Алиса спрятала руки за спину.
— Мы пошли сегодня на пруд…
— Кстати, я Герберт!
Она только открыла рот, но он замахал на нее руками.
— Ничего не говорите, знаю, имя не совсем русское, но моя прабабка… ага, вы в Москве-то бывали?
— Да, да, бывала как-то.
— Так о чем я?
— О Москве?
— Нет, об Анне, я говорил, что она у меня отлично готовит?
— Да, говорили…
— Знаете, она накладывает селедку под шубой в хрустальную вазочку, я ей на Восьмое марта подарил, сверху мелко трет яичко, а самую верхушку украшает зеленым горошком, однажды даже, — он засмеялся, — однажды сделала улыбающуюся рожицу, мы все так смеялись, когда увидели.
Девушке было совсем не смешно. Говорить, что тертым яичком селедку под шубой украшает каждая пятая семья в России, она не стала, да он ей и рта раскрыть не давал, а тараторил и тараторил, перескакивал с темы на тему, будто боялся, что она его не выслушает.
— В Новгороде были?
— Нет.
— Ай-яй-яй, нужно съездить, обязательно! А в Петербурге были?
— Была, я ведь уже говорила…
— Да не подумайте, я все помню, здорово гулять вдоль каналов, правда?
— Неплохо.
— Мосты безумно красивые… — он осекся и огляделся, — но тут воздух чище, согласитесь, тут дышится как-то легче?!
— Да, полегче.
Герберт в мгновении ока очутился возле нее и ухватил за руку.
— Пойдемте погуляем!
— Нет-нет, — уперлась Алиса, — не могу, я должна найти брата.
— Брата? Тут еще кто-то есть?
— Да, он убежал, мне нужно его искать, сегодня мы уезжаем.
— Уезжаете? — на лице Герберта отразилось разочарование.
Алиса попыталась высвободиться, но мужчина держал крепко.
— А мы могли бы поискать его вместе? — В голосе послышались просительные нотки.
— Если хотите, конечно.
Герберт выпустил ее руку.
— Пока ищем, поболтаем, так ведь?
Она вспомнила про кольцо, найденное в лесу, и воскликнула:
— У меня есть ваша вещица, я думаю, что она ваша! — порылась в карманах куртки — пусто. — Я ведь помню, оно точно было… — Алиса пожала плечами, — исчезло. Вы ведь потеряли колечко?
— Да, а как вы догадались?
— Нашла его.
— Правда?
— Да, только оно куда-то делось…
— А где вы его нашли?
— Тут, неподалеку… — девушка в упор посмотрела на поникшего мужчину. — Мы с друзьями ходили за елкой…
— Елка! Как чудесно, мы с Анной…
— Послушайте, — рассердилась Алиса, — мы ходили за елкой и видели вас! Понимаете?
— Да, кажется, я, наверно, гулял, жаль, что мы не встретились раньше.
— Нет же! Вы не гуляли, вы висели, вы были… — она замялась, — мертвый, что ли.
— Как это?
— Ну не знаю, я видела только со спины, а Илья…
— А кто такой Илья?
— Это мой друг…
— Возлюбленный?
— Нет… то есть не знаю… поймите, это неважно…
— Как же неважно, вы не знаете, кто он вам? Разве это неважно?
— Важно, конечно, важно, просто теперь, когда он погиб…
— Кто погиб?
— Илья! Илья погиб и все остальные тоже, я ведь пытаюсь объяснить, почему вы не слушаете?!
— А я?
— И вы, вы умерли еще раньше, вас повесили или вы повесились, я не уверена! Вы-то сами должны точно знать, что там произошло!
— Там?
Алиса обхватила голову.
— Это ужасно.
— Что именно?
— Все это, — она крутанулась на месте, — я ничего, абсолютно ничего не понимаю!
— Мне жаль, что ваши друзья погибли, — огорченно промолвил Герберт.
— Мы и подумать не могли, что лед провалится, — она взглянула на него. — Все произошло так быстро.
— Представляю. Когда я служил в армии, один сослуживец утонул на моих глазах. Не скажу, что он был хорошим человеком, но тонул быстро.
Алиса не поняла связи, но уточнять не решилась. Герберт оказался со странностями, но даже ему, такому неадекватному, за неимением других, она была рада.
— А вы не видели моего брата, он маленький такой, черная шапочка, без куртки…
— А вы на пруду смотрели уже? Может, он там?
— Я только что оттуда, там никого нет.
— Хм, странненько, а я буквально пять минут назад проходил мимо, видел деток.
— Деток? Пять минут назад? Не может такого быть! Я только что была на пруду, мои друзья утонули, а Никита, Никита — это мой брат младший, он убежал!
— Мы могли бы сходить туда и посмотреть, — дружелюбно предложил Герберт.
— Но я только оттуда!
— Понимаю, — он скрестил руки на груди, — а вы странная все-таки.
— Я — странная? — Алиса моргнула. — Герберт, как вы тут оказались?
— Приехал, как же еще.
— Зачем?
— Я… ну…
«Не хочет говорить», — поняла она.
— А хотите, я провожу вас на пруд и помогу найти брата?
— Не уверена, что он там.
— Понимаю, там много их, найти будет сложно, но я помогу.
«Он сбрендил. Почему не скажет, зачем сюда приехал? Определенно что-то скрывает. И эта улыбка на лице, чему он все улыбается? Не мое ли горе его так радует? Может, лучше отвязаться от него?» — Алиса кивнула в сторону деревни.
— Мне туда нужно, я пойду.
— Солнце еще совсем высоко, мы успеем сходить к пруду и там поискать.
— Нет, спасибо вам, конечно, но я лучше в деревню, на пруду его нет, я точно знаю.
— Давайте убедимся!
«Чего он привязался? Почему так настаивает?»
— Нет, нет, благодарю, мне пора.
— Значит, уходите?
— Да, мне нужно.
— А мое кольцо?
— Простите, — развела она руками, — я кажется, его потеряла.
— Жаль, — он помолчал. — А я рассказывал вам о том, что хотел покончить с собой?
Алиса уже развернулась, чтобы уйти, но не сделала этого и с любопытством обернулась.
Герберт смущенно потупился.
— Не подумайте ничего такого, я нормальный, просто у меня приключились неприятности, вот и подумал, что было бы неплохо их решить.
— Вы повесились?
— Нет-нет, что вы, — замахал он руками, — в последний момент я передумал, ну да слушайте, расскажу по порядку, как было!
— Но почему именно тут?
— Мы с моей Аннушкой поехали к ее матери в деревню, мама Галя живет в добротном таком доме, собаку держит, корову, кур, свинья даже есть. Деревенька небольшая, все старухи живут, тихо, захолустье. Но что еще одинокой бабе нужно? Анна-то моя утром блинков напекла, я сижу, ем, а она шепотом матушку выпроводила, да как обухом меня по голове, говорит, развода хочу. А я не понимаю ничего, какого такого развода — десять лет вместе! Говорю, белены ты, что ли, объелась, Анька? Думал, шутку шутит, а она не шутила. — Герберт сжал кулаки. — Она в Петербурге на другого заглядывается, а я-то по доверчивости своей думал, подрабатывает, чтобы мы могли машину другую купить, ребенка завести, как она сама же хотела. Я рассердился, сильно рассердился, в коровник выскочил, там веревка, Анька-то за мной бежала, я ей и сказал сгоряча, раз ты так, повешусь пойду, пусть совестно тебе станет! Она в слезы, я не стал жалеть, пальто накинул и ушел. Проучить хотел, злился. Мужик один меня до лесу подкинул, а там уж я сам, и погода такая чудесная, в лесу хорошо… Разобиделся, думал и впрямь повешусь, — Герберт поднял на девушку глаза и вздохнул: — Куда там, в последний момент страшно стало, ну я на пень обратно и скакнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});