Мы шли зигзагом среди рыбацких судов, хаотически разбросанных на обширном пространстве, большую часть ночи и продвинулись довольно далеко. Затем продолжили игру в кошки-мышки со смертью. «Буг» работал безукоризненно. Несколько раз он заблаговременно предупреждал нас о приближении противника, обеспечивая запасом времени для погружения. Каждый раз «томми» кружили над нами в недоумении.
Когда англичане поняли, что мы располагаем новым радаром, предупреждавшим нас об опасности, они изменили график своего патрулирования в районе предполагаемого курса лодки таким образом, чтобы заставить нас чаще находиться под водой. В результате к концу первой ночи похода аккумуляторные батареи разрядились на 70 процентов. Однако, располагая таким надёжным электронным средством, как «бут», который позволял нам избегать встреч с бомбардировщиками, мы отказались от летней тактики и больше не пытались двигаться в надводном положении при дневном свете.
На следующую ночь англичане мгновенно прореагировали на наше всплытие. Включая свои радары лишь эпизодически, они застигли нас врасплох своими точно рассчитанными ударами. Час за часом мы совершали попеременно погружение и всплытие, ночь за ночью уходили от хитроумных манёвров и беспощадных атак противника. На седьмую ночь число атак уменьшилось, а на восьмую мы смогли выныривать, чтобы подышать свежим воздухом. «У-230» вырвалась из зоны блокады и продолжила свой путь в западном направлении среди светившихся волн. На девятую ночь мы получили приказ следовать в сетку квадрата АК-64 и занять позицию в передовом дозоре. Все входившие в него подлодки должны были находиться в погруженном положении, чтобы обнаружить приближавшийся конвой акустическими средствами. Всплытие разрешалось лишь на очень короткое время. Любой ценой необходимо было обеспечить скрытность нашего присутствия. Ибо она являлась решающим условием успеха.
15 октября в 20.35 мы перехватили своей новой антенной, способной улавливать радиоволны на глубине 30 метров, радиограмму: «Конвой, сетка квадрата АК-61, курсом на запад. Всплываю для атаки. «У-844». Один из «волков» установил контакт с конвоем. Ловушка сработала.
21.00. «У-230» всплыла как раз в то время, когда угасал последний отблеск дня, которого под водой мы не видели. Где-то за тёмной завесой ночи на севере двигался конвой, против которого готовилась атака «волчьей стаи». Как обычно, мы связывали с атакой большие надежды.
23.50. Борхерт обнаружил первые тени:
– Эскорт, справа по носу, 3000 метров. Сторожевик показал свой широкий борт и скрылся в темноте. Прозвучал дрожавший голос матроса:
– Сторожевик, 2000 метров, нулевой крамболь! Последовала команда Зигмана:
– Оба дизеля увеличить обороты втрое! Главмех, жми на всю катушку!
Последнее указание относилось к Фридриху, который должен был выжать все резервы из напряжённо работавших двигателей. Не было и речи об атаке сторожевика торпедой-убийцей.
По пеленгу 100 из темноты возникла ещё одна тень. Сторожевик, слева по носу. Он медленно продвигался между нашей подлодкой и преследовавшим нас эсминцем. Зигман не упустил своего шанса. Он развернул «У-230» влево и удалился в северном направлении со скоростью 20 узлов. Оба эскорта были вынуждены отчаянно маневрировать, чтобы избежать столкновения. Из-за этого, однако, на некоторое время был потерян контакт с конвоем. Было уже 00.15 16 октября.
Две, три корректировки курса с учётом скорости движения конвоя, дистанции и угла атаки. Зигман вёл подлодку курсом пересечения с правой колонной конвоя, полагаясь на способность вахтенного оценить обстановку за нашей кормой. Я прицелился, установил параметры целей, снова прицелился. Теперь сетка ПУС застыла в самом центре огромного транспорта. Затем затаился в ожидании. 10 секунд… 20… 30 – и вот два веерных залпа. Четыре торпеды выскочили из аппаратов. Зигман развернул лодку и повёл её параллельным конвою курсом, сбивая со следа эскорты.
Одна торпеда поразила наиболее крупную тень прямо посередине. Огромный сполох пламени взметнулся к небу. Затем – оглушающий грохот взрыва. Через несколько секунд ударная волна взъерошила наши бороды. Это был сигнал к началу сражения. Взвились звезды сигнальных ракет, осветившие армаду. Я ждал, когда транспорт развалится на части и другие торпеды поразят цели. Но в этот момент конвой сделал поворот в соответствии с заданным курсом. Затем новая вспышка и новый грохот взрыва прозвучал в ночи. Как будто произошло извержение вулкана. Колонны транспортов расстроились. Сполохи пламени и медленно спускавшихся на парашютах осветительных бомб подкрашивали небо в красно-золотистый цвет. Такой катастрофы мы уже долго не видели. Я попросил разрешения капитана выстрелить торпедой-убийцей. Это означало сокращение оборонительного потенциала лодки, но ведь не всегда представлялась возможность так легко поражать цели.
– Хорошо, – сказал капитан, – только побыстрее!
Зигман отправил вахтенного вниз.
Я отдал последнюю перед выстрелом команду:
– Аппарат пять – товсь! Угол атаки по правому борту 90. Пли!
– Тревога!
«У-230» быстро нырнула под воду, чтобы не стать мишенью собственной самонаводящейся торпеды. Когда лодка выровнялась на глубине 120 метров, раздался ещё один взрыв. Казалось, разверзся ад. Эскорты лихорадочно искали виновного в нападении на конвой, вспенивая поверхность моря бешено вращавшимися гребными винтами. Неподалёку прогрохотала сброшенная в воду серия глубинных бомб. В глубь океана устремились импульсы «асдика». Однако грохочущий шум гребных винтов и двигателей множества транспортов конвоя прикрывал наш отход и радовал слух. Когда напряжённость ситуации постепенно спала, торпедисты и матросы энергично взялись за подготовку торпедных аппаратов к перезарядке.
03.10. Мы всплыли на поверхность и перезарядились. Ночная тьма была непроницаемой, волнение моря усилилось. «У-230», пустившуюся в погоню за убегавшим конвоем, сильно качало. Внезапно на дистанции трёх миль по правому борту зажёгся свет. Мы развернулись и медленно двинулись в этом направлении. Постепенно приблизившись, мы увидели луч прожектора, направленный на тонувшее судно. Рядом с ним находился сторожевик, принимая на борт моряков с гибнувшего транспорта. Мы тихо подкрались к месту спасательной операции и не без интереса наблюдали за ней. Беспомощный эскорт был удобной мишенью. Он находился всего лишь в 800 метрах перед нашими торпедными аппаратами, подставляя свой широкий борт смертоносному удару торпеды. Однако Зигман, подчиняясь чувству жалости и неписаному закону чести, произнёс:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});