, когда её желание созидания вдруг воплотилось в реальность (да и впоследствии при сотворении магии никогда не могла чётко определить, где именно скрывается этот переход, потому что у волшебства не бывает четко очерченных линий — оно происходит просто потому, что оно — чудо, а у чудес не нужно искать причин и следствий) — и просто поняла вдруг, что из-под её ладоней рвется наружу упругий зеленый росток.
Маша, открыв глаза, аккуратно приподняла и разомкнула руки, а цветок все рос и рос, листья его становились все больше и шире, пушась и разделяясь на забавную зеленую паутину, чем-то похожую на укроп. Когда Малиновская превращала в реальное свои мечты, она не представляла себе что-то конкретное, и поэтому теперь с интересом наблюдала, что же у неё получилось. А цветок все разрастался и тянулся ввысь, и, наконец, достигнув уровня её лица, замер на несколько секунд, чтобы, внезапно развернув свои тугие, скрученные в коробочки бутоны, раскрыться прекрасными белыми цветами с желтой сердцевиной. Маша даже засмеялась. Ну конечно! Разве можно было предположить иное? Ромашки!
Малиновская словно бы впервые рассматривала этот цветок, и сейчас он казался ей самым прекрасным на свете — гораздо более красивым, чем все розы, орхидеи и георгины этого мира. Как изящно выточен каждый темно-изумрудный листок, как ошеломляюще идеальны соцветия ромашки, блестящие лепестки которой будто бы политы лаком. Нет, эта ромашка определенно удалась!
Она поднялась с колен, осматриваясь вокруг и ища Сильфиду, но той нигде, кажется, не было рядом. Наверное, Бессмертная на время оставила способную ученицу, чтобы не мешать ей творить свою зелёную магию — решила Малиновская. Ощущая новый, невероятный прилив энергии оттого, что у неё все получилось, Маша улыбнулась и замерла — ей пришла в голову новая безрассудная мысль, требовавшая немедленного осуществления. Она подняла лицо к небу, раскинула руки в разные стороны и стояла так, не шевелясь — и внезапно вокруг неё, разбуженные от долгого сна её зовом, из-под земли начали прорастать все новые и новые ромашки. По кругу во все стороны, подобно волнам от камня, брошенного в недвижимую зеркальную гладь пруда, белые с желтой сердцевиной бутоны вспыхивали тут и там, стремясь навстречу солнцу, и лепестки цветов ослепительно сияли в его лучах.
Мария стояла посреди огромного цветущего бело-жёлтого волнующегося моря, и её в равной степени захлестывали радость и восторг, словно ветер, колышущий стебли только что сотворенных ромашек, задувал счастье их волшебной пыльцы прямиком в её сердце. И ощущение нечаянного блаженства наступало не только оттого, что все это было невероятно красиво, но и потому, что всю эту красоту только что сотворила она сама!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});