Маргон жестом поманил Ройбена к себе и быстро представил ему своих загадочных спутниц – Кэтрин и Фиону.
Вблизи их соблазнительный облик усиливался запахом – всего лишь обычным человеческим запахом, немного подчеркнутым искусственными благовониями. Ройбен пытался не смотреть на полуобнаженные бюсты, но это было не так-то просто: их платья очень походили на роскошные ночные рубашки.
– Очень рада наконец-то с вами познакомиться, – сказала Фиона, ослепительная и, судя по всему, натуральная блондинка с распущенными по плечам вьющимися волосами и почти бесцветными бровями. Она могла быть родом с севера, как и Сергей, с мощным костяком, но при этом изящно округлыми плечами и бедрами, но ее голос звучал просто, правильно и вполне современно. Ройбен никогда в жизни не видел столь крупных бриллиантов, как те, которые сверкали у нее на колье, браслетах и двух перстнях.
Ройбен знал, что если опустит взгляд на ее свободное платье с глубоким вырезом, то увидит соски. Поэтому он старался не отрывать взгляда от бриллиантов. Кожа у нее была настолько белой, что сквозь нее виднелись голубые сосуды, но при этом очень свежей и здоровой, а крупный рот имел очень красивую форму.
– Мы много слышали о вас, – вступила в разговор Кэтрин. Она казалась не столь решительной, как Фиона, и не протянула, здороваясь, Ройбен руку, как сделала та. Каштановые, почти прямые волосы Кэтрин были ровно и просто подстрижены. Как и Фиона, она в темном, усыпанном стеклярусом крошечном платье, туго обтягивавшем ее фигуру, казалась практически голой. Произнося свои слова, она искоса взглянула на Фиону, как будто хотела подметить ее реакцию, но глаза ее лучились теплом, и улыбалась она совсем как юная девушка. На подбородке у нее была милая ямочка.
– Очень необычный и внушительный дом, – добавила она, – и место очень красивое, и на отшибе. Полагаю, вам здесь нравится.
– О, да, очень, – ответил Ройбен.
– И вы сами действительно красивый и видный собой мужчина, как мне и говорили, – сказала Фиона, любившая, видимо, говорить все напрямик. – Я, честно говоря, думала, что они преувеличивают, – неодобрительно добавила она.
«И что же на это сказать?» – как всегда в подобных случаях, отчаянно подумал Ройбен. Комплиментом на комплимент отвечать не принято, но сказать хоть что-то нужно… Он никогда не мог придумать подходящего ответа, не нашел его и сейчас.
– Мы познакомились с вашим отцом, – сказала вдруг Кэтрин. – Совершенно очаровательный человек. А какое имя: Филип Эмануэль Голдинг!
– Он представился вам полным именем? – удивился Ройбен. – Не похоже на него. Обычно он так не делает.
– Ну, я немного поднажала на него, – призналась Фиона. – Он не похож на большинство сегодняшних гостей. Стоял одиноко, с отсутствующим видом и что-то бормотал, совершенно не обращая внимания на окружающих.
Ройбен громко рассмеялся.
– Наверно, он просто подпевал музыке.
– Скажите, это правда, что он останется жить здесь, с вами? – спросила Фиона. – Под этой самой крышей. Это вы вместе с ним решили?
Ошарашенный Маргон сурово глянул на нее, но Фиона этого не заметила, так как смотрела на Ройбена, который совершенно искренне не знал, что на это ответить и, более того, почему на это вообще нужно что-то отвечать.
– Я слышала, что он собирается поселиться здесь. – Фиона упорно не желала оставлять эту тему. – Это верно?
– Он мне нравится, – сказала Кэтрин, подойдя поближе к Ройбену. – И вы мне тоже нравитесь. Знаете, вы очень похожи на него, только в более темном варианте. Вы, наверно, очень любите его.
– Благодарю вас, – чуть ли не заикаясь, пробормотал Ройбен. – Я поражен… то есть я польщен. – Ему было неловко, он ощущал себя глуповато, но при этом было и ощущение обиды. Что эта женщина может знать о планах Фила? И какое ей может быть дело до них?
А Маргон заметно помрачнел, в выражении его лица появились тревога, недоверие и еще какое-то чувство, которое Ройбен не смог распознать. Фиона же холодно, даже с некоторым презрением, взглянула на Маргона и вновь перевела взгляд на Ройбена.
Маргон же вдруг чуть ли не грубо взял Фиону под руку и потащил своих спутниц прочь. Фиона смерила его высокомерным взглядом, но подчинилась или скорее позволила увести себя.
Ройбен пытался не смотреть вслед Фионе, но все же не смог удержаться – слишком уж выразительно колыхались ее бедра и бока. Она, конечно, вывела его из себя, но все же нельзя было не восхищаться ею.
Возле дальнего окна все так же стоял Фрэнк с третьей из поразительных женщин. Его жена? Тоже морфенкинд? Блеском черных волос и свежестью кожи она очень походила на Фрэнка. В отличие от двух других, одета она была в весьма целомудренный бархатный жакет и длинную юбку с множеством кружевных оборок, но привлекала к себе внимание ничуть не меньше, чем те. Фрэнк, судя по всему, разговаривал с нею о чем-то очень личном. Интересно, о чем? Может быть, Фрэнк сердится на нее за что-то, а она пыталась успокоить его, сопровождая свою речь короткими энергичными жестами и умоляющим взглядом?
Вдруг Фрэнк поглядел в его сторону и, прежде чем Ройбен успел отвернуться, подошел и познакомил Ройбена со своей спутницей. «Моя драгоценная Беренайси», – представил он ее. Вблизи их сходство поражало еще сильнее: одинаково чистая кожа, веселые темные глаза, даже в жестикуляции много общего, хотя, конечно, она была изящна и миловидна, а Фрэнк обладал редкостным выдающимся подбородком и был подстрижен под кинозвезду. Впрочем, Беренайси выразительно оглянулась, показав тем самым, что хочет продолжить экскурсию по дому, и Фрэнк, поняв намек, с готовностью вызвался проводить ее.
В зал волной вкатились музыканты и хористы, у которых начался перерыв на обед. Мальчики в мантиях походили на ангелочков, а взрослые музыканты поспешили сообщить Ройбену, что все происходящее им чрезвычайно нравится и что, если он затеет еще какое-нибудь празднество, они с радостью приедут сюда из Сан-Франциско.
Тут Ройбена перехватила Грейс, сообщившая, что ей пришлось отнести тарелку Филу, который так и не пожелал покинуть своего тщательно выбранного места рядом с хором.
– Мне кажется, малыш, ты все понимаешь, – сказала она. – Я думаю, что он привез с собою чемоданы и сегодня вечером никуда отсюда не уедет.
Ройбен не знал, что на это сказать, но Грейс, похоже, такое положение вещей нисколько не расстроило.
– Я просто не хочу, чтобы он оказался обузой для тебя и твоих друзей, и считаю, что вы такого не заслужили.
– Мама, обузой он ни в коем случае не будет. Но ты действительно не против того, чтобы он сюда переселился?
– О, Ройбен, насовсем он не переселится. Хотя – предупреждаю тебя – сам он может считать именно так. Он проживет здесь несколько недель, в худшем случае несколько месяцев, и вернется. Он не сможет долго быть вдали от Сан-Франциско. Как он обойдется без прогулок по Норт-Бич? Повторяю, мне лишь не хочется, чтобы он причинял вам неудобства. Я пыталась отговорить его, но у меня ничего не вышло. К тому же все затрудняет присутствие в нашем доме Селесты. Она пытается быть любезной с ним, но надолго ее не хватает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});