я не видел это боевую малышку. — Я выполнил ваш приказ. Хотя вижу, можно было и подождать. Что с вами приключилось?
— Chiko! Живой? Мы только узнали о Инквизиции и бое в форте. — Бри с некоторой тревогой смотрит на нас. Взгляд же Гобнейт суровый, даже чуточку испуганный. — Я же говорила, дочка, этих двоих, что бы совсем убить, надо сначала первый раз убить. Ха-ха! — Парадоксальная шутка помогает всем чуть расслабиться.
— Danke. Всё уже в порядке, подробности потом. Рад, что ты цел, Цвейг. И рад что ты выздоровела, малышка Гоби. — Улыбка офицера искренняя, отчего девчонка-лепрекон наконец расслабляется и скромно улыбается в ответ. — Спасибо что остановил меня, ефрейтор Морозов. Я бы зарубил этого напыщенного идиота… Так, хорошо, что все собрались, теперь слушайте меня внимательно. Это важно. Сейчас мы поступим следующим образом…
Предстояло сделать несколько дел, прежде чем идти в Храм. Перво-наперво — собрать Совет. Все наши приключения необходимо изложить пред лицом руководства. Уж очень много всего разом случилось. Особенно тревожил лейтенанта факт столь далекого рейда Инквизиции на территорию Болот. Прежде они ограничивались отловом тех, кто шел на Болота, а вглубь территории соваться не рисковали. Нет уверенности, что кто-то из рабочих, схваченных на лесозаготовке, не брякнул лишнего и без пыток. Опасность для Изгнанников вырисовывается не шутейная, необходимо принимать меры. Второе — найденные Опалы. Да, мне отдан один, но это законное право нашедшего, именно так Цауэр поставил вопрос, тем более в контексте открытия тоннеля и успешного побега, а также получения мною новых способностей Связи — неоспоримое право и опять так, необходимость. Моё участие в жизни Изгнанников за считанные дни уже стало заметным, и репутация моя говорит сама за себя. Во мне начали видеть если не курочку несущую золотые яйца, то явно цыплёнка рано или поздно способного в эту курочку обратиться. Про три оставшихся Опала — уже совсем другая каша заварится, их обязательно нужно предъявить Советникам. Иначе нельзя, сокрытие такого источника силы сочтут изменой. Третье — опять-таки, необходимость заверения Советниками прошения командира Фильтрационного Лагеря о признании моего звания и введения в состав маленькой, недавно зародившейся группы — Первопроходцы. По сути, группа это, даже группой не является, так, объединённые общим названием собрание одиночных бойцов. А смысл их прост — на свой страх и риск, без всяких жестких приказов сверху, только управляемый основными принципами, бродить по Болотам и за их пределы в поисках всего, что может потребоваться Изгнанникам. Да, я немного специфичен, маг без Благословения, очень нужная фигура. Сие рождает опасение что меня могут порвать тут рвать на куски, типа «не доставайся же ты никому». Вот у Курца Цауэра стрельнула идея вывести меня за рамки еще дальше чем в Фильтрационный Лагерь, а та же Брида сходу поддержала озвученный вариант сославшись на Римера с примерно такой же мысль. Близость моя принципам Революционного Совета от таких выкрутасов не испортится, но при этом улучшит мою независимость.
И только после всех предыдущих шагов лейтенант предложил посетить Храм.
Ударив по рукам согласившись с планом все разделились. Брида отправилась искать Римера, Гобнейт — Паллы, Везову нужно было через стражу оповестить прочих Советников, кои не вылезают из Верхнего Района. Перед уходом орчиха покачала головой, возмущаясь тому, что упустила столько всего важного включая битву, и потребовала в следующий раз брать её с собой. Мы с офицером пожали плечами и уверенным шагом направились в Верхний Район, к Залу Советов…
В пресловутый район нас не пустили, сослались на приказ о повышении мер безопасности из-за нападения Инквизиции. Видно было — страже плевать, приказ был не пускать именно нас. Ярость не успела закипеть, на горизонте появился Лукинджи с горящими глазами! Еще издалека он потребовал: «ПОКАЗАТЬ ИХ!» Советник-астромаг, сильно эмоциональный в отличие от нашей первой встречи, по его же словам, ощутил Опалы, когда сработал портал. Движение такого количества кристаллов через переход для него был подобно ночному проезду под окнами тройки с бубенцами и цыганским табором. Не заметить невозможно. Оттого, как таран он снёс паровым катком все претензии стражи и провел нас за собой к Залу Советов.
Торопливо занимали места уже привычные по прошлому посещению заведения. Астромаг сел рядом — потребовал показать хотя бы один кристалл. Тут уж и нам было на что посмотреть, в руках мага полученный камень засветился, по стенам побежали радужные отблески космического калейдоскопа. Только вот звёзд на этот раз нет, что удивительно…
Пораженный и завороженный зрелищем астромаг неподвижно сидел с камнем в руках. Он словно утонул в этих разноцветных отблесках, впав в медитативное состояние. Выбившиеся из под капюшона рога с цепочкой меж ними, слегка светились. Первые мгновения я смотрел на всё как на красивое шоу, но через несколько секунд в руке оказался мой Опал и стал оттягивать руку, слегка потяжелев. От него, казалось, поочерёдно расходятся волны прохлады и тепла, кисть стала приятно гудеть как после онемения. Медитативность ситуации и воздействие камня странно влияли на меня. Так всё и продолжалось пока в зал не стали заходить один за другим Советники. Каждый входящий эмоционально выражал свое удивление — зрелище яркое, необыкновенное, не каждый день увидишь. Аберкромби так и вообще, начал какую-то молитву бормотать, то глядя на световое шоу, то на нас. По очереди все охали и ахали, затем переключались на нас с Цауэром. По лицу лейтенанта-коммандера читалось одно: «Вы снова удивляете», в неприятном смысле этого выражения. Ему, судя по всему, Курц стоял поперёк горла. Остальные, вновь за исключением Габреги-Руисио пожирали нас глазами, думая о своем.
Первым заговорил военный советник, но обращался к лейтенанту. Я же ощутимо терял связь с реальностью, сознание казалось, отдаляется от тела. Всё слышу, вижу, и понимаю, тело моё, могу управлять им, но я не я какой-то. Это ли называется состоянием изменённого сознания? Стараясь не упускать ничего из беседы, всеми силами пытался сконцентрироваться, но Опал продолжал своё воздействие. И рука выпускать его не намеревалась, как бы я этого не хотел.
Курц Цауэр завёл недолгий рассказ. Вкратце пробежался по причинам похода, приведшего нас в туннель под фортом Пика, пояснил как мы оказались в оружейной комнате (сослался на поиск ценного средства, усилившего мои способности) и перешел к сути — подробно описал туннель, породы, виденные в стенах, мшистый пол, близость воды, хлипкую кладку и даже гнилой картон на полу в оружейной комнате. Ничего не упустил. Потом выложил на стол два камня, кивнул на один в руках Лукинджи, чуточку отошедшего от медитации, но