Читать интересную книгу Закон и женщина - Уилки Коллинз

— Не нашли ли чего-нибудь в Гленинге? — спросила я.

— Нет. Я хотел сделать опыт, прежде чем ответить мистеру Плеймору.

— Так вы разорвали это письмо сами?

— Да, и для того, чтобы труднее было сложить его, я бросил клочки в корзину с ненужными бумагами. В мои годы это, конечно, ребячество, моя милая.

Он замолчал, сильно сконфуженный.

— И удалось вам сложить письмо?

— О, это очень трудно, Валерия, — ответил он. — Однако начало было удачным. Это делается по тому же правилу, которым мы руководствовались, складывая так называемые головоломки, когда я был мальчиком. Стоит только сложить центральную часть, а остальное сложится непременно в более или менее долгое время. Не говорите об этом никому, Валерия. Люди могут сказать, что я впал в детство. Подумать только, что чепуха, которую я записал, имеет смысл! Я получил письмо мистера Плеймора сегодня утром, и — поверите ли? — с тех пор я только и делал, что складывал разорванные письма. Вы не расскажете этого никому, друг мой, не правда ли?

Я ответила милому старику горячим поцелуем. Теперь, когда он утратил свой твердый нравственный баланс и заразился моим энтузиазмом, я любила его больше, чем когда-либо.

Однако я все еще не была счастлива. Как я ни старалась, я не могла заглушить в себе сожаления, что мне пришлось отказаться в такое время от участия в начатом мною деле. Моим единственным утешением было думать о Юстасе и о перемене к лучшему в нашей супружеской жизни. В этом отношении, по крайней мере, я восторжествовала. Мой муж вернулся ко мне добровольно, он уступил не по необходимости, но вследствие своей благодарности и любви ко мне. И я согласилась сойтись с ним опять не потому, что я сделала открытия, не оставившие ему другого выбора, как жить со мной, но потому, что верила ему и любила его безгранично. Разве для такого результата не стоило принести некоторых жертв? Стоило, конечно, стоило, но я все же была не в духе. Впрочем, это должно было скоро кончиться. Утешение было только на расстоянии дня пути.

На другой день я уехала из Лондона с утренним поездом. Бенджамен проводил меня на станцию.

— Я напишу в Эдинбург сегодня же, — сказал он мне, пока мы ждали отхода поезда. — Мне кажется, что я знаю человека, который может быть полезен мистеру Плеймору, если мистер Плеймор решится продолжать свои исследования. Не нужно ли передать что-нибудь от вас, Валерия?

— Нет, Бенджамен, я покончила с этим делом, мне больше нечего сказать.

— Написать вам, чем кончится попытка мистера Плеймора?

Я ответила с горечью:

— Да, напишите мне, если попытка не удастся.

Мой старый друг улыбнулся. Он знал меня лучше, чем я сама.

— Хорошо, — сказал он покорно. — У меня есть адрес парижского поверенного вашего банкира. Вам придется съездить к нему за деньгами, и вы, может быть, найдете у него письмо от меня, когда всего менее будете ожидать этого. Пишите мне о здоровье вашего мужа. Прощайте, моя милая, да благословит вас Бог.

В этот день вечером я увидела Юстаса.

Он был так слаб, бедный, что не мог даже приподнять голову с подушки. Я опустилась на колени около его постели. Его усталые глаза просветлели, когда мои губы коснулись его губ.

— Я теперь постараюсь жить для тебя, — сказал он.

Миссис Макаллан была так деликатна, что оставила нас вдвоем. Когда он сказал эти слова, я не могла устоять против искушения сообщить ему о новой надежде, осветившей нашу жизнь.

— Ты должен жить теперь не для меня одной, Юстас, — прошептала я.

Он взглянул на меня с удивлением.

— Ты говоришь о моей матери?

Я положила голову ему на грудь и ответила:

— Я говорю о твоем ребенке.

Я была вполне вознаграждена за все, чем я пожертвовала. Я забыла мистера Плеймора, забыла Гленинг. С этого дня начался наш новый медовый месяц.

Тихо и спокойно потекла наша жизнь среди парижского шума, которого мы не замечали. Юстас поправлялся медленно, но неуклонно. Доктора скоро оставили его на мое попечение.

«Вы для него лучший доктор, — сказали они. — Чем счастливее он будет с вами, тем скорее он поправится». Спокойное однообразие моей новой жизни вовсе не утомляло меня. Напротив, я сама нуждалась в отдыхе, у меня не было интересов и удовольствий вне комнаты моего мужа.

Один и только один раз тихая поверхность нашей жизни слегка возмутилась намеком на прошлое. Какое-то случайное слово в разговоре напомнило Юстасу наше последнее свидание в доме майора Фитц-Дэвида. Он деликатно намекнул мне на то, что я сказала ему тогда о вердикте и о моем намерении доказать его невиновность, и дал мне понять, что я успокоила бы его, если бы подтвердила уверения его матери, что я отказалась от моего намерения.

Я могла ответить ему искренне и без всякого затруднения, что его желания сделались для меня законом. Но мне кажется, что я поступила бы не по-женски, если бы ограничилась этим ответом. Мне пришло в голову, что я тоже вправе ожидать, чтобы он успокоил меня. И, как это всегда бывает со мной, слова немедленно последовали за побуждением выговорить их.

— А ты, Юстас, — спросила я, — освободился ты от жестоких подозрений, побудивших тебя покинуть меня?

Его ответ заставил меня покраснеть от удовольствия.

— Я не расстался бы с тобой, если бы знал тебя тогда так, как знаю теперь.

Так исчезла последняя тень недоверия между нами.

Все мои прошлые треволнения в Лондоне как будто изгладились из моей памяти. Мы были опять влюбленными, мы были опять поглощены друг другом, нам казалось, что мы обвенчаны не более двух дней. Но при всем этом я не всегда была вполне спокойна и счастлива. В опасные минуты, когда я оставалась одна, мной опять овладевало страстное желание узнать, пытался ли мистер Плеймор отыскать в мусорной куче разорванное письмо. Что мы за странные создания? Обладая всем, что только может пожелать женщина для своего счастья, я готова была скорее рискнуть этим счастьем, чем остаться в неведении насчет того, что делалось в Гленинге. Я благословила день, когда мой опустевший кошелек дал мне случай съездить к поверенному моего банкира и узнать, не получил ли он письма для передачи мне.

Я не помню, как я спросила деньги. Я думала только о письме и украдкой оглядывала столы и конторки. На виду не было писем, но из соседней комнаты вышел какой-то человек, некрасивый человек, но мне он показался красавцем, потому что в руке его было письмо, которое он подал мне.

Я взглянула на адрес и узнала почерк Бенджамена.

Раскопали они мусорную кучу? И если раскопали, то каков был результат?

Кто-то положил деньги в мой мешок и учтиво проводил меня до кареты, ожидавшей меня у подъезда. Я пришла в себя, только когда на пути домой распечатала письмо. Из первых же слов я узнала, что мусорная куча была разрыта и клочки разорванного письма отысканы.

Глава XLV

ПОИСКИ В МУСОРНОЙ КУЧЕ

У меня потемнело в глазах. Я должна была подождать и дать стихнуть своему волнению, прежде чем продолжать чтение письма.

Отдохнув немного, я взглянула опять на письмо и увидела в конце его фразу, которая и удивила, и испугала меня.

Я остановила извозчика и приказала ему ехать в Булонский лес. Мне нужно было выиграть время, чтобы прочесть письмо на свободе и решить, должна ли я сохранить его в тайне от мужа и свекрови или нет.

Приняв эту предосторожность, я приступила к чтению письма моего благоразумного и внимательного друга. Передавая мне события с методической последовательностью, он начал с письма из Америки.

Наш посланный успешно разыскал дочь сторожа и ее мужа в маленьком городке одного из западных штатов, куда они переселились. Рекомендательное письмо мистера Плеймора обеспечило ему самый радушный прием в их доме.

Его первые расспросы привели к далеко не ободрительному результату. Женщина удивилась, смутилась и не могла припомнить ничего сколько-нибудь полезного для нас. К счастью, муж ее оказался рассудительным человеком. Он отвел нашего агента в сторону и сказал: «Я понимаю свою жену, а вы ее не понимаете. Скажите, что именно вам нужно узнать, и предоставьте мне расспросить ее».

Это благоразумное предложение было охотно принято нашим агентом. На другой день рано утром хозяин сказал ему: «Поговорите теперь с моей женой, и вы увидите, что она может сообщить вам кое-что. Только не смейтесь над ее рассказом. Все, что она может рассказать, кажется ей до такой степени ничтожным, что она стыдилась говорить об этом даже со мной. Она думает, что такие пустяки не могут интересовать мужчин. Слушайте спокойно, не мешайте ей говорить, и вы узнаете все, что она помнит».

Наш агент последовал этим инструкциям, и женщина рассказала ему следующее.

Она помнила ясно, что после отъезда хозяина и гостей из Гленинга ей было поручено прибрать спальни. Мать ее была больна в это время и не могла помочь ей. Девушке не хотелось идти одной в большой дом после того, что случилось там. По дороге ей встретились в парке два ребенка из окрестных коттеджей. Мистер Макаллан был добр со своими бедными арендаторами и никогда не мешал их детям играть в парке. Двое детей от нечего делать последовали за ней, и она решилась взять их с собой в дом, чтобы не быть там одной.