Услышав шум из спальни, Джек присел на корточки, из его горла вырвалось низкое рычание, слишком тихое, чтобы кто-нибудь мог его услышать. Он наклонил голову, выставляя ухо кверху, понюхал воздух… и медленно выдохнул.
«Это просто птица».
Джек медленно встал и пошёл в спальню на негнущихся, как стволы деревьев, ногах. Комната была пуста. Джек подошёл к комоду и выдвинул ящики ― что он ищет, он и сам не знал. Он выдвинул ящик стола у кровати. Там был листок бумаги, на котором были нарисованы какие-то фигуры… три квадрата, два крестика, волнистая линия и незнакомое слово внизу. Ему показалось, что он знает, что это за рисунок. Однако сейчас он не думал об этом, хотя подспудно почувствовал в нем что-то неладное, подозрительное и неприятное.
Рядом с картой лежал маленький листок бумаги с названием «Закусочная у Пегги». На листке была перечислена различная еда: яйца, бекон, а напротив каждой указывалась цена. «Закусочная у Пегги»? Могли ли быть открыты продовольственные магазины во время войны?
Джек так не думал.
Он с такой силой захлопнул ящик, что маленькая тумбочка чуть не упала.
Он оглядел комнату, пытаясь что-то понять, когда его взгляд упал на картину, висевшую над комодом ― ту самую, о которой Дрисколл говорил с таким странным и непонятным возбуждением. Он медленно подошёл к ней и встал напротив. В последний раз он видел её, когда был ещё мальчиком, ростом не намного выше комода, но теперь он был мужчиной.
Джек скользнул взглядом по воинам, которые держали копья и щиты… луки и стрелы.
«Что тогда сказал Дрисколл? Выживание ― величайшая тренировка из всех?»
Его мозг снова загудел, и он не мог ухватиться за мысли. Джек снова огляделся ― больше ничего не привлекло его внимания, но того, что он уже нашёл, было достаточно. Достаточно, чтобы показать, что вокруг творится что-то страшное, ужасное. То, что может снова перевернуть весь его мир вверх дном.
Джек покинул дом тем же путем, что и пришёл, закрыл за собой окно и вышел на дорогу. Он всегда держался от неё подальше, потому что так велел ему Дрисколл.
«Он вообще много чего мне рассказывал. Слишком много всего».
Голова болела, кожу неприятно покалывало, но Джек не обращал на это внимания, лишь поправлял на себе тяжёлую шубу из шкур и продолжал идти. Он нашёл дорогу и шёл по ней несколько часов, пока не вышел на другую. Ни одна машина не проезжала мимо, но Джек был настороже и был готов спрятаться в любую секунду.
Третья дорога привела его к широкой дороге, покрытой твёрдым материалом. Он снял и прислонил снегоступы к дереву, а затем и сам нырнул за него, когда мимо пронеслась машина. Вышел он только после того, как она совсем скрылась за горизонтом. Джек снова зашагал, прячась, когда слышал звук приближающейся машины, а затем выходил, когда она исчезала.
Спустя некоторое время машины стали проезжать мимо каждые несколько минут, и Джек заметил верхушки зданий прямо за холмом.
Он был голоден и хотел пить, так как шёл уже несколько часов, но, приближаясь к этим зданиям, его сердце быстро билось в груди, словно он шёл навстречу смерти.
«Может, так оно и есть».
Его душа умирала с каждым шагом, с каждой проезжавшей мимо машиной ― водители не выглядели испуганными, многие из них улыбались.
Джек вошёл в город под названием Хелена Спрингс почти ночью. Огни города мигали и ярко светились. Он подумал, что, может быть, ему это снится. Если он засыпал на берегу реки под тёплым солнцем, то потом его будил Щенок, облизывал его лицо и говоря таким образом, что пора на охоту.
«Хелена Спрингс», ― мысленно повторил Джек, прочитав надпись. Ему показалось, что он уже слышал это название, но не был уверен. Со своей Бакой он жил в Мизуле. Мизула была в Монтане. Монтана находилась в Соединенных Штатах. А Соединенные Штаты были… где-то в мире. Это всё, что он помнил. Однажды Бака подарила ему глобус, и он узнал о других местах, узнал, что мир круглый.
Джек нырнул в тёмный закоулок, глядя через улицу на место, указанное на клочке бумаги, который он нашёл в доме Дрисколла: «Закусочная у Пегги». Внутри было светло, и женщина в розовом платье с передником стояла за прилавком, наливая что-то сидящим перед ней людям. Сбоку стоял стеклянный ящик, наполненный… пирогами. У Джека затуманилось зрение. За столиком у окна сидели мама и маленький мальчик, и мальчик подносил ко рту какую-то еду.
«Бутерброд…» ― Джек знал, что это такое, смутно помнил, как ел похожий.
У него закружилась голова, а тело желало, требовало еды, громко урча животом.
Женщина улыбнулась мальчику, взяла свою еду и откусила кусочек.
Джек был голоден.
Напуган. Смущён.
Он ощущал себя одиноким и потерянным.
Из горла вырвался звук нестерпимого отчаяния.
Влюблённая пара прошла мимо закусочной, держась за руки и разговаривая, мужчина откинул голову назад и смеялся над чем-то, что сказала его спутница.
Войны не было.
Опасности не было.
Врага не было.
Джек смотрел на обычный маленький тихий городок.
Его обманывали.
Обвели вокруг пальца.
«Почему? Почему? Почему?!»
Мир начал вращаться.
Джек упал на землю, держась за голову. Его затрясло в нервной дрожи.
Всё было ложью.
Глава тридцать четвертая
Джек
Наши дни
У Джека перехватило дыхание от переполнявших его эмоций. Он был безумно счастлив, но при этом испытывал дикий страх. В его жизни появился человек, которому он мог доверять, мог открыться. Может быть, не во всём, но во многом. Женщина – заботливая и добрая - заставляла его сердце биться громче, а кровь бежать по венам быстрее. Женщина, которую он хотел во всех отношениях.
Ему не было нужно, чтобы Харпер узнала все ужасные подробности того, на что ему приходилось идти, чтобы выжить, но он мог рассказать ей большую часть. Джек пытался забыть некоторые детали, и невольно вздрагивал каждый раз, стоило неприятным моментам прошлого возникнуть в памяти. Он боялся, что вся правда оттолкнёт Харпер, но также боялся, что она сочтёт его глупым ребёнком, которого так просто обманули. Вся его сознательная жизнь была основана на лжи - и он до сих пор не знал, почему его так жестоко обманули.
«Узнаю ли я правду теперь, когда Дрисколл мёртв? Да и имеет ли это значение? Я стал тем, кем стал. Вот и всё».
Харпер подошла к камину и потёрла руки, чтобы согреть. Джек скользнул взглядом по её телу, и ему захотелось стянуть с неё брюки, встать на колени и просунуть язык между её ног. Позволит ли она ему сделать это? Будут ли у неё дрожать колени? Прикоснётся ли она к нему снова, как прежде? Ему хотелось, чтобы Харпер снова задрожала от удовольствия и выкрикнула его имя. Самцы животных давали понять, чего хотят и ждали, пока самка подаст знак. Но как человек может просить о чём-то подобном? Харпер и так, порой, краснела от его слов. Джек до сих пор точно не знал почему, но не думал, что просить о подобном словами будет правильно.