мусорное ведро. – Пять месяцев прошло. Уж за столько-то я бы поняла, что беременна, верно? – Она внимательно оглядела свое отражение в зеркале и положила ладонь на живот.
– Понятия не имею. Знаешь, рассказывают, иные женщины узнают о беременности, когда у них роды начинаются, так что…
Ширли шутливо оттолкнула руку Ли:
– Прекрати! Я не из таких.
Ли разглядывала их отражения в зеркале.
– Знаю. Просто после той вечеринки ты так отдалилась… не знаю, что и думать.
Ширли в зеркале встретилась взглядом с Ли.
– Да, я в курсе. Извини. Просто так разозлилась из-за того, что нажралась, да и ты из-за меня с Гарольдом начала пить. Полный дурдом.
В таком ключе Ли об этом не думала. Та ночь не только оказалась неприятной для ее лучшей подруги, после вечеринки у Ли вошло в привычку прикладываться к бутылке. Что тут сказать? Ширли, ты ни при чем? До какой-то степени та была виновата. Ли ни за что не обратилась бы к алкоголю, если бы не узнала о шашнях подруги с Гарольдом. Вероятно, у нее самой с отцом больше общего, чем она готова признать. Может, на роду написано стать алкоголичкой.
– Не изводи себя всем этим. Давай свозим тебя к врачу?
Ширли резко убрала с живота руки.
– Нет.
– Нет?
– Нет. – Она повернулась к Ли: – Мне нельзя иметь ребенка. Взгляни на меня. Ну какая из меня мать?
– И что теперь?
– А то, что я ребенка не оставлю.
И Ширли вышла из ванной прежде, чем Ли успела прийти в себя.
Такой Ширли она не знала. Та, другая, хотела однажды стать женой и матерью. Хотела что-то приближенное к американской мечте: мужа, дом, карьеру, детей. Так почему она постоянно сама себе вставляет палки в колеса?
Выхватив телефон, Ли принялась искать ближайшую клинику, где делают аборты, или отделение «Федерации планирования семьи» и нашла одну неподалеку от аптеки «Уолгрин». Она спросила у собеседника на том конце провода, как проехать. Ширли ведь на самом деле не захочет делать аборт… или? Да нет, просто интересуется вариантами.
Подруга поджидала у машины, и Ли отвезла ее в больницу неподалеку. Остановившись перед входом, достала из сумочки упаковку «Клинекс» и принялась до скрипа оттирать бумажным платочком зубы, каждый по отдельности.
– Что ты делаешь?
– У меня зубы бордовые. От вина.
Если Ширли после вечеринки не выпила ни капли спиртного, то Ли пьянствовала не переставая. Раз старая подруга ее бросила, что ей оставалось, кроме как проводить время с новой, «Каберне Совиньон»?
– Да ладно тебе, Ли. – Ширли легкомысленно подняла глаза к потолку. – Мы же не на фотосессию приехали.
Раньше они всегда были «мы», что бы ни случилось. Чувствовала ли Ширли до сих пор такую близость? У входа в клинику они увидели толпу сердитых пикетчиков с плакатами, призывающими запретить аборты. Ли замерла, но Ширли схватила ее за локоть.
– Идем.
Ли обогнула протестантов и переступила порог. Ширли подошла зарегистрироваться к администратору, а Ли принялась осматриваться. Рассредоточившись по комнате, в серых креслах сидели женщины всех возрастов, заполняли бланки, грызли ногти или таращились в телефоны.
Пока Ширли вписывала в формы личные данные, Ли подсчитала деньги в сумочке: после выплат по ипотеке осталось всего несколько сотен. Хватит ли Ширли на здешние услуги? Ли достала кредитку и проверила срок действия. Она понятия не имела ни о лимите по карте, ни даже активна ли та еще. В последнее время ее слишком мало заботили всякие будничные мелочи. Только любимая работа и недавнее пристрастие к выпивке, совершенно нелюбимое, а еще чувство вины за то, что случилось с Ширли на вечеринке. Вдруг это ребенок от того ужасного парня?
Ширли вызвала медсестра в медицинском костюме с розовыми слониками, и Ли увязалась следом. Она нервно стояла недалеко от подруги, пока та взвешивалась и отвечала на вопросы в своей лаконичной, нетерпеливой манере. Когда сотрудница клиники достала толстую серебристую иглу и схватила Ширли за руку, Ли попыталась разрядить обстановку: женщина заколебалась, разглядывая старые следы уколов, до сих пор заметные из-за гнойников, которые возникли во время последнего наркоманского срыва. Поймав взгляд медсестры, Ли покачала головой, словно говоря «теперь Ширли в завязке», и отвернулась, чтобы не видеть, как та вводит иглу в тонкие вены на сгибе локтя. Стеклянные пробирки наполнялись темной кровью. К тому времени как женщина прижала к ранке на руке Ширли ватку и закрепила ее пластырем, Ли чуть ли не падала в обморок. Она ненавидела иглы, всегда с отвращением смотрела, как подруга ширялась. Следующим делом Ширли вручили пластиковый стаканчик и проводили в туалет. Ли осталась ждать в смотровой.
Вскоре Ширли вернулась.
– Это сколько ж всего надо переделать, чтобы подтвердить беременность? – закатив глаза, пожаловалась она и, забравшись на смотровой стол, нервно ударила ногами по хрустящей бумаге. Ли на миг задалась вопросом, не из такой ли делают подкладные круги для унитазных сидений.
Спустя целую вечность в кабинет зашел мистер Коннорс, врач с добрыми глазами и пышными усами, одетый в чистейший халат. Ли смотрела, как подергивались эти усы, пока он подтверждал опасения подруги. Та оказалась беременна.
– И что теперь? – Ширли запрокинула голову и вздохнула.
– Я бы отправил вас на ультразвук. Чтобы точно знать, на каком вы сроке.
Их провели в другой кабинет. Ширли было велено раздеться и еще раз лечь на кушетку, застеленную хрусткой бумагой. Когда подруга разделась, Ли заметила, что ее живот округлился, но не очень заметно. Ширли запрыгнула на стол и стала ждать узистку. Ли тщетно искала слова, способные ободрить. В такой миг рядом должен был стоять безмерно любящий парень, который ласково взял бы за руку и начал вместе с Ширли строить будущее. А не потрепанный жизнью отец Ли, что тем временем надирался вусмерть на другом конце города. И не тот незнакомец с вечеринки. И не сама Ли.
Ли стояла в углу, пока узистка, вставив Ширли между ног датчик, щелкала по бесконечным кнопкам и измеряла сгусток в сером мешке. Только это был не сгусток, а самый настоящий ребенок. Полностью сформированный, с головкой, ручками и ножками.
– О боже! – прошептала Ли.
Постукивая по клавишам, узистка провела несколько линий вокруг плода.
– Как видите, срок уже достаточно поздний.
– Насколько? – Ширли села, длинный покрытый смазкой стержень выскользнул из нее.
На дисплее, словно крылья бабочки, трепетало сердце плода.
– Согласно измерениям, я бы сказала… – Врач щелкнула еще несколькими кнопками и построила дополнительные линии на экране… – примерно двадцать одна неделя.
– Двадцать одна неделя? – воскликнули подруги хором.
– Ну, пока по вам не очень заметно. – Узистка попросила Ширли лечь снова и пошевелила у