дошли до самого верха советского руководства и легли в основу жизненно важных решений государства. Он был известен практически всему начальству внешней разведки, «обнаруженное» Бычковым по делу о сообщении Папандреу.
А теперь тот же Бычков в компании с Бересневым своими руками и всецело по своей глупости и упрямству натворил полную кашу. Как они могли надеяться избежать наказания за убийство? Особенно теперь, когда начальником разведки был генерал Шебаршин, настоящий специалист. После торжествующих фанфар и барабанной дроби перед моим непосредственным начальством замаячил призрак позорного увольнения.
Моим первоначальным побуждением было сказать: к черту вас всех и подать в отставку. Я устал от всего этого беспорядка, от необходимости бороться за выживание изо дня в день. Зачем мне продолжать, ради Пита? Я присоединился к разведывательной службе, чтобы служить своей стране. Но какая мне польза от Андросовых, Бычковых, Бересневых и прочих им подобных бюрократов? Если они здесь заправляли, с разведкой покончено. Пришло время вернуться в нормальный мир.
Но потом я вспомнил своего отца, который с боями проложил себе путь от Днепра до Будапешта во время Второй мировой войны. Рассказывая мне о тех далеких временах, мой папа говорил: «На войне чаще всего погибает не молодой солдат, а старый ветеран. время. «Старожилы» устали беспрестанно кланяться пулям, они часто теряют чувство опасности. Поэтому они чаще и чаще всего гибнут от глупых случайностей».
Я понял, что не могу просто уйти в отставку и забыть обо всем этом грязном деле. Я не собирался брать на себя ответственность за чужой идиотизм, спасая тем самым бюрократов. Как сказал Екклесиаст, «…и ветер снова возвращается по кругам своим». Жизнь снова превратилась в борьбу за выживание.
Я должен мобилизовать все свои способности — в последний раз, сказал я себе. Я не собираюсь оправдываться. Я уйду в отставку, но только как победитель.
«Дорогой, ты не мог бы ненадолго отложить уничтожение этого отчета? Пожалуйста». Я умолял секретаря. «Мое будущее зависит от этого».
— Хорошо, я сделаю это, — согласилась добрая девушка. Она все поняла.
В понедельник Береснев выглядел как побитая собака.
«Вы не обеспечили плавного перехода агента в мою компетенцию», — сказал он мне с пугающей по своей силе злобой. Я понял, что мои худшие опасения вот-вот сбудутся.
Береснев убежал докладывать своему начальнику Бычкову. Через некоторое время меня вызвал Бычков.
— Вы с Бересневым поедете в аэропорт провожать Сократа, — угрюмо сказал мне Бычков.
— Зачем ты хочешь, чтобы я был там?
«Чтобы агент не выколол глаза Бересневу».
— Насколько мне известно, Сократ требует встречи с вами, — заметил я.
«Ни с ним, ни с кем другим я встречаться не собираюсь», — взорвался Бычков. «Завтра мы обсудим, почему вы не обеспечили переход агента под контроль Береснева», — пригрозил мне Бычков на прощание.
— Как я должен был это сделать? Вернуть Береснева в разведшколу на переподготовку? Я спросил.
«Разве вы не понимаете, что ваша карьера зависит от ваших отношений с начальством, а не от успехов на поприще?» — прорычал Бычков.
«Вот почему я больше не заинтересован в карьерном росте», — ответил я.
— Ты напрашиваешься на неприятности, — сказал он зловеще. «Подождите, пока Сократ уйдет».
Рейс в Афины был задержан. Береснев тревожно поглядывал на часы, и когда объявили еще одну двухчасовую задержку, его терпение кончилось:
— Мне нужно идти. У меня важное дело. Тебе придется самому проводить Сократа.
И с этим он ушел. Я знал, каким «важным делом» должен заниматься Береснев. Он торопился добраться до Международного торгового центра Арманда Хаммера. Несколько месяцев назад он получил там прикрытие для одного из своих доверенных помощников. От этого сыщика не требовалось ни добывать разведданные, ни вербовать агентов; его единственная обязанность заключалась в том, чтобы тайком проводить Береснева на вечеринки, устраиваемые почти каждую ночь иностранными и советскими фирмами. Обычно они ждали около получаса до первой порции выпивки, а затем ненавязчиво присоединялись к гуляньям. На следующее утро Береснев боролся с похмельем крепким чаем — чтобы сорвать еще одну вечеринку. В этот вечер в торговом центре был запланирован торжественный банкет, и Береснев просто не мог его пропустить.
«Я боюсь работать с Бересневым, — сказал Сократ. «Он — рецепт неизбежной катастрофы».
"Почему вы так думаете?" Я спросил.
«Он постоянно навязывает мне встречи в других странах. И каждая такая встреча — очередной удар по моей нервной системе. В Дамаске с места в карьер ничего не ладилось. Я приехал в оговоренное место вовремя — а его нигде не было видно Прошло пять минут, десять минут, двадцать минут — Береснева все нет. Вокруг слоняются подозрительные типы, идет дождь, я ругаюсь, как черт. Отель, и уйти с пустыми руками? Через тридцать минут он появляется. Что ты знаешь? Ублюдок осматривал персидские ковры на местном базаре. Ладно, мы пошли в ресторан, чтобы поговорить. Место битком набито, к тебе на колени шлепаются голобрюхие шлюхи, а он тявкает свои «инструкции». Потом он сам мне рассказывал, что в Дамаске действуют четыре контрразведывательные службы. Какой идиот устраивает свидания в таком месте?»
«Почему вы пропустили последнюю встречу на Кипре?»
«Я заболел», — ответил Сократ. — Так что же мне делать? Нахожу номер телефона бара, где я должен был встречаться с Бересневым, выхожу, звоню на Кипр, прошу бармена позвать к телефону "Австралийца Льва" — мое имя для Береснева. Внешний вид Береснева. Бармен отвечает, что в баре всего два посетителя, и ни один из них не отвечает на описание, которое я ему дал. Приехав в Москву, я узнал, что в это время Береснев был в другом баре. Другими словами, даже если бы я приехал на Кипр, мы бы все равно не встретились. Не нужно быть гением, чтобы предсказать, что будет в будущем. Нет, с меня достаточно. Я рассказал ему все, что думал о нем еще в отель. Он ведет себя так, как будто хочет меня сжечь. Я знаю, что в администрации Картера были люди, которые хотели избавиться от меня, — такие люди есть в греческом правительстве. Может быть, я наступил на некоторые пальцы ног в вашей организации тоже, а Береснев как раз пытается саботировать наше сотрудничество? Меня насторожило то, что в Москве он всегда пытался вытащить меня из гостиницы. Как будто я не знал, что комната прослушивается. Он просто боялся, что о его придирках станет известно. Но я специально дал ему глоток прямо здесь, в номере отеля. Пусть его начальство думает, что делать дальше. Но с меня достаточно. Я не хочу в тюрьму».
— Думаешь, ты в опасности? Я спросил.
— О