Читать интересную книгу Благословенный (СИ) - Коллингвуд Виктор

— А каковы её свойства? — спросил Соколов.

Не знаю я, какие у неё свойства. Вроде бы, похожа она на серную, но не серная.

— Профессор, давайте пробовать все кислоты! Вопрос важный, можно уделить ему и побольше времени!

Уходил я из лаборатории несколько сконфуженный. Пожалуй, напрогрессорствую я вам тут…

У выхода стайка студентов уже ожидала начала занятий. Проходя мимо, я вдруг заметил знакомое лицо.

— Постойте-ка… Я вас, кажется, где-то видел!

— Так и есть, Ваше Высочество. Я паж из Зимнего дворца, Федор Рябцов.

— А, как же, помню. А тут что делаешь?

— Да вот, милостью ея сиятельства графини Дашковой смог получить место в гимназии. Обучаюся теперь наукам!

— Ну замечательно. Всё лучше, чем двери во дворце открывать-закрывать. Может, хоть ты когда-нибудь разберешься, что такое азотная кислота!

— Да мне и сейчас это ведомо…

—???

— Последним выпуском «Журналь де сева»* («Журнал учёных» — орган Парижской Академии Наук — прим.) была статья академика Лавуазье. Там дана новейшая классификация химических элементов! Есть там азот, сиречь «безжизненный», и много иных новых слов!

— Вот тебе раз! Господа, очень советую незамедлительно с ней ознакомиться. И представить профессору Соколову азотную кислоту в самом ея концентрированном виде! Срочно!

* * *

Всё это было замечательно, но нужны были деньги. С бабушкой разговаривать было бесполезно — все мысли она обращала сейчас на боевые действия, и её можно было понять. Шуточное ли дело — война на два фронта, да ещё и так близко к столице!

Воронцов тоже высказался о наших финансовых перспективах крайне скептически.

— Теперь денег вообще не будет. И так-то война стоит тридцать миллионов в год. А тут ещё и Светлейший князь пожаловал. Раз Потёмкин в столице — всё, пиши «пропало». Он вечно на себя все средства перетягивает!

Александр Романович страшно не любил Потёмкина, считал, что тот решительно всё делает не так, и вообще, обходится стране слишком дорого. Признаться, я был с ним во многом согласен — светлейший князь сорил деньгами с неимоверною силой и скоростью. Но, так или иначе, надо бы посетить Его Светлость.

Князь в это время пребывал в своём Аничковом дворце. Я решил съездить туда поутру, до занятий. Как водится, в приёмной его толпился народ самого разного чина и звания — и военные, и чиновники, и партикулярные лица. Среди них я узнал принца Нассау-Зиген и графа Де-Дама, ожидавших приёма в компании сонма расфуфыренных дворян из Испании, Пьемонта и Тосканы. За ними толпился целый хвост азиатских представителей: легион киргизов, турок, черкесов, татар. Где-то среди них тусовался низложенный турецкий султан, вероотступник-паша, персидские послы и какой-то македонский инженер. Ладно хоть статус Великого князя обеспечил мне безусловное первенство — а то иные ждали тут до вечера, а бывает, и не по одному дню!

Князь принял меня прямо в постели. Тут это обычное дело, а иной раз принимают посетителей даже в ванной. Известного революционера Марата именно там и зарезала Шарлотта Корде… ну, точнее, ещё непременно зарежет.

Присев на край кровати Потёмкина со стороны его зрячего глаза, я изложил суть проблемы.

— Князь, я страшно благодарен вам, что поддержали мои хлопоты по внедрению в стране паровых машин. Но дело то затратное, и именно сейчас предстоит очень много новых расходов. Надо расширять производство, надобно сделать лаборатории по химии и электричеству; а ещё у нас тут начинает работать Технический центр, где выдумываются разного рода полезные механизмы. И на всё нужны средства! Решительно никто не желает работать бесплатно Призна́юсь вам, потребные суммы оказались заметно выше, чем я ранее предполагал. Мне же больших средств не выделяют, полагая всё это более малолетними шалостями, чем неотложным и важным делом.

Потёмкин приподнялся на кровати, и камердинер тотчас же подал ему вскрытую бутылку кислых щей.

— Ах, Александр Павлович, — наконец, произнес князь, осушив предварительно её до дна — сколько же разом ты на себя берешь! А ещё меня ругаешь, что всё, мол, начинаю, и ничего не кончаю!

— Ну так у вас же и нахватался! — неловко парировал я.

— Ладно, слушай. В нашем государстве прямым порядком ничего толком не сделаешь, всё надо с заковыркой да из-под выверта. Я, бывает, певчих финансирую из полковой казны, а шпионам деньги даю из богоугодных заведений. Крутиться надобно, вертеться, вот что! Алпатыч, зови портняжку!

Камердинер тотчас выглянул в дверь, и к нам вошёл сухонький горбоносый господин, с виду то ли немец, то ли француз, а с ним помощник со складным метром.

Потёмкин приподнялся, встал с кровати, скинул свой необъятный халат, оставшись в одних исподних панталонах и, почёсывая волосатую грудь, принялся позировать перед портным, снимавшим с него мерку. При этом он не прекращал нашего разговора, нисколько при том не тяготясь этой двойною работою.

— Взять с других статей? Григорий Алексеевич так же один бардак будет, и никакого порядка!

— Ну так у нас уж сколько лет бардак. А откуда ему взяться, порядку-то? Это в Европах, где люди по две тыщи лет на одном месте живут, вот там да, может быть «орднунг», сиречь порядок. А у нас, по ихним-то меркам, одне кругом стройки да переезды! Столице нашей так и то всего восемьдесят лет; ещё, небось старики живы, что на месте Петропавловского собора робятами коз пасли. Ну, а на Юге нашем, сам ведаешь, по сю пору с нуля города строятся. Вот и получается, кругом стройка и переезд, а в этих делах никогда порядка не бывает!

Философские построения князя показались мне занимательны, но мне-то надобно было решать совершенно неумозрительную финансовую проблему.

— Так что подскажете-то, по средствам на науку и промышленные заведения?

— То и скажу: сейчас, в военное время, надобно просто взять с других статей! Вы с Воронцовым-то потолкуйте, он должен в таких делах соображать. Чай, не первый год на службе! А не сообразит — зовите его ко мне, вместе что-нибудь придумаем.

Тут князь, будто припомнив что-то, вдруг оживился.

— Расскажу я вам презабавный анекдот: к нам в Херсон приезжали крестьяне аж из-под самой Тулы, привозили картофель. И хотели они за него, вы не поверите: рубль за пуд! Интенданты над ними только смеялись, а они же пребывали в полной уверенности в своём праве, да ко мне всё на приём рвались. Ну, ладно, принял я их. Оказалися дураки-дураками; болтали полный вздор, мол, картофель сей солдатам даст турок голыми руками рвать; а ещё такое несли, что и повторять стыдно. Я, было, думал их гнать, а потом — как ёкнуло: это же прекраснейший семенной материал, да ещё и с доставкой! В общем, так и заплатил им, взаправду, рубль за пуд, но при условии, что останутся до весны и научат поселян херсонских тот картофель растить! Вот как бывает; а ведь рассказать кому — и не поверят, что за такой обыкновенный предмет этакие деньги заплатить можно! А средства-то, знаете откуда взял? Из кассы на постройку Херсонского собора! Так что, дражайший великий князь, придётся вам, и вправду, достраивать его за меня!

На том и расстались. Вскоре, 15 апреля, после торжественного награждения Суворова за кинбурнгское дело (герою вручили алмазное перо в шляпу с буквою «К» — «Кинбурн»), господа командующие уехали обратно на юг, спеша начать летнюю компанию 89 года. Ну а я же остался в Петербурге, пытаться сохранить хрупкие ростки затеянных при моём содействии начинаний.

Интерлюдия.

— Аникита Сергеевич, ну, что, пора! Прощай, дорогой мой: должно быть, уже не свидимся!

Никита Сергеевич Ярцев, начальник Экспедиции горных дел, два года проработавшей на Урале, и Иван Данилович Прянишников, председатель Екатеринбургской Гражданской палаты, обняли друг друга и крепко троекратно облобызали. Команда Ярцева, закончив дела, от Уткинской гавани спешила теперь отбыть обратно, в Петербург. Сделать это лучше всего на баржах, гружёных железом и чугуном, что идут вниз по Чусовой, потом — по Каме; а дальше уже по Волге их тащат бурлаки. Идти на баржах — самый простой и быстрый способ, но отправляются они только весною, когда Чусовая ещё полна талых вод.