Мы пролезли в амбразуру. Протянутый накануне через батарейную и пассажирскую палубы нейлоновый трос довел нас до тупиковой переборки, за которой находился носовой трюм.
Шерри светила фонариком, а я коловоротом и буравом, захваченными с поверхности, высверливал в переборке отверстие. Первые полтора дюйма прогнившей древесины дались легко, но когда пошла дубовая обшивка, твердая как железо, без надежной точки опоры работа не ладилась. Сообразив, что так и за неделю не управиться, я закрепил половинки гелигнитовых шашек на шести костылях, забитых молотком по углам и в центре деревянной перемычки. Раз заложить взрывчатку в подготовленные отверстия не удалось, пришлось увеличить мощность заряда в расчете на туннельный эффект и разрушение переборки отраженной ударной волной.
На подготовку к взрыву ушло полчаса, после чего мы с облегчением выбрались из гнетущего замкнутого пространства затонувшего корабля и поднялись на блестевшую серебром поверхность, волоча за собой изолированные провода.
Чабби подорвал заряды. Корпус принял всю силу взрыва на себя, и наверху толчок был почти не заметен.
Домой мы возвращались на подъеме, радуясь перспективе блаженного ничегонеделания в ожидании, пока отлив завершит свою работу.
Днем на южной оконечности острова мы с Шерри устроили пикник с португальским белым вином в оплетенной двухлитровой бутыли и крупными песчаными мидиями. Я обернул моллюсков водорослями, зарыл в песок, а сверху сложил открытый костер из плавника. К заходу солнца бутыль почти опустела, а мидии испеклись. От вина, еды и великолепия заката Шерри Норт растаяла, большие синие глаза затуманились, и, когда показалась круглая желтая луна – покровительница влюбленных, мы по мокрому песку босиком пошли домой.
На следующее утро мы с Чабби полчаса переправляли необходимое оборудование с вельбота на дно и складывали на батарейной палубе, прежде чем смогли проникнуть в глубь корпуса.
Как я и опасался, разрушения от мощных зарядов были слишком велики. Пострадавшие от взрыва палубный настил и переборки пассажирских кают заблокировали проход на четверть длины.
Мы подыскали опорную площадку для талей, и пока Чабби их устанавливал, я подплыл к ближайшей каюте и посветил фонариком сквозь разнесенную вдребезги обшивку. Все внутри заросло мохнатыми водорослями, под которыми угадывались контуры незамысловатой меблировки.
Увиденное в каюте меня заворожило. Чего только не было там разбросано или свалено в кучу: вещицы из фарфора, разбитый таз для умывания, роскошный ночной горшок, расписанный розовыми цветами, баночки с косметическими средствами, пузырьки духов, какие-то металлические предметы и бесформенные кипы сгнивших тканей – то ли одежда, то ли занавеси, то ли матрасы, то ли постельное белье.
Часы показывали, что пора подниматься, – воздух в баллонах заканчивался. Мое внимание привлек прямоугольный предмет величиной с портативный транзисторный приемник. Осторожно очищенный при свете фонарика от толстого слоя грязи, он оказался деревянной коробкой с искусной перламутровой и черепаховой инкрустацией на крышке. Я сунул ее под мышку. Чабби закончил возиться с подъемным приспособлением и ждал у трапа на батарейную палубу.
В вельботе Шерри разливала кофе, а Анджело переставлял клапаны на резервные баллоны. Я закурил сигару и рассмотрел находку – она была в печальном состоянии. Инкрустация сгнила и отваливалась, разбухшее палисандровое дерево покорежилось, замок и петли съела ржавчина. Шерри села на банку подле меня и внимательно оглядела трофей.
– Это же дамская шкатулка для драгоценностей, – сообразила она. – Давайте посмотрим, что внутри.
Я поддел замок отверткой, слегка нажал – петли не выдержали, и крышка отвалилась.
– Ох, Гарри! – Опередив меня, Шерри выхватила из шкатулки толстую золотую цепь с массивным медальоном. – Ты не представляешь, как это сейчас модно!
Теперь все полезли в коробку. Анджело приглянулась пара золотых сережек с сапфирами, и он тут же заменил ими свои медные серьги. Чабби повесил на шею огромное гранатовое ожерелье и самодовольно огляделся.
– Для моей хозяйки, – объяснил он.
Скорее всего вещи принадлежали женщине среднего класса – жене мелкого чиновника или незначительного должностного лица. Большой ценности они не представляли, но, учитывая обстоятельства, производили сильное впечатление. Само собой разумеется, львиная доля досталась мисс Норт, однако и я успел обзавестись золотым обручальным кольцом.
– Тебе-то зачем? – возмутилась она, не желая ничего уступать.
– Пригодится. – Я многозначительно на нее посмотрел, но Шерри зарылась в шкатулку, обращая на меня ноль внимания. Тем не менее я убрал кольцо в надежное место – маленький кармашек на молнии в рабочей сумке.
Чабби навешал на себя увесистых украшений – ни дать ни взять индийская невеста.
– Господи, Чабби, да ты вылитая Элизабет Тейлор! – восхитился я. Он с достоинством наклонил голову, принимая комплимент.
Пришлось долго уговаривать его продолжить работу, зато, вернувшись на фрегат, он трудился, как гигантский муравей. При помощи талей мы совместными усилиями разобрали завал из досок и балок, загородивший проход, а сам подъемник перетащили на просторную батарейную палубу, чтобы не путался под ногами.
До носового трюма добрались, когда запасы воздуха были на исходе. Взрыв разрушил толстую переборку, в проломе виднелась какая-то сплошная темная масса, и я предположил, что это сместившийся и спрессованный под собственной тяжестью груз.
На следующий день удалось попасть в трюм, где выяснилось, что стоявшая перед нами задача требовала геркулесовых усилий. Более ста лет груз пролежал в морской воде. Почти все контейнеры сгнили и развалились, а подверженное порче содержимое слиплось в рыхлое бурое месиво. Внутри горы подводного компоста металлические предметы, прочные и водостойкие ящики – короче, все, что могло уцелеть, – разметало, как запеченные «на счастье» монетки в рождественском пудинге. До каждого предстояло докапываться.
Здесь мы столкнулись с очередной проблемой. Стоило слегка потревожить гниль, как над ней поднимался вихрь темных частиц, погружая нас в непроглядный мрак, против которого фонарики бессильны. Приходилось все делать на ощупь, и работа продвигалась мучительно медленно. Когда попадалось что-нибудь твердое, мы вытаскивали это из разложившейся органики, волокли через проход, опускали на батарейную палубу и там пытались идентифицировать. Остатки контейнеров мы доламывали в поисках содержимого – если оно интереса не представляло, оттаскивали подальше, чтобы не мешало работе.