его знаете?
– К сожалению, – протянули игроки хором.
Они бы рассмеялись, но Генри оказался подле стола в считаные секунды. Ребята нервно переглянулись, и Генри увидел по выражениям их лиц, что они вспомнили о девяти трупах с разорванным горлом. Он не мог принудить столь большую группу – оставалось лишь надеяться, что они были достаточно молоды, чтобы подчиниться силе.
– Мне нужен адрес.
– Мы, эмм… как-то раз играли у него. Грейс, у тебя не записан его адрес?
Все смотрели, как Грейс, девушка во главе стола, роется в бумагах. Похоже, она записывала все. Генри подавил желание помочь ей с поиском.
– У Нормана проблемы?
Генри не сводил глаз с бумаг, словно так нужная нашлась бы быстрее.
– Да.
Сидевшие ближе всех к Генри игроки отодвинулись, понимая, что перед ними охотник. В следующий момент с типичной для молодежи самоуверенностью они решили, что не могут быть его добычей, и вернулись на прежние места.
– Мы, эмм… перестали играть с ним, потому что он все воспринимал слишком серьезно.
– Да, он стал себя вести так, будто все это взаправду. Будто он сталкивался с волшебниками, воинами, длинноногими тварями на каждом углу.
– Он такой кретин.
– Это просто игра.
– Игра, в которую мы не играем, – заметила одна из них.
– У Нормана серьезные проблемы?
– Да.
После этого они перестали разговаривать. Они не понимали, как реагировать на тон Генри.
Грейс осторожно передала ему лист бумаги, словно не была уверена, что сможет при этом сохранить пальцы.
– Погодите, – запротестовал высокий юноша. – Мне тоже не нравится Норман, но разве нам стоит вот так давать его…
Генри повернулся и посмотрел на него. Парень побледнел и закрыл глаза.
Захлопнув дверь и врубив передачу, Генри стартанул по парковке, сжигая резину. Он сверился с часами. 23:36. Времени практически не оставалось.
– …и последняя соединяется здесь. – Норман выпрямился и просиял, с гордостью глядя на пол в своей квартире.
Белые очертания пентаграммы едва виднелись под окружающими ее красными и желтыми символами. Он погладил открытую страницу гримуара, повторяя контур пентаграммы, которую только что воспроизвел.
– Скоро, – сказал он книге, – скоро.
От запаха акриловой краски у нее под носом Вики еще сильнее затошнило, а в глазах защипало и зачесалось. Она больше не могла игнорировать свое состояние – приходилось терпеть. Сперва ей показалось хорошей идеей стереть фрагмент пентаграммы, пока краска не высохла, но потом она поняла, что этим только выпустит демона на свободу раньше. Но что-то же она может сделать? Она отказывалась принять, что Норман Бедуэлл победил.
Корин переводила взгляд с пентаграммы на Нормана и обратно на сохнущую краску. Все это происходило взаправду – теперь она начинала верить. Во рту внезапно пересохло, а сердце билось так громко, что тощий гик должен был это услышать. Она с новыми силами принялась освобождать правую ногу. После того как она вернулась из туалета и Норман снова ее привязал, ей удалось несколько ослабить хватку носков.
Все то время, что он занимался бог знает чем, Корин понемногу растягивала носки. Рано или поздно она освободит ногу. На данный момент ее мозг отказывался думать о том, что произойдет позже.
Норман поставил пять новых свечей вокруг пентаграммы. Красные и желтые витиеватые свечи оказалось куда легче найти, чем черные из перечня. Он держал гримуар при себе, зажав под мышкой, когда нужно было освободить руки, а в остальное время прижимал книгу к груди. Без нее он чувствовал себя неполным, словно она стала частью него. Он даже взял ее с собой, когда отправился днем в магазин «Канэдиан Тайерз», чтобы купить новую хибати. Когда он сжимал гримуар, то знал, что его самые дикие мечты сбудутся.
Пульсация в голове нарастала, становилась все более дикой, принуждала. Тон менялся в зависимости от его действий, а может, это его действия менялись в зависимости от тона – Норман уже не был уверен.
Вытаскивая крохотный гриль из коробки и устанавливая его возле балконных дверей, он проверил, насколько его аудитория впечатлилась. Женщина постарше снова закрыла глаза, очки сползли настолько, что он мог видеть поверх них. Но она все еще дышала, а больше ему было и не нужно. Он разозлится, если она умрет до того, как он убьет ее, потому что тогда придется использовать Корин, а у него на нее другие планы. Корин тоже происходящее не слишком впечатляло, но она выглядела испуганной, а сейчас этого вполне достаточно.
– Ты больше не смеешься.
Он пихнул ее гримуаром в спину и ощутил удовольствие от того, как она вздрогнула при его прикосновении, затем сел на корточки и установил три угольных брикета.
– Не над чем смеяться, Норман.
Корин развернулась на стуле. Он сидел позади нее и чуть в стороне – ее бесило то, что она не видит, чем он занят. Хотя ей хотелось кричать, она старалась не слишком повышать голос. С ненормальными надо разговаривать тихо – она читала об этом в книге.
– Послушай, это зашло слишком далеко. Миссис Нельсон нужен доктор. – Немного умоляющих ноток не помешает. – Пожалуйста, Норман, отпусти нас, и мы забудем обо всем, что видели.
– Отпустить?
Настал черед Нормана смеяться над ней. Едва ли верховный демон сможет обеспечить ему большее удовольствие, чем это. Он смеялся над ней так, как всю его жизнь смеялись над ним. Хохот нарастал, а Корин съеживалась под его весом. Норман чувствовал, как смех эхом прокатывется по гримуару, как звук вибрирует внутри его самого, вплетается в пульсацию в голове.
– Норман!
Прозвучало не слишком громко, но достаточно, чтобы прервать смех. Ладно, возможно, имя несет в себе силу. По крайней мере в одном ошибалась. Вики попыталась сфокусироваться на лице парня, не сумела и сдалась. Ненормальный истерический хохот прекратился. Вот на что она потратила силы – что ж, придется довольствоваться даже небольшой победой.
Брови Нормана сошлись на переносице. Он уставился на женщину на полу. Он радовался тому, что она умрет. Она прогнала смех. Все еще хмурясь, он зажег свечи и выключил верхний свет. В воцарившемся полумраке Корин резко вдохнула, но даже это не улучшило его настроения. Только когда уголь занялся, а воздух в комнате стал сизым от дыма с приместью ладана, его лицо просветлело.
Оставалась всего одна вещь.
Когда Вики в очередной раз открыла глаза, она оказалась близка к панике как никогда в жизни.
Когда вдруг стемнело?
Она видела пять мерцающих огоньков. Остальная комната, Корин, Норман исчезли. В воздухе витал тяжелый… странный запах, было трудно дышать.
Господи боже, я что, умираю?
Она попыталась двигаться, бороться, жить. Руки и ноги все еще были связаны. Это придало ей сил, сердце успокоилось, дыхание замедлилось. Если она связана, то еще не умерла. Пока что нет.
Огоньки – это свечи (что еще это может быть?), а воняет ладаном. Началось.
Она не видела, как подошел Норман, даже не поняла,