чудь белая вообще не подавала признаков жизни. Лежит себе на полу, даже не шевелится. Однако крон, теперь в этом не было никаких сомнений, просто щелкнул пальцами. Разве что добавив единственное слово: «Спи». Даже форму заклинания не создал.
И чудь теперь обмякла окончательно. Видимо, до этого нечисть только притворялась.
— Хитрые пройдохи, — устал сказал он. — Я тут одного выкрал. Думал, он поможет мне в создании артефакта, но нет. Я первое время считал, что кобенится. Куда там, вторая неделя пошла, все средства испробовал. Видимо, и правда не может. А жаль.
Говорил он это так спокойно, по-свойски. Подумаешь «выкрал», «испробовал все средства» — с кем не бывает. Дело-то житейское. А еще больше не нравилось, что он это все рассказывает мне.
— Дяденька Стынь, вы же меня отпустите?
Почему-то в данный момент я напомнил себе своего домашнего черта. И не только этим «дяденькой».
На что крон, теперь в этом не было никакого сомнения, лишь усмехнулся.
— Сколько веков тут живу и не поверишь, ни одной осечки. Кто бы землями не правил. Со всеми общий язык находил, всех хистом обманывал. А тут появляется ведун изнаночным рубцом, с плененной Лихо, за которым гонится кощей.
Я молчал. А что было сказать? Расписал все по фактам. В душе все-таки теплилась надежда. Ведь не зря он же меня спас.
— Другими словами, рубежник, который для моего дела подходит как нельзя кстати.
— Если вы на меня кредит хотите взять…
Вот проклятый характер. Молчи, Мотя, в тряпочку, тут судьба твоя решается. Но нет, нервяки такие, что из само вырывается.
— Достать мне необходимо кое-что с Изнанки. Нужную для хозяйства вещь. Я тут понадеялся на одного рубежника, но он решил неблагоразумно погибнуть.
— Весьма невежливо с его стороны, — согласился я. — А что за вещь?
— Артефакт. Пока этого тебе знать достаточно.
Жестко, но по делу.
— Ты же взамен ничего и никому обо мне не скажешь. Ни про то, что понял. Ни про то, что услышал или услышишь. Я, само собой, пообещаю, что тебя не убью и не покалечу. Ну что, поможешь?
Нечто странное было в этом его поможешь. Еще никогда я так остро не желал отказать человеку. Но куда там. Тут вариантов не особо много. Хочешь жить — умей вертеться.
— А если нет?
— На нет и суда нет, — ответил крон, вновь вытаскивая со Слова нож, которым хотел убить чудь.
— Расскажите мне о своем хисте? — неожиданно попросил я.
— Все очень просто, — нож опять ушел на Слово. — Чем больше промысла я выплескиваю в холод, тем быстрее возвышаюсь. И чем морознее, тем сильнее я.
— Почему я не вижу вас? Почему перед глазами всего четыре рубца?
— Это моя способность. Еще когда я был мальчишкой, то понял, что возвышаюсь слишком быстро. В моем мире самым благоразумным считалось не привлекать лишнего внимания. Тогда на пятом рубце я пожелал, чтобы всегда показывать остальным меньшую силу, чем та, которой обладал.
Стынь прикрыл глаза и тяжело вздохнул. И неожиданно преобразился. Он стал могучим великаном, раза в два с половиной больше себя прежнего. Угу, все-таки рубцы влияют на рост и мускулатуру. Прекращаем пить витамин А и срочно бежим обзаводиться промыслом.
Меня же придавило к земле от его силы. Семнадцать рубцов, это вообще как? Это вообще зачем? Благо, показательные выступления длились недолго. Стынь скрыл свою истинную форму, а я поднялся на ноги.
— На десятом рубце я понял, что был совершенно прав. Мало того, что люди невероятно завистливы и хитры, но еще они не хотят радоваться чужому успех. И чем сильнее ты, тем больше у тебя врагов. Будучи тем, кого вы называете кощеями, я выглядел как обычный ведун. Наверное, потому и выжил. А когда перешагнул за порог крона… то сам стал решать, сколько рубцов мне показывать. Четыре, как по мне, идеальный вариант. Не ведун, но сильный ивашка. Так что, я удовлетворил твое любопытство?
Я кивнул.
— Зачем вы тогда отпустили старика?
— Потому что он все равно никому ничего не расскажет. Он проник в эти земли незаконно. А когда старик наведет обо мне справки, то поймет, что теоретически я мог с ним справиться. Здесь холодно, а все знают, что чем холоднее, тем я сильнее. К тому же, может, на мне были какие-то артефакты. Убийство или пропажа тверского кощея не останется незамеченной. Его хист будет сильно фонить, чего мне не надо. Еще вопросы?
Было заметно, что я начинаю слегка утомлять крона. Это да, у каждого свои таланты.
И что было делать? Гордо отказаться и остаться здесь? О пропавшему ведуне он не сказал ни слова. Значит, предполагал возможность моей смерти. Есть у меня одна слабость — очень хочется жить.
Мы принесли друг другу клятвы и тут выяснилось еще одна интересная деталь. Стынь представился именем Руслан. Понятно, что это было имя, приобретенное при смене прописки. Как тот же Васильич Васильичем не являлся. Но все равно забавно. Почему именно Руслан? Пушкина любил? Или татарин? Или татарин, который любил Пушкина?
Наконец мы пожали руки. И теперь я понял причину своего нежеланияна интуитивном уровне. Внутреннее чутье оно как чувство юмора и ноги. Либо есть, либо нет. У меня, к сожалению, в наличии было все.
От яркого света захотелось зажмуриться. От колючего снега, который летел не только сверху, но и со всех сторон, спрятаться. От невыносимой стужи не было никакой возможности укрыться.
Под глазами расстилалась безжизненная белая пустыня. А на горе, в объятиях вечного холода, стоял улыбающийся Стынь. Одетый, в отличии от нынешнего, но невероятных размеров. Настоящий великан. И он был счастлив и спокоен.
А я вернулся в реальность весьма озадаченный. Это че получается, я своими руками помогу Стыню превратить нашу землю в заснеженную хрень? Меня такая обида взяла за собственную глупость, что аж плакать захотелось. И что делать? Понятно, что я ничего ему не принесу. Я же не тот, кто разрушит свой мир. Тогда что? Умру? В этот раз точно без вариантов. Это тебе не камешком по голове Анфалара постучать.
Хотелось орать от злости. Ну почему у меня все через задницу? А я ведь даже не проктолог. От бессильной злобы я указал на чудь, которая до сих пор похрапывала и которую ждала не лучшая участь. Если ты бесполезен, от тебя избавляются.
— Этого