— Я слышал, что святые отцы из вашей обители благодаря вашему необыкновенному радению проявляют большое старание в исполнении обрядов и строго блюдут все! запреты, — обратился Ван Дань к настоятелю. — Поскольку подобные нравы царят у вас уже много лет, я решил послать высшим властям бумагу, в коей испросить о даровании вам грамоты на получение чина, дабы вы могли управлять этим монастырем впредь и всегда.
Обрадованный монах низко поклонился и поблагодарил начальника за доброту. Ван Дань продолжал:
— До меня дошли слухи, что в вашем храме происходят чудеса — будто исполняются просьбы о чадорождении. Это правда?
— Да, в нашей обители есть придел, где является подобное чудо. Это Чадодарственная Зала.
— А какой обет должна соблюсти женщина, которая испрашивает дитя?
— Никакого особого обета не требуется. Даже сутры читать не обязательно. Надо только одно: чтобы женщина отличалась крепким здоровьем и была искренней в своих мыслях и поступках. Исполнив семидневный пост, она должна потом молиться перед ликом Будды, и, если ей выпадет благодатный знак, она остается на ночь в одной из здешних келий. Ее моление ниспосылает ей сон, после коего она рожает дитя.
— А удобно ли женщине оставаться одной?
— Вполне удобно и весьма надежно! Ведь кельи со всех сторон закрыты, и в каждой комнате находится лишь одна женщина. Снаружи ее сторожат слуги, так что ни один посторонний не может проникнуть внутрь.
— Так, так! — проговорил уездный начальник. — Знаете ли, у меня тоже нет наследников… Но, думаю, моей супруге приезжать сюда не вполне удобно.
— Пусть вас это не волнует! — успокоил его Фосянь. — Вы можете сами возжечь благовония и помолиться, испрашивая себе чадо. Что же до вашей супруги, то ей следует блюсти дома пост и наложить на себя кое-какие запреты, после чего явится чудо.
— Странно! — удивился Ван. — Обычно просьбы исполняются лишь тогда, когда женщина остается в келье. Ведь именно так происходит у других. Если моя жена сюда не приедет, вряд ли свершится чудо!
— Ваше превосходительство! Вы не ровня обычным людям. Вы — хозяин тысяч и тысяч людей, к тому же вы чтите буддийский закон. Если ваше моление будет преисполнено искренности, Небо сразу это оценит.
Вы спросите, почему Фосянь не хотел, чтобы супруга начальника уезда приехала в храм? На сей счет есть такая поговорка: мошенник хоть и хитер, но сердце у него пугливое. Монах опасался, что вместе с супругой уездного приедет много людей и кто-нибудь случаем пронюхает о пакостях, которые творятся в монастыре. Только не ведал он, что начальник уезда человек проницательный, способный даже в простом разговоре уловить скрытый смысл.
— Все, что вы говорите, — очень интересно! Как-нибудь на днях я специально приеду на богомолье, а сейчас хочу прогуляться по монастырю.
Ван Дань поднялся и в сопровождении настоятеля пошел осматривать монастырь. Пройдя через главный зал, они вышли с его другой стороны и оказались перед Чадодарственной Залой. Узнав начальника уезда, богомольцы, мужчины и женщины, разбежались и попрятались по углам.
Чадодарственная Зала представляла собой величественное сооружение из трех помещений. Куда ни посмотришь, повсюду резные балки и разукрашенные столбы, расписные стропила и легкие, словно летящие ввысь, колонны. Яркие краски и позолота слепили глаза. В центре Залы — возвышение в виде очага. Возле него — изваяние богини, голова которой прикрыта шляпой с жемчужными подвесками и украшениями из нефрита. На руках богини — младенец. Подле нее — еще четыре или пять изваяний матушек-чадодарительниц. Над очагом — расшитый полог из желтого шелка, сколотый серебряными пряжками. На полу — множество ярких туфель, несколько сотен или больше. Зала украшена разноцветными стягами и дорогими балдахинами, расставленными строгими рядами. На особых подставках горят цветные свечи и мерцают лампады. Курильницы источают дым благовоний, разливающийся по всему помещению. Слева от очага видно изображение небожителя Чжан Сяня, дарующего младенцев, а справа — бога долголетия Шоусина.
Отвесив поклон перед божествами, правитель Ван прошелся по зале, а потом попросил Фосяня проводить его к кельям, где женщины оставались на ночь. Это были маленькие домики, отделенные один от другого небольшим пространством. В них, как положено, были пол, потолок, а в центре — ложе, забранное пологом. По бокам — стол и стулья. Комнатки выглядели чисто и опрятно. Ван Дань внимательно осмотрел кельи, но ничего подозрительного не заметил, ни единой щели, куда могли бы спрятаться не только мышь, но и самая жалкая букашка или муравей.
Не обнаружив ничего такого, что раскрыло бы ему секрет, правитель направился к главному залу, где стоял его паланкин. Монахи во главе с настоятелем вышли его проводить и встали у ворот на колени. Правитель уехал.
Всю дорогу Ван Дань находился в задумчивости. «Кажется, там нет ничего подозрительного, — думал он. — Кельи действительно надежно закрыты со всех сторон. Но тогда откуда все эти чудеса? Неужели их творят глиняные и деревянные истуканы? А может быть, здесь замешан какой-то злой дух, который морочит голову людям, прикрывшись именем бога?». Долго думал Ван Дань, и наконец в его голове созрел план. Вернувшись в ямынь, он немедленно вызвал чиновника для поручений.
— Найди мне двух певичек из заведения и вели им переодеться в знатных дам. Пусть нынче же вечером они отправляются в храм Драгоценного Лотоса и останутся там на ночь. Дай им два пузырька с тушью. Если ночью к ним кто-нибудь заявится и станет развратничать, пусть они незаметно выкрасят ему голову. Завтра утром я поеду туда и сам проверю. Только учти, чтобы об этом не знала ни единая душа! Сделай все осторожно!
Чиновник нашел двух знакомых певичек по имени Чжан Мэйцзе и Ли Ваньэр и рассказал им о поручении начальника. Женщины не посмели перечить. Под вечер, переодевшись в дам из знатных семей, певички сели в паланкины, возле которых выстроились слуги с постельными принадлежностями. Пузырьки с жидкой тушью были спрятаны в шкатулке среди прочих мелочей. Процессия вошла в монастырь. Порученец, выбрав две подходящие комнатки, оставил возле дверей слуг, а сам отправился доложить начальнику уезда о выполнении приказа.
Через некоторое время появились монахи с послушниками, которые несли фонари и чай. В этот вечер в кельях было свыше десяти женщин, пришедших молить богов о потомстве. Среди них находились и две певички, но они вовсе не собирались молиться и даже возжигать благовонные свечи в Чадодарственной Зале. Загудел монастырский колокол, забили барабаны, возвещая наступление первой стражи. Женщины приготовились отойти ко сну, в то время как их слуги остались подле дверей. Монахи, заперев двери, удалились.