часть. Что подводит меня к следующему вопросу. Он вздохнул. — Я не принц, Фрэнни. Я упрямый, нетерпеливый, я матерюсь и у меня куча гребаного багажа. И я привязан к трем маленьким человечкам, которые изматывают меня каждый день. Но я люблю тебя так, как никогда никого не любил.
— Я тоже тебя люблю.
Я начала плакать, и он нежно смахнул слезы с моих глаз большим пальцем, прежде чем взять мою левую руку и надеть кольцо, простой бриллиантовый камень на тонкой платиновой ленте, на мой четвертый палец.
— Тогда у меня к тебе вопрос.
Он опустился на одно колено, держа мою руку в своей. — Я не могу обещать построить тебе такой замок, как этот, или возить тебя в Париж каждый год, или даже перестать материться. Но я могу пообещать, что буду проводить каждый день своей жизни и каждую ночь, обращаясь с тобой как с гребаной королевой… Прости. Он выглядел нервным. — С обычной королевой. Господи Иисусе, я даже не могу сделать предложение без ругательств.
Мой смех, прорывался сквозь слезы. — Все в порядке. Я точно знаю, кто ты, и я бы ни на кого тебя не променяла.
— Значит ли это, что ты выйдешь за меня замуж?
Я кивнула, слезы каскадом текли по моим щекам. — Да. Я выйду за тебя.
Он встал, мы обняли друг друга, и земля ушла у меня из-под ног. — Боже, я так рад, что все закончилось, — признался он.
— Почему? Ты думал, что я откажусь?
— Не совсем, я просто боялся, что как-нибудь все испорчу. Потеряю кольцо, забуду, что хотел сказать, построю неправильно маршрут, чтобы добраться сюда. Многое зависело от моей способности все сделать правильно, а я не всегда доверяю себе.
— Ну, ты должен. Ты все сделала идеально. Мои ноги касались земли, но я почти не чувствовала этого. — Я не могу быть счастливее.
— Хорошо. Он поцеловал меня в губы. — Теперь мы должны позвонить домой, потому что я сказал девочкам, что они могут не спать, пока ты не скажешь "да".
Я завизжала. — Они знали?
— Они узнали после того, как мы уехали. Я не доверял им тайну, поэтому позвонил им, пока ты вчера была в душе, и сказал, что это случится сегодня. Но они давно знали, что я хочу сделать предложение. И Милли помогла мне выбрать кольцо.
— Помогла? Я снова почувствовала, что задыхаюсь.
— Мммм. Милли и Эйприл.
Я вздохнула. — Нам так повезло, что у нас есть такая семья.
— Да. И, возможно, мы даже сможем ее пополнить.
Отклонившись назад, я удивленно посмотрела на него. — Я правильно расслышала?
Он пожал плечами. — Я думаю, что я не так уж стар. Может быть, будет забавно подарить девочкам маленького братика.
— Или сестру.
Он сделал паузу. — Эм… дом с четырьмя девочками?
Хихикая, я поцеловала его в губы. — Пятью. Не забудь о своей жене.
Он вздохнул. — Нам понадобится больше места. И мне понадобится большая банка ругательств.
— Расслабься, милый. Все будет хорошо. У меня есть ты.
— Мы есть друг у друга. Он снова притянул меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы. — И дальше будет только лучше.
Бонусный эпилог
Я выросла в доме с четырьмя сестрами, но субботний утренний хаос в моем собственном доме в эти дни казался совершенно новым уровнем безумия.
— Милли, ты готова? крикнула я, поднимаясь по лестнице. — Нам нужно уходить, иначе ты опоздаешь.
— Да! Сейчас буду!
Я поплелась в гостинную — на тридцать седьмой неделе беременности близнецами я не могла бы назвать это по другому.
Да, близнецы. Две девочки. Идентичные.
— Фелисити, хватит уже сидеть в iPad. Ты почистила зубы? Мне нужно отвести тебя на тренировку, после того как я отведу Милли в студию, потому что папа поехал в новый дом. Уинифред, ты не забыла…
Я перестала двигаться и схватилась одной рукой за живот, а другой — за спинку дивана. Головокружение охватило меня.
Фелисити подняла глаза от экрана и водрузила очки на нос. — Что случилось?
— Я не уверена. Я перевела дыхание и задумалась. — Или я просто описалась, или у меня отошли воды.
Обе сестры обменялись взглядом.
— Описалась? — спросила Уинифред.
— Поверь мне, это возможно.
«Чудо» беременности сопровождалось множеством других побочных эффектов, о которых мне никто не рассказывал. Например, невозможность спать. Ненадежное равновесие. Невозможность контролировать мочевой пузырь.
Я была уверена, что никогда больше не буду чувствовать себя самой собой.
Фелисити сморщила нос. — У меня никогда не будет ребенка. Это слишком странно. Сначала то, что нужно сделать, чтобы завести ребенка, а потом все эти ужасные вещи после.
— Тебе еще нет и двенадцати. Дай себе время.
Я попыталась улыбнуться ей. Фелисити недавно узнала о репродукции человека на уроке здоровья для подростков и все еще пыталась не замечать происходящего.
— Что ты должна сделать, чтобы завести ребенка? с любопытством спросила Уинифред.
— Помнишь, я тебе рассказывала? Папа должен вставить свою штуку в маму и брызгать в нее, как из садового шланга?
Семилетняя Уинифред выглядела шокированной. — Я думала, ты это выдумала.
— Я не выдумывала. Хочешь послушать, что еще бывает?
— Ладно, хватит. Я попытался сделать несколько шагов в сторону ванной, но резкая боль пронзила меня, и я не успел далеко уйти.
— Фрэнни?"
Я слышала страх в голосе Фелисити, и мне не хотелось ее пугать. — Все в порядке, дорогая. Ты можешь посмотреть, готова ли Милли?
Обеспокоенно посмотрев на меня, она встала с дивана и поспешила к лестнице. Я посмотрела вниз на свои промокшие джинсы для беременных, но поскольку мой живот был таким огромным, я не могла даже увидеть, похоже ли, что я описалась или нет.
Через минуту в комнату вбежала Милли, одетая для балета, с волосами в пучке. В свои четырнадцать лет она была такой же высокой, как и я, и ее глаза горели от возбуждения. — Что происходит? Фелисити сказала, что у тебя могут начаться роды? — спросила она, задыхаясь.
— Может быть. Я слабо улыбнулась, так как мое сердце учащенно забилось при этой мысли. — Можешь залезть в мою сумочку и найти мой мобильный телефон? Мне нужно позвонить твоему отцу.
Милли и Фелисити отправились на кухню, споря о том, кто из них должен принести мне телефон. В конце концов, они обе принесли его, каждая держала один конец.
— Спасибо, девочки. Я взяла телефон и позвонила.
Слава Богу Мак сразу же взял трубку
— Эй. Все в порядке?
— Может быть. Я посмотрела на трех его девочек, которые с тревогой сидели в ряд на краю дивана. — Но я думаю, что