Пелядь договорились, что нельзя».
С глазу на глаз.
Капитан российского ОМОНа Токмарев. Полевой маршал республики Нохчимохк Абалиев.
Простор и относительный комфорт второго этажа в саманном домике. Чуть ли не единственная двухэтажка в селении. Внизу — казарма казармой. Наверху — ковры по стенам, крашеный пол, комод, стол, стулья. Портрет тонконосого Вождя — стрелки-усики. И зеленое знамя с волчарой. Штаб.
Простор и комфорт снивелировался многочисленностью «ястребков», набившихся в комнату.
— Пусть все уйдут, — сказал Марзабек.
«Ястребки» послушно затеснились у выхода, загремели сапогами по лестнице.
— Все! — повторил Марзабек Даккашеву, решившему, что приказ касается всех, за исключением Къуры.
— Марзабек, ты его не знаешь!
— Не знаю? — картинно изумился Абалиев. — А почему не знаю, брат? Почему не сообщил мне, что у тебя — русский милиционер. Почему я выясняю об этом от… — сделал картинную паузу, — ни от тебя?
— От кого? — вскинулся Даккашев. — Кто тебе сказал?
Абалиев многозначительно промолчал: я спрашиваю — ты отвечай! или наоборот?
— Просто интересно… — пошел на попятную Къура. — Сам только вчера про уруса узнал, что мои его взяли. Как узнал, сразу приехал — посмотреть.
— Твои? Взяли? Ты телевизор смотришь? Радио слушаешь? Максудов и Пелядь о чем договорились?
— А я им говорю: «Максудов и Пелядь о чем договорились?!» А они говорят: «Мы уруса в плен не брали! Он без сознания валялся, контуженый. Вертолет колонну разбомбил. Уруса на руках отнесли, первую помощь оказали, накормили. Тебя, командир, ждали, чтобы ты сказал, с ним дальше как быть?»
— Помогли? Накормили? — Абалиев картинно общупал взглядом Токмарева, стоящего у последней черты. — Садись, капитан, садись. Не стой. Отдыхай. Устал? Отдыхай.
— Марзабек, ты его не знаешь! Алхаста убил, Канташа убил, Селима… почти убил.
— Твои проблемы, брат… — картинно отмежевался Абалиев. — Твои люди, твои проблемы. Опять в карате игрались? — картинно пожурил.
— Немножко, — признал Къура без виноватости, с горделивостью.
— Доигрались? — подпустил отеческой строгости Абалиев. — Все. Иди. Пока не позову.
— Говорю, ты его не знаешь! Давай я ногу ему прострелю?
Молчание Абалиева стало более чем красноречивым — для тех, кто понимает.
— Давай?
Ствол даккашевского автомата был направлен не в ноги пленному, но в грудь. Ах, да! Вероятно, потому, что Токмарев подчинился марзабековскому приглашению и сел.
— Слушай, брат, — картинно проникновенно вопросил Абалиев, — за кого больше боишься? За меня? За него? За… себя?
— Я вообще ничего не боюсь!
— И никого? — подначил Абалиев.
— И никого! — попер на рожон Къура.
— И о чем беспокоишься? Иди! Пока не позову, не приходи… Да! Брат! — картинно приостановил Даккашева в дверях. — Почему думаешь — не знаю? Капитан ОМОНа. Токмарев Артем. Город Сосновый Бор. Ленинградская область. Сирота. Отец в тюрьме умер… Убили. Большой человек был, зря убили… Жена у капитана. Натаща, да? Сын маленький, Дима. Правильно, брат?
«Брата» Марзабек адресовал не Даккашеву, а Токмареву. Ты иди, Къура, иди. Оставь нас одних. У нас с братом-капитаном кое-какие вопросы…
Бравый Ястреб, оставил их одних, не оглянувшись. Анкетные данные Токмарева А. Д., озвученные маршалом Абалиевым, разбились о напряженную спину, аки прибойная волна о волнолом.
— Поговорим, брат? — с картинным дружелюбием предложил Артему Абалиев. — Извини, что поздно приехал. Мне мой человек в последнюю минуту доложил. Извиняешь, брат?
Токмарев произвольно кивнул. Он кивнул именно произвольно, осознанно, не рефлекторно. Психологические фокусы (злой — добрый, опять злой, опять добрый) — традиционный прием. Равно как и старинный, подмеченный неврологами синдром: жертва начинает сопереживать палачу, искать у него сочувствия и… находить, пусть такового нет и в помине, — находят…
Он не попался на картинное дружелюбие Марзабека-Маразмбека. Но сделал вид, что попался.
Если Абалиев столь подробно осведомлен о капитане Токмареве, совсем не помешает выудить в процессе разговора («с глазу на глаз» — инициатива Марзабека, не Токмарева!):
что за источник осведомлял полевого маршала;
насколько информация конфиденциальна;
с какой стати весть о пленении капитана питерского ОМОНа (мало ли в Нохчимохке нахально захваченных ментов после злополучного соглашения в Хасав-юрте!) заставила Марзабека оперативно прибыть в расположение Къуры?
Иллюзий по поводу дальнейшего Токмарев не строил. Часом раньше иль часом позже, летай иль ползай — конец известен. «Злой» Даккашев живым не выпустит. Да и «добрый» Абалиев — вряд ли, вряд ли…
Насчет «доброго» Абалиева — вот уж! Для себя Токмарев уже все решил. Улучить мгновение и…
(Еще раз: если продажа жизни неизбежна, то — подороже.)
Цена Марзабека повыше будет, нежели Даккашева. Денно и нощно спецслужбы РФ ищут-рыщут террориста номер один, дабы привлечь к суровой ответственности! А он — вот он…
Перед Токмаревым сидел объявленный в розыск бандит. И точка! Плевать, что одновременно с розыском неуловимого Абалиева принимают на высшем уровне и ведут безрезультатные переговоры. Офицер правоохранительных органов при встрече с бандитом обязан принять меры к немедленному задержанию — живым или… мертвым! (Офицеру что — Кремль штурмовать?)
А тут такой случай, блиннн! Живой Марзабек!
14
Почему до сих пор живой?
Команды не было!
Армейское, милицейское, «конторское» руководство суть номенклатурные воспитанники. Кому охота брать на себя личную-персональную ответственность за команду «пли»?! На кой?! Полезная служебная привычка — согласовывать и утрясать.
Потому, кстати, глубоко законспирированные неформальные силовые структуры — «Белая стрела», «Черный передел», «Серо-буро-малиновый абзац» — легенда, не более. Инициатива если не наказуема, то на провал обречена — кто-либо из конспираторов всяко вздрогнул-дрогнул бы: а согласовать?!
Найти и обезвредить ЛЮБОГО фигуранта в пределах и вне пределов контролируемой территории — для настоящих профи несложная задача. Будь тот фигурант и рядовым бандюком, и самопровозглашенным президентом!
Адрес (на первых порах домашний) — далеко не ходи, ни в архив, ни в ЦАБ, ни на встречу с сексотом.
Берешь, к примеру, справочник бывшего Союза писателей бывшего СССР, листаешь и натыкаешься на самопровозглашенного президента, который еще и стишатами баловался:
«Драбаданов Муслим-Зелим, поэт. 364029. Грозный, ул. Гойгова, дом 24».
Снаряжаешь группу, посылаешь в адрес…
Иной бахыт-компот, что фигурант Драбаданов которую неделю дома не ночует. Это у жены его спросить: с чего бы? Поссорились, наверное. Ничего-ничего. Милые бранятся — только чешутся. Проголодается, отблядует, остынет — вернется. Тут-то мы его и ждем! Пр-р-ройдемте!..
А с другой стороны, на черта нам сдался фигурант Драбаданов?! Последний месяц в президентах догуливает. Скинут Муслим-Зелима — и к аналитикам не ходи. Слишком он никакой — после внезапно убиенного Вождя (можем, когда захотим!).
Но вот на смену амбивалентному Драбаданову придет… ладно бы