мы ещё и виноваты в том, что не дали себя сожрать? Да ты знаешь, каково это ощущать, как твои внутренности жрёт какая-то мерзость?! А когда в ране ковыряют пальцами, чтобы достать твоего грёбаного ниоракса?! — не выдержала и перешла на крик Эрика.
— Мне очень жаль, что вам пришлось через это пройти. Не только мне, но и всему рою. Когда это произошло, они ещё плохо себя контролировали, — виновато произнесла Алина.
— Ты ведь понимаешь, мы не потерпим рядом с собой таких соседей? И не только мы, но и все выжившие. Никто не хочет в один прекрасный момент стать частью роя, — спросил я.
— Я понимаю. Просто надеялась, что и вы сможете меня понять. На рассвете мы покинем замок.
— Мы? Собираешься отправиться с ними? Ты же говорила, что не переносишь насекомых, а сейчас собираешься отправиться шататься с ними по тёмным землям? — неверяще спросил Ларс.
— Я королева и не могу бросить своих подданных, — гордо заявила Алина. — Тем более без меня они вновь одичают, начав беспрестанно убивать.
— Деревенской девочке воображаемая корона так голову вскружила, что она готова отправиться в неизвестность с теми, кто совсем недавно перебил ползамка, — зло процедила Эрика.
— Я переночую в другом месте. Можете спать спокойно, в башню никто не войдёт, а с первыми лучами солнца мы уйдём, — сказав это Алина развернулась и направилась к двери, ведущей на нижние этажи.
— Хопля, а ты был на её коронации? — спросила Эрика, получив в ответ утвердительный кивок гоблина, продолжила. — И тебе непротивно было смотреть на ту, что режет твоих сородичей как скот?
— Хопля давно знать, что вы убивать его сородич. Когда Хопля рассказать про свой пещера. Хопля знать, что человека идти убивать гоблина. Теперь у Хопля новый сородич, — сказав это, гоблин развернулся и поспешил догнать свою королеву.
— Хопля подожди, — остановил я его у самой двери. Подойдя вплотную, попросил передать свою просьбу Алине. На это гоблин лишь утвердительно мотнул головой, отчего его уши звучно хлопнули.
— Чего ты от него хотел? — спросила меня Эрика, когда я вернулся.
— Да так, спрашивал, каково это, когда в животе постоянно жужжит и нужно ли ему нужду справлять, — не стал говорить правду я.
— И что он ответил? — заинтересовался Ларс.
— Ничего, он меня послал.
— Вот же дрянь и гоблин, и Алина эта. Мы тут волнуемся о ней, лезем в самое логово тварей, чтобы её спасти, а она, видите ли, теперь королева и ей нужно заботиться о своём народе, — не сдержала своё возмущение Эрика.
— Давайте позже будем ей кости перемывать. Нужно заблокировать все окна и двери. Не хочу, чтобы ночью к нам залетело хоть одно насекомое, — сказал я.
— Думаешь разумно оставаться здесь на ночь? — спросил Франс.
— Раз в окна до сих пор никто не влетел, думаю, можем остаться здесь. Да и устали все. Так что ночуем тут, заодно проверим, вправду ли наша королева со своей свитой покинет замок.
Хотелось перекусить и завалиться спать, но пришлось заняться безопасностью нашей обители. Эрика всё время ворчала, изливая на нас своё негодование поступком Алины. Ларс вёл себя как обычно, а вот Франс был молчалив и хмур. Закончив, поужинали и, поделив между собой дежурство, завалились спать.
Я стоял у края замковой стены. Меня обдувал прохладный ночной ветер, отчего хотелось, как можно скорее вернуться в башню к дарующему теплу камину. Но как бы, ни было велико моё желание, я оставался на продуваемой всеми ветрами стене.
— Привет, Рик. Королева сказала, ты хотел со мной поговорить, — произнёс, наконец-то подошедший ко мне Ромул.
Глава 20
Парня, который с нашей последней встречи ничуть не изменился, я заметил уже давно. Он медленно шёл по крепостной стене в мою сторону. Ромул специально не спешил, давая себя рассмотреть и подготовиться к своему приходу, чем я благоразумно воспользовался.
Рядом со мной стоял открытый бочонок, наполненный горючей смолой. Факел был воткнут в подставку. Мана медленно покидала источник, пропитывая тело, но, не достигая той концентрации, при котором происходит активация усиление. Данная хитрость позволяла сократить время активации, взамен медленно истощая запасы источника. Маны было мало, но на короткую беседу должно хватить. Если же что-то пойдёт не так, долго держать усиление активным не придётся, лишь мгновение, за которое я надеюсь успеть облить содержимым бочонка своего собеседника, а после поджечь.
Моя заготовка не укрылась от глаз гостя, но он решил не заметить акт недоверия к своей персоне.
— Привет, Рик. Королева сказала, ты хотел со мной поговорить.
— Я просил устроить мне встречу с любым из её подданных, — ответил я.
— Мы все одно целое. Разговаривая со мной, ты говоришь со всеми ниораксами.
— То есть объяснения Алины о вашей индивидуальности просто чушь?
— Королева не врёт. Мы едины, но в каждом из нас личность.
— У тебя голова от такого осознания себя не болит? Или чем ты теперь думаешь? — ехидно спросил я.
— Всё хорошо. Спасибо, что интересуешься моим здоровьем.
— А как в твоём сознание стыкуется то, что ты сам себя поглотил? Чувствуешь боль и ненависть настоящего Ромула? Что он испытывал, когда его пожирал рой? Или же ты чувствуешь радость ниораксов от нового пополнения?
— Мы не помним процесс поглощения.
— Как удобно. Так и терзаний меньше, а то вдруг противоречивые вопросы начнут возникать.
— Ты намекаешь на то, что я являюсь лишь копией того, кого поглотил. Возможно, вот только будь ты хоть моей матерью, вряд ли найдёшь отличия. Я знаю про себя всё. Я умею всё, что умел до поглощения. У меня даже сохранился класс, полученный при инициации, и я спокойно пользуюсь теми навыками, что даровал мне храм, — рассказал о своей исключительности Ромул.
— А помнишь ли ты тех людей, которые по вашей милости сейчас боятся нос из катакомб показывать? Там ведь твои знакомые, друзья и ты вот так их бросишь, уйдя за девочкой, с которой раньше даже общение не поддерживал?
— Я помню их, но также помню, через что им пришлось пройти и прекрасно понимаю, после всего пережитого они не захотят видеть нас возле себя. Как ты выразился девчонка, является нашей королевой и только с ней мы способны на сознательные действия. Бросить её — значит превратить себя в безмозглых убийц.
— Скажи мне, как получилось, что деревенщина, с трудом справляющаяся с курятником, нынче особа благородных кровей? — задал я интересующий меня вопрос.
— С чего ты взял, что я буду отвечать на все твои вопросы?
— Ты же сам рассказывал о ваших моральных