Читать интересную книгу Включить. Выключить - Колин Маккалоу

Народу вокруг здания суда собралось столько, что движение по Сидар-стрит было полностью парализовано; цепь полицейских, держащихся за руки, едва сдерживала натиск толпы. Почти половину этой толпы составляли чернокожие. Внутри оцепления операторы держали камеры наготове, фотографы щелкали затворами, радиокорреспонденты бормотали в микрофоны, ведущие шестого канала вели репортаж в прямом эфире. В толпу журналистов затесался невысокий худощавый негр в мешковатой куртке. Мало-помалу он пробирался вперед, улыбаясь и бормоча извинения, грея руки под курткой.

Когда Чарлза Понсонби вывели из машины, журналисты кинулись к нему. Волной худощавого негра вынесло вперед. Тонкая черная рука высвободилась из-под куртки и нахлобучила на голову странный головной убор, украшенный полосой белого картона с черной надписью «Мы страдали». Все взгляды обратились на негра, но никто не увидел, что в другой руке Уэсли Леклерк сжимает дешевый карманный пистолет. Он всадил в грудь и живот Понсонби четыре пули, прежде чем копы сумели выхватить у него оружие. Но ответные выстрелы так и не прозвучали: Кармайн прыгнул вперед, заслонил Уэсли и взревел:

— Не стрелять!

Эти события показали по телевидению во всех подробностях: от шапки с листом картона до удивленного выражения на лице Чарлза Понсонби и самоубийственной выходки Кармайна. Мохаммед эль-Неср и его приближенные смотрели репортаж, оцепенев от потрясения. Затем Мохаммед обмяк на стуле и восхищенно вскинул руки.

— Уэсли, сынок, благодаря тебе у нас есть мученик! А этот болван Дельмонико спас тебя для суда! Вот это будет процесс!

— Ты хочешь сказать — Али? — недоуменно переспросил Хассан.

— Нет, отныне он Уэсли Леклерк. Он представил дело так, будто выступил от имени всего черного народа, а не только от «черной бригады». По этому пути мы и пойдем.

Все это случилось за две минуты до прибытия машины с Клэр Понсонби, поэтому она не видела гибель брата. Поначалу бурлящая толпа зажала машину, потом полицейские сумели расчистить проезд для «линкольна» и повернуть обратно, к зданию окружного управления.

— Кармайн, ты что, спятил? — Лицо Дэнни Марчиано было пепельно-серым, руки тряслись. — Мои ребята действовали на автопилоте, они самого папу римского могли бы пристрелить!

— Но в меня, как видишь, стрелять не стали. Но что еще важнее, Дэнни, ни одна шальная пуля не задела оператора и Ди Джонс — не представляю, как Холломен выжил бы без ее воскресной рубрики светских сплетен!

— Слушай, я понимаю, зачем ты это сделал, но и они догадываются, можешь мне поверить. Ладно, надо разогнать толпу.

Патрик стоял на коленях возле Чарлза Понсонби. Его голова была запрокинута назад. На худом крючконосом лице застыло возмущенное изумление. Под трупом расплывалась лужица крови.

— Мертв? — спросил Кармайн, наклоняясь.

— Убит на месте. — Патрик провел ладонью по неподвижным и недоверчивым глазам, закрывая их. — По крайней мере он не избежал наказания. Думаю, он попал прямиком в ад.

Уэсли Леклерк стоял между двумя копами, тщедушный и жалкий; все камеры были направлены на него — человека, казнившего Коннектикутского Монстра. Самосуд, но справедливый.

Сильвестри спустился по ступеням суда, утирая лоб.

— Судья рвет и мечет, — сообщил он Кармайну. — Долбаное фиаско! Да уберите вы его отсюда! — прикрикнул он на полицейских, держащих Уэсли. — Везите в полицию, оформляйте арест!

Кармайн влез следом за ним в полицейскую машину, устроился на пятнистом сиденье, глядя в боковое окно. На Уэсли по-прежнему была шапка с картоном. Кармайн сразу же сообщил ему, в каком положении тот находится, — громко, чтобы слышали полицейские с передних сидений. Затем сорвал дурацкую шапчонку, повертел в руках. Пластмассовый хоккейный шлем был искусно переделан и плотно прилегал к ушам. Стоило нажать на самодельные застежки — и шлем продержался бы на голове столько времени, что надпись успели бы прочитать все вокруг.

— Все ясно: ты думал, что в тебя станут стрелять, а шлем при этом слетит с головы, потому и сделал все возможное, чтобы не потерять его. Его не смогли снять, даже когда запихивали тебя в машину. Знаешь, Уэс, у тебя золотые руки.

— Я совершил подвиг, — звенящим голосом произнес Уэсли, — и совершу еще немало!

— Главное, не забудь: все сказанное тобой может быть использовано против тебя.

— Да какое мне дело, лейтенант Дельмонико? Я отомстил за свой народ, убил человека, который насиловал и убивал детей наших женщин. Я герой, меня будут чтить.

— Ох, Уэс, неужели ты не понимаешь, что напрасно пожертвовал собой? Кто подал тебе идею — Джек Руби? Думаешь, я позволю тебе умереть так, как погиб он? У тебя же есть мозги. Если бы ты послушался меня, ты принес бы своему народу настоящую пользу. Но нет, ты не стал ждать. Убить легко, Уэс. Это всякий может. На мой взгляд, коэффициент интеллекта убийцы всего на четыре балла выше, чем у растения. Вероятно, Чарлза Понсонби приговорили бы к пожизненному заключению. Так что ты просто дал ему уйти от суда.

— Кто, говорите, это был? Доктор Чак Понсонби? Так-так. Значит, все-таки «хагист». А вы ничего не поняли, лейтенант. Он просто средство на пути к моей цели. Он дал мне шанс стать мучеником. Какая мне разница, жив он или мертв? Да мне плевать! Если кто и должен пострадать, так это я, и я буду страдать.

Уэсли Леклерка увели в камеру. Сильвестри свирепо жевал сигару.

— Теперь придется смотреть в оба еще за одним, — буркнул он. — Если он покончит с собой, дерьма не оберешься.

— Он умный малый, да еще умеет работать руками, так что даже если отнять у него ремень и все, что можно разодрать на тряпки, он все равно выполнит задуманное. Но по-моему, самоубийство в его планы не входит. Уэсли жаждет только огласки.

Они вошли в лифт.

— Что же нам теперь делать с Клэр Понсонби? — спросил Кармайн.

— Снять обвинения и освободить немедленно. По приказу окружного прокурора. Ведро сухих листьев — недостаточное основание, чтобы удерживать ее под стражей, а тем более в чем-то обвинять. Наше единственное право — запретить ей покидать округ Холломен, по крайней мере на время. — Брыластое лицо комиссара скривилось, как у младенца от колик. — Это дело — геморрой с самого начала и до конца! Сколько прекрасных, добрых, славных девушек погибло, и некому даже ответить за их смерть. Как, черт побери, мне теперь отдать родным их останки?

— По крайней мере все кончено, Джон. Неведение тяжелее любого трагического известия, — ответил Кармайн, когда они вышли из лифта. — Где Клэр?

— Все в том же кабинете.

— Ты не против, если я с ней поговорю?

— Не против? Сделай одолжение. Видеть не могу эту суку!

Она сидела в удобном кресле, Бидди лежала у ее ног, не обращая внимания на двух неловко переминающихся молодых женщин, которым было приказано не спускать с задержанной глаз. А поскольку задержанная была слепа, неусыпное наблюдение казалось бесцеремонным вторжением в ее личное пространство.

— А, лейтенант Дельмонико! — воскликнула Клэр и выпрямилась, услышав, как он вошел.

— На этот раз я пешком, а не на машине с восьмицилиндровым двигателем. Как вы меня узнали, мисс Понсонби?

Она состроила гримаску, которая мгновенно состарила ее, придав хитрый и в то же время жалкий вид, — такие выражения лица вызывали у Кармайна мгновенные озарения, которым он был обязан своей карьерой. Лицо Клэр говорило, что она и есть второй Призрак. «Ах, Патси, Патси, найди мне хоть какой-нибудь след Клэр на бойне! Отыщи снимок или пленку, на которых она участвует в насилии и убийстве наравне с Чаком… Хватит, Кармайн, опомнись! Патси ничего не найдет. Единственное, что они оставляли на память, — головы. Зачем слепому изображение, пусть даже движущееся? С другой стороны, зачем ему голова?»

— Лейтенант, — промурлыкала она, — восьмицилиндровый двигатель вы носите с собой. Он не в машине, а в вас.

— Вам сообщили, что ваш брат Чарлз мертв?

— Да, уже. А еще мне известно, что он не совершал того, в чем его обвиняли. Мой брат — высокоинтеллектуальный, утонченный и бесконечно добрый человек. Этот мужлан Марчиано назвал меня его любовницей — подумать только! К счастью, у меня в отличие от него мозг, а не выгребная яма.

— Мы обязаны принять во внимание все предположения. Но вы свободны, мисс Понсонби. Все обвинения сняты.

— Этого и следовало ожидать. — Она дернула поводок Бидди.

— Где вы остановитесь? Ваш дом — место преступления, обыск в нем продолжается и займет еще некоторое время. Хотите, я позвоню миссис Элизе Смит?

— Ни в коем случае! — фыркнула она. — Если бы не эта сплетница, ничего бы не случилось. Надеюсь, она умрет от рака языка!

— В таком случае куда же вы пойдете?