Справа от двери в землю был вкопан толстый деревянный столб, с горизонтальной планки которого — на железной цепочке — и свешивался масляный фонарь под стеклянным колпаком, распространяя вокруг себя приятный зеленоватый свет.
Слева от входа, в неосвещённой беседке, мигая огоньками курительных трубок, расположилась компания из трёх подвыпивших личностей, опознать природу которых было невозможно — по причине темноты.
— Вот же не повезло, так его растак! — трескучим фальцетом делился с приятелями один из неизвестных гуляк. — Мы были всего в двух переходах от Прибрежного, когда началась эта заваруха…. Чуруки схлестнулись с роханскими орками. И чего, спрашивается не поделили? Ведь суть-то у них одинаковая, волчья. И господин один — коварный Саурон. Нет же, воевать надумали…. Сперва через наш караван чуруки пронеслись — верхом на своих тёмно-коричневых псах. Потом — в другую сторону — конные орки проскакали…. Короче говоря, весь табун и разбежался с испуга. Хорошо ещё, что из наших никто серьёзно не пострадал. Только Брюхану шальная стрела пробила плечо.
— Интересуешься, чего чуруки не поделили с роханскими орками? А ты у того чурука спроси, что часа два назад нарисовался в таверне, — вкрадчиво посоветовал пьяненький бас.
— Не, к этому коротышке я подходить не советую, — вмешался в разговор приятный баритон третьего выпивохи. — Морда у него больно уж злая. Опять же, он не один заявился, а вместе с чёрным следопытом…
Томас слегка дёрнул за рукав камзола Бродяги, мол, говорят-то про наших конкурентов. На что следопыт ответил коротким и недовольным покашливанием, мол, и без подсказок всё уже понял, не тупее тупых…
А непосредственно под зелёным фонарём откровенно скучал здоровенный детина самого устрашающего вида: ростом — метра два с кепкой, широкоплеч — просто беспредельно, украшенная багрово-сизым шрамом бородатая физиономия неизвестного типа скалилась в зверином оскале, на боку висел огромный тесак-палаш без ножен.
— Куда прёмся, олухи? — лениво поинтересовался детина, приветливо кладя свою отнюдь не маленькую ладошку на рукоять палаша. — Может, сбились с дороги, а? От ворот — поворот…
Бродяга особым образом приложил пальцы правой руки к левой щеке и скороговоркой произнёс несколько длинных и звонких фраз, показавшихся Томасу полной абракадаброй.
— О, старая гвардия пожаловала! — искренне удивился детина. — Сейчас этот пароль мало кто и помнит…
— Но ведь его никто и не отменял? — невозмутимо уточнил следопыт, находящийся в образе роханского лошадника.
— Это точно, что никто не отменял! Потому, как некому отменять. Все отменяльщики уже давно отправились в огненное Чистилище…. Ха-ха-ха! Ладно, олухи, проходите! Только, это…. Вы уж там не очень. Времена-то уже наступили другие, спокойные…. Убивать кого-либо — в случае жаркой ссоры — запрещается под страхом смерти. Хозяин нынче никому не даёт спуска, не смотря на высокие звания и ранги. Давайте-ка я — для очистки совести — взгляну на ваши ножи и кинжалы…. Всё нормально, с такими несерьёзными живопырками заходить дозволяется…, - осёкся, удивлённо разглядывая Айну. — Это что же такое, а? Это как же…
— Так же! — неожиданно рявкнула Айна грубым голосом, помня о наставлениях следопыта. — Чего зенки-то вылупил, а?! Гляди, как бы не выскочили…. Двери отворяй, орясина! У меня в горле пересохло с самого утра…. И, вообще, сам — олух! Обзывается ещё…. Ну, долго я буду ждать?!
Эффект от этого нехитрого действа превзошёл все ожидания. Разговор в беседке тут же стих, Бродяга торопливо отвернулся в сторону, пряча за хриплым кашлем приступ неудержимого смеха, а двухметровый здоровяк кинулся к двери и, широко её распахнув, смущённо забубнил:
— Зачем же так сердиться? Я же ничего такого…. Просто так…. Хотел лишь познакомиться…
Первый этаж здешней "Тёмной таверны" представлял собой один большой зал — общей площадью примерно сто пятьдесят квадратных метров.
Четырёхугольные приземистые столы были расставлены в два неровных ряда, которые достаточно условно разграничивались между собой толстенными деревянными столбами, упирающимися в чёрный досчатый потолок. Напротив входной двери виднелась массивная и неуклюжая барная стойка, с правой стороны — на солидном расстоянии от неё — на второй этаж вела грубая лестница с низенькими перилами. Стены заведения были украшены гладкими деревянными панелями, на которых были развешаны головы различных диких зверей и лошадей. Не смотря на позднее время, в зале трактирчика находилось много посетителей.
"Бродяга в очередной раз оказался прав", — подумал Томас. — "Очевидно, местные жители обожают ночь. Одни пьют и гуляют, другие, наоборот, занимаются серьёзными делами…. Или, это осень виновата? Бессонница, она просто влюблена — в осень…".
Сразу бросалось в глаза, что почти все гости кабачка разделились на две примерно равные по численности группы, которые размещались — по отношению к барной стойке — в разных крыльях зала.
Слева, за частично сдвинутыми столами, сидели четверо сухощавых мужчин и троица бородатых гномов. Причём все они — и гномы и люди — были облачены в одинаковые, тёмно-зелёные замшевые камзолы с круглыми серебряными пуговицами. Сразу чувствовалось, что это ребята солидные и серьёзные, знающие себе цену. Завидев Айну, гномы прогнозируемо оживились и принялись активно перешептываться между собой, хихикая и возбуждённо тряся густыми бородами.
Справа же непринуждённо гуляла разухабистая и разношерстная компания, одетая кто во что горазд: три человека, два орка с волчьими ушами и один кряжистый гном — обладатель абсолютно беззубого рта. Однако и у этих весельчаков обнаружилась одна общая черта в одежде: на головах у всех шестерых красовались чёрные треугольные шляпы, каждая из которых была украшена одиноким белым пёрышком. Впрочем, эти беззаботные гуляки не обратили на новых посетителей ни малейшего внимания.
Ещё трое гостей разместились в естественной нише, образованной левым торцом барной стойки и двумя широкими прямоугольными столбами, упирающимися в потолок. Кто конкретно там находился, было непонятно, виднелись только капюшон светло-синего плаща и тёмно-рыжие тулупы мехом наружу.
"Это, наверное, они и есть, конкуренты", — подумал Томас. — "Ведь тот пьяный тип в беседке сказал, мол, при чёрном следопыте был злобный чурук. А чуруки, как раз, и обожают разгуливать в рыжих тулупах…".
— Справа от барной стойки имеется ещё одна обеденная ниша, — шепнул Бродяга. — Туда и следуем, не обращая ни на кого внимания. Спокойно и непринуждённо рассаживаемся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});