Читать интересную книгу Ищейка - Дарья Кузнецова

Здесь же, похоже, последний раз маги были очень давно: дорога потрескалась, местами раскрошилась в пыль, образуя рытвины и обнажая голую землю. В общем и целом, зрелище было удручающее, хотя дорогой явно пользовались.

Странно, Ла’Триз не производил впечатление человека, который что-то забывает. Я допускаю, что сюда он с того самого дня не наведывался, но это же не повод доводить собственные владения до такого состояния! В конце концов, не обязательно присутствовать лично, чтобы навести порядок. Конечно, мог попасться плохой или жадный управляющий; но не до такой же степени он дурак, чтобы воровать столь демонстративно и на таких вещах? А если вдруг случится чудо, и граф решит приехать? Допустим, даже не граф, но его молодая жена или сын?

Потом мысли вновь перескочили на оставшегося в Альберо друга, и я недовольно поморщился. Нет, всё-таки, наш даймон — это ходячее недоразумение. Не побоюсь ошибиться, сказав, что такое могло случиться только с ним. И ведь надо же так, каждый раз он влюбляется «единственный раз и навсегда». Сколько этих «навсегда» уже было, думаю, он и сам-то не вспомнит.

Закономерно, после Аморалеса мне вспомнилась та эльфийка, и я даже вздрогнул от неожиданности, внезапно вспомнив то, чему в тот момент не придал особого значения. Удивление и короткий поклон. Что удивительного ей могло показаться в двух путниках? Причём не странного и непривычного, а именно удивительного; удивить эльфа очень и очень трудно. Даже если она распознала в Рико даймона, это не могло вызвать такой реакции. А уж поклон… чтобы эльф поклонился представителю другого вида, да ещё совершенно незнакомому? Да это для любого разумного существа странно: с какой радости кланяться тому, о ком ты не имеешь ни малейшего представления и кого видишь первый раз в жизни?

Что же было в её глазах, кроме удивления?

Я попытался восстановить картинку, но тщетно. То есть, эльфийку-то я прекрасно вспомнил, но вот такие мелочи вспомнить не получилось. Различные эмоции представлялись очень хорошо, но всё это было моё воображение, и выделить истину возможным не представлялось. К сожалению.

Тьфу, Туман побери эту эльфийку! Жаль, что я не посмотрел на её ауру. Впрочем, какая разница-то? Достаточно сказанного Аморалесом, чтобы понять: ничего бы я не понял, даже зная её ауру. Аура — это сила, предрасположенность, настроение, состояние здоровья. Но никак не память.

С подобными мрачными мыслями и в полном раздрае впечатлений я преодолел настежь открытые и напрочь ржавые ворота, ознаменовавшие начало, собственно, имения Ла’Тризов. И понял, что управляющего тут, скорее всего, просто нет.

К тому времени, как я добрался до поместья, уже опустились сумерки. Однако для меня подобное освещение проблем не представляло; я прекрасно вижу в полумраке, и даже в темноте более-менее различаю окружающее пространство. Это не какая-то волшебная особенность, это просто привычка коренного жителя Аико.

Поэтому я сумел прекрасно рассмотреть дом и двор, только прочнее утверждаясь в первом впечатлении. Загородный особняк достаточно типичной архитектуры, с тонкими колоннами и плавными линиями, плотно увитый плющом по правой стороне фасада, производил впечатление брошенного и забытого. Кое-где потрескалась штукатурка, раскрошилась одна из ступеней. Правда, приглядевшись, понял, что кто-то за домом всё-таки следит: на подъездной дороге не было пожухлых прошлогодних листьев, в отличие от уже преодолённого мной участка пути, и прочего мелкого мусора. От той самой раскрошившейся ступеньки крыльца не осталось каменной крошки.

Я повернул коня, направляя его в обход дома. Кто бы здесь ни жил, не думаю, что живёт он в особняке.

— Кто вы и что вам надо на территории поместья Его Светлости графа Ла’Триза? — раздался громкий надтреснутый голос. Я повернулся на звук. Неподалёку стоял… пожалуй, старик. Во всяком случае, ему явно было уже за сто пятьдесят, хотя мужчина производил впечатление человека всё ещё крепкого. Торжественная осанка и до отвращения правильный выговор с чёткой дикцией не вязались с грязными разношенными ботинками, потёртыми штанами, плотными грубыми перчатками и здоровенными садовыми ножницами.

— Вежливые люди для начала представляются сами, — мрачно хмыкнул я.

— Вежливые люди сообщают о своём визите заранее, — отрубил старик, глядя на меня с подозрением. Я печально вздохнул о несовершенстве окружающего мира и спрыгнул с конской спины. Тем более, что местный обитатель меня действительно уел.

— Что ж, позвольте представиться, сударь. Блэйк… Та’Тир, старший следователь Управления Порядка города Аико, — не знаю, что дёрнуло меня поменять артикль, изменив родовое имя на обычную человеческую фамилию. Причём, по-моему, я кого-то знаю с такой фамилией. Наверное, высшие силы вмешались… Уже после у меня возникла твёрдая уверенность, что, узнай этот старый слуга во мне графа, и нормального разговора бы не получилось.

— Ах, следователь, — хмуро кивнул старик, практически теряя ко мне интерес. — И что вы здесь забыли? Из Аико, да в нашу провинцию…

— Вы в курсе, что граф Треон Ла’Триз был убит? — в лоб спросил я.

— Да, — в голосе зазвучала печаль. — Я получил это известие вчера вечером. Надеюсь, молодой граф будет достойным наследником древнего рода! — у меня были некоторые сомнения по этому поводу, но я решил не распространяться. Боюсь, старик бы не оценил подобной откровенности. — Но что вы, в таком случае, хотите найти здесь? Его Светлость, да сбережёт его Основатель, не был в этом поместье уже очень давно. Более того, он запретил даже упоминать о нём в его присутствии, — с болью и тенью обиды сообщил он. — Я служу здесь дворецким уже больше ста лет, господин следователь. Моё имя Клеор.

— Я не совсем по этому делу. Точнее, по этому, но… Меня в данный момент интересует смерть Её Светлости, после которой, как я понимаю, граф и забросил это поместье.

Дворецкий искоса посмотрел на меня со странным выражением в глазах, положил ножницы на край клумбы и начал медленно стягивать перчатки.

— Пройдёмте в дом, господин следователь. О таких вещах не стоит говорить на улице, — он качнул головой и, развернувшись, двинулся куда-то в глубь сада. Я молча шёл за ним, машинально запоминая дорогу по петляющим тропинкам, и размышлял.

Странное поведение для практичного, рассудительного человека. Забросить когда-то богатое поместье, причём вот так. Не продать в желании избавиться, а бросить, запретив даже упоминать его. При этом сохраняя в ящике стола письмо…

Какой-то отчаянный, полный нервной безысходности жест: месть дому, который не смог уберечь. Ведь, как известно, нет ничего хуже для любого жилого места, чем заброшенность и одиночество. Дома — они же тоже почти люди, особенно старые дома. Бессмысленная и безотчётная месть, желание причинить боль — хоть кому-то, хоть слабую тень своей собственной боли. Это похоже на правду, но… мою ж Силу, как это не похоже на покойного графа!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});