Петр постоял с минуту над останками, зажав нос пальцами, и развернувшись пошел назад, подсвечивая себе фонарем, в сторону дороги, огибая красные огни, в ту сторону, где оставил машину.
В подвал он вернулся за несколько минут до того, как отключится. Быстро уселся за стол рядом с Марией, писателя уже около нее не было, и уронил голову на лежащие на столе руки. Но чуть раньше заметил встревоженные глаза слушателей и Александра, и сверкнувший зелеными колючими искрами из-под надвинутого черного платка, взгляд ведьмы, прогнавшей его в первый день.
– Чур меня! Чур! – промычал священник и вяло перекрестился.
– От тебя паленым пахнет, – прошептала Мария.
Это последние слова, которые Петр услышал, прежде чем отключиться.
Следующие пять дней были похожи один на другой как две капли воды. Мария прибегала утром, но каждый раз в разное время, что-то готовила на плите, они выпивали, ели и валились на кровать. В эти дни Петр спал без сновидений, а Мария не говорила, видела ли что она во время сна. Петр не спрашивал.
В подвале тоже все было как обычно, кроме поведения Виктора, заявившегося в первый день после гибели в кругу, словно новая монета: он был в гражданском костюме. Кивком головы поздоровался с Петром, но не подошел к нему, а направился в дальний угол, где отыскал ящик из-под бутылок. Потряс им в воздухе, сбрасывая пыль, а потом аккуратно выдул пыль из углов. Затем подошел к слушателям и уселся на отшибе, с интересом внимая лекции Александра. Петр сразу почувствовал: пришел совершенно другой человек.
Поп косо глянул на Виктора и фыркнул, но креститься не стал.
На шестой день Мария прилетела рано, Петр еще не встал с кровати. Она привезла продукты, но без спиртного. Присела на край кровати, не снимая куртки и задумалась. Петр понял, что она на что-то решилась, но подгонять ее не стал. Минут через пять Мария сказала:
– Еще в детстве мама и папа возили меня по области, у них был отпуск. И однажды мы приехали в монастырь, женский. Я помню, что тетенька в черном, наверное настоятельница, сказала: «Наш монастырь самый древний на Руси. Он появился почти сразу после крещения». – Поеду туда.
– Ты уверена, что тебе это нужно? – с нескрываемым любопытством спросил Петр.
Мария молча кивнула головой, пояснив:
– Где-то на грани сознания…
– А далеко ехать?
– Почти на край области.
– На чем поедешь?
– На «Форде», – усмехнулась Мария. – Он пока что в моем распоряжении.
Петр поднялся и не торопясь одевшись, прошел на кухню, ставить чайник.
– Я не буду есть, – сказала Мария: – Еду прямо сейчас.
Петр остановился посреди кухни с чайником в руке и внимательно посмотрел на нее. Мария сорвалась с места, подбежала к нему и чмокнув в щеку, бросилась к выходу, крикнув на ходу:
– Спасибо тебе за все! – и скрылась за дверью.
Петр медленно поставил чайник на плиту и выглянул в окно. Кроме знакомых прохожих и машин на площадке стоял кофейный «Форд». Выскочив из подъезда, Мария нашла его окно и махнув рукой, нырнула в машину. Петр проводил глазами вспыхнувшие при выезде на трассу стоп-сигналы «Форда» и вытащил из пакета колбасу. Но есть ему не хотелось.
Механически отрезал круглый ломоть и стал его жевать, не чувствуя ни запаха, ни вкуса, словно во рту была оберточная бумага. Показалось, что писатель из подвала испытывал именно такое чувство, когда рассказывал свои сюжеты.
Петру стало невыносимо грустно: каким-то образом он помогал людям контактировавших с ним, а сам как… пенек обоссанный, или индюк надутый… Внутри что-то сжалось и на глаза навернулись слезы. Петр чувствовал горячие дорожки на щеках, но не вытирал их, продолжая жевать «картонную» колбасу.
Он старался ни о чем не думать, это умение осталось у него еще с прошлых времен. Боялся начать жалеть себя и впасть в отчаяние. Он страшно соскучился по обычной человеческой жизни, но терпел, не прикладывая пока к своему существованию чрезмерных усилий, терпел издевательства судьбы. Знал что когда-то все изменится, но совершенно не подозревал в какую сторону. Однако, любые изменения были для него благом, даже самые страшные. Он уже ничего и никого не боялся, даже самого себя.
Сегодня поехал В НИИ. Подождал пока Терехов выпишет пропуск и вошел за ним в лифт. В лаборатории Александр ничего не спрашивая, усадил Петра за один из компьютеров и коротко объяснил, что сегодня он может погулять по Интернету и поискать какую-нибудь информацию. А сам подсел к другому аппарату и лихорадочно принялся набирать свою программу.
Петр лениво полистал сайты, но мало что понял: они почти все были на недоступном ему английском языке. Спустя час, Петр заметил, что Александр отвалил от своего компьютера и принялся заваривать свой чифирь.
– Мне кажется, что в кольце времени ты завис добровольно, – негромко произнес Петр, хмуро поинтересовавшись: – Не слишком ли дорогое удовольствие?..
– Я же тебя не спрашиваю… – начал было Терехов, но Петр перебил его.
– Хочешь – расскажу про себя?
– Нет! – резко мотнул головой Александр и подул на горячий чай.
– И выходить из этого состояния не хочешь? – спросил Петр.
Александр промолчал.
Но Петр решил сорвать на нем зло за всех, кто не может, но хочет избавиться от наказания в чистилище.
– Каким образом тебе удается оставаться в одном и том же дне?! Ведь ты, насколько я наслышан, торчишь здесь несколько тысяч лет, во что я совсем не верю. Несколько десятков… Ну, две-три сотни! Куда ни шло. А несколько тысяч!.. Это перебор! – сказав это, Петр почувствовал приближающуюся сзади опасность. Он точно знал, что это такое и ощущал расстояние. Решил на всякий случай проверить себя, наработанные и въевшиеся в самое нутро рефлексы.
Когда до занесенного в район шеи ножа оставалось полметра, Петр резко развернулся на крутящемся стуле, моментально перехватил правой железной рукой кисть Александра в скручивающий захват, и из сидячего положения сбил в сторону центр тяжести тела худющего Терехова, проделавшего двухметровую дугу по воздуху, и с костяным грохотом ударившегося о стену. Нож отлетел к другой стене.
С грустным видом Петр наблюдал, как Александр медленно поднялся на колени и размазывая слезы по щекам стал вдруг выкрикивать:
– Ты появился неизвестно откуда!.. Тебя все боятся!.. Все прошли через смерти, и более страшные вещи, а все равно тебя боятся! Кто ты такой?!
– Ты боишься? – спокойно спросил Петр, на мгновение прервав рыдания Терехова.
– Да! Да!! – крикнул Александр. – И я тоже!.. После твоего появления у нас все изменилось, – он сбавил тон и всхлипнул. Слезы ручьем бежали из обоих его глаз.
– И это все, на что вы способны – испытывать страх?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});