– Как теперь Одемвингие вам в глаза смотреть будет?
– Нормально будет. Это не те люди, которым бывает стыдно. И ладно бы ходил на следующий день расстроенный из-за того, что проиграли и вылетели. А человек с улыбочкой ходил, глаз не опускал. Ничего не случилось, все хорошо. Хи-хи да ха-ха. Покровители его ходят, по плечу гладят: ничего, мол, Питер, все в порядке.
– Он один так себя вел или еще кто-то?
– Было еще парочку… Но зачем их называть?
– Что он должен сделать, чтобы вы его простили?
– А я не собираюсь никого прощать. Человек совершил поступок, поставил зарубку. Если он способен на такое – значит, способен. Непонятно только, что им двигало. Может, правда, помутнение сознания? Если ты такой честный, скажи за три дня до игры: «Извините, я психологически не готов. Морально сломался, сезон провален, опустились руки». И тренер тогда не будет на тебя рассчитывать, тактику по-другому станет строить.
– Ходили слухи, что вас с трудом удержали от «мер физического воздействия» в адрес Одемвингие.
– Желание немножко поговорить по-мужски было. Но, если честно, я не знал, как себя в такой ситуации вести. Через два часа играть – и тут такое случается. Не знал, чем забить себе голову – мыслями об игре или всеми этими пакостями. Выбрал первое. С остальным решил разобраться потом.
– Но почему нигерийца не одернул кто-то из «стариков»?
– К сожалению, инициатора не нашлось.
– Доводилось слышать мнение, что если бы в команде оставались Лоськов с Евсеевым, то Одемвингие бы не поздоровилось.
– Может, это и преувеличение. Сейчас у людей такие контракты, что попробуй их ударь. По судам затаскает, и тебя еще накажут потом. Времена меняются, и то, что раньше можно было решить мужским разговором, теперь будет себе дороже.
– Но какие-то меры воздействия должны же быть!
– Меры воздействия должны идти сверху. Как ставят себя руководители перед игроками, чего требуют, что запрещают – так себя футболисты и ведут. Понятно, если задействованы какие-то посторонние «интересы» -тогда, что бы ни произошло, человека все равно будут гладить по головке. Контраст в отношении к разным игрокам есть в любой нашей команде. С этим можно жить -любимчики были всегда и везде. Но коллектив дожжен быть коллективом, никто не имеет права друг о друга вытирать ноги.
– Отец пришел в себя после случившегося?
– Довольно быстро. Потому что все, в сущности, к тому и шло. Команда была разобрана еще за три тура до конца чемпионата, что и показали результаты.
– Тем не менее высказался он в прессе беспрецедентно резко.
– Его вывело из себя интервью Одемвингие под заголовком: «Мне надоел бардак в "Локомотиве"». Кто ты такой для клуба, чтобы рассуждать, что тут творится? Ты пришел сюда летом, выходи и играй! Не ты строил этот клуб, не тебе о нем и рассуждать.
– С таким контрактом, как у нигерийца, многое дозволено.
– Деньги деньгами, но надо оставаться человеком. Кто против того, чтобы ты много зарабатывал? Я никогда не считаю чужие деньги. Мне интересно другое – как человек играет, как ведет себя. Нельзя наплевательски относиться к людям, которые тебя окружают.
– Если бы отца клуб как-то наказал за громкое интервью, как бы вы на это отреагировали?
– А его бы не наказали. По той простой причине, что в этом случае вынуждены были бы наказать и Одемвингие. А того не тронули. Вот и вся теорема.
– По моему мнению, Рината Саяровича не наказали еще и потому, что боялись вашей реакции.
– Может, и так. Но, считаю, надо называть вещи своими именами. После игры никаких острых комментариев папа не давал. И только после выхода интервью Одемвингие про бардак в «Локомотиве» он не выдержал и решил разъяснить ситуацию. Это была ответная реакция.
К словам Билялетдинова-младшего стоит добавить, что реакция его отца оказалась очень жесткой. Прочитав интервью нигерийского форварда в газете «Твой день», он, человек эмоциональный, сам перезвонил в издание для того, чтобы объяснить журналисту, как все было на самом деле. Там же все педантично записали на диктофон и опубликовали.
Вот пара цитат оттуда:
«Мне хватило четырех дней, чтобы разобраться с этой коммерческой сворой, с гастарбайтерами Одемвингие и Родолфу».
«Такой мерзавец, как Одемвингие, остался в шоколаде, а я, человек, отдавший 30 лет "Локомотиву ", отстаивающий честь клуба и страны, оказался в г…»
«Такие игроки, как Одемвингие, Родолфу - это сволочи, которые заполонили наш футбол, и которым наплевать и на клуб, и на страну! Но, слава богу, у нас еще много игроков и тренеров, для которых понятие "патриотизм " – не просто слова».
На мой взгляд, Ринату Саяровичу Билялетдинову ни в коем случае не стоит жалеть о своей горячности.
О том, что сказал правду, вообще жалеть нельзя.
И я не знаю человека из числа поклонников настоящего «Локомотива», кто бы ему за эти слова – открыто или мысленно – не поаплодировал.
Еще ряд любопытных подробностей о матче «Панати-наикос» – «Локомотив» рассказал в интервью «Советскому спорту» защитник Олег Пашинин.
– Такое невозможно себе представить, наверное, ни в одной команде. Там ведь не один Одемвингие отличился. Родолфу минут за двадцать до конца собрал свои вещи с лавочки и ушел в раздевалку. Этим, по-моему, все сказано. Настолько разложился коллектив.
Я, например, подошел к Родолфу и сказал ему, что нет у них права в команде, для которой они еще ничего не сделали, так поступать и показывать пример молодым футболистам. Оправдания им не вижу. Хотя Рахимов сказал, что он выслушал Одемвингие - и его понял. А Спа-хич? Он же специально шел на красную карточку в игре с «Копенгагеном» (чтобы не ехать в Грецию и досрочно уйти в отпуск. – Прим. И. Р.)! В нормальной обстановке и при нормальном руководстве это дело было бы наказуемо.
В команде с дисциплиной каждый год становится все хуже и хуже. Разбаловали звезд наших локомотивских. Полная безнаказанность. Руководство и тренерский состав уже никому не предъявляют никаких претензий. А такое никогда не приводило к хорошему. Раз человек что-то сделал – его не одернули, промолчали, не объяснили, что здесь так не принято. Два, три… Это все равно что ребенка избаловать – потом долго будешь плоды пожинать. Эта игра с греками – вина и тренера, и руководства. Раньше таких людей, как Одемвингие и Родолфу, просто не взяли бы в команду. Должно же быть представление о них не только как о футболистах, но и как о людях! Почему за пятнадцать сезонов никто ни разу не отказывался играть? Ни при Муслине, ни при Эштре-кове, ни тем более при Палыче до такого бы точно не дошло.
Этот монолог меня, честно говоря, потряс. И не из-за содержания. А из-за того, что вообще-то Пашинин – один из самых молчаливых людей в отечественном футболе. Взять у него интервью мне удалось только в чемпионской раздевалке после золотого матча-2002. Там выяснилось, что говорит он на самом деле очень хорошо. Но чрезвычайно редко. До какой же степени возмущения надо было его довести, чтобы он разразился такой речью!
Кстати, после окончания сезона Липатов предложил Пашинину контракт вдвое меньше прежнего, и футболист решил закончить карьеру. Он пошел учиться в Высшую школу тренеров, а одновременно «Локомотив» – изображая тем самым желание сохранять в клубе своих ветеранов – предложил ему должность.
Директора вновь созданного департамента по работе с болельщиками.
Чего хочет клуб, предлагая работать с фанатами не профессионалу в этой области, а футболисту?
Клуб хочет, как говорится, не быть, а слыть.
Если же возвращаться к Одемвингие, то было бы неправильно оставить читателей без его собственной прямой речи. Свои разъяснения он дал «Советскому спорту» в феврале, после возвращения с Кубка Африки.
– Знаете, почему болельщики медали вашего приезда в клуб больше всего? - спросили его журналисты.
– Если ждали – значит, я один из важных игроков команды. Это приятно. Я тоже рад вернуться.
– Не только поэтому. Ждали, как вы вернетесь в команду после завершения прошлого сезона. Почему вы отказались оставаться на скамейке запасных в последнем матче Кубка УЕФА с «Панатинаикосом» и ушли на трибуну?
– Непростая ситуация. Я был заменен в перерыве предыдущей игры с «Копенгагеном». И тренер мне ничего не сказал, не объяснил. Перед матчем с «Панатинаикосом» у меня был такой период… В общем, я чувствовал себя не так хорошо. В тот момент я был просто… lost -Одемвингие вспоминает английское слово, которое в данном случае можно перевести как «сломленный морально». – Да, на мне есть вина за ту ситуацию. Я каюсь.