Адель села напротив него, поймав на себе тяжелый взгляд темных глаз.
— Я готова на любые условия, — произнесла она, и Марко кивнул адвокату, чтобы тот начинал.
Тот задергался, руками проводя по бумагам, которые он готовил очень тщательно. Положив перед Адель один лист, он произнес:
— Признание моего клиента в отцовстве вашего сына, госпожа Леруа. Ваша подпись здесь, что вы ознакомлены и согласны, — он ткнул пальцев в графу, и Адель тут же подписала. Только сейчас она поняла, что не прочитала. Но как не странно, она верила Марко.
— Мальчику присвоена фамилия дель Боско, — адвокат положил другую бумагу, и вот теперь Адель увидела черные буквы «Джулио дель Боско». Отрывать свои корни стало обидно, но для ребенка носить фамилию отца станет гордостью. И это верное решение.
— А это пункты, которые вам надо отразить — с кем и сколько ребенок будет находиться.
Адель оторвалась от бумаг и перевела взгляд на Марко, готовая уже защищаться, отвоевывать время с Джулио больше. Она мать! Она его родила! Ребенок должен быть с ней.
— Я все понимаю, — спокойно и тихо произнес Марко, почти безжизненным голосом, — все будет честно, если будет пополам. Я буду забирать его в Рим на пол месяца, остальная половина — это твое время. А когда «Charlemagne» возобновит работу, нам придется не видеть его больше, ведь мы месяц будем в рейсе. Но…— Марко задумался, — мои родители рады будут принять его у себя.
На секунду Адель стало обидно и ревностно, Джулио был только ее и Жака Леруа, а вдруг стал нужен всем. Она понимала Марко, но в тоже время, ненавидела за то, что он вдруг стал частью жизни Джулио.
— Это формальность, — произнес адвокат, — чтобы не было обид и претензий.
Адель кивнула и подписала эту бумагу. Тут же адвокат забрал все со стола и радостно произнес:
— Это все, мисс Леруа, оригиналы подписаны в двух экземплярах и одни ваши, — он отдал ей часть бумаг, и Адель встала. Хотелось спросить у Марко как дела, как здоровье, сколько будет длиться реабилитация, но он дал понять, что не готов сейчас идти на контакт — отвернулся, морально закрылся.
Как только она покинула кабинет, он положил на стол адвоката стопку других бумаг:
— Что касается моего развода.
Глава 35
Спустя полгода после трагедии
Италия, Рим
Марко застегнул последнюю пуговицу на белоснежной рубашке, поправил галстук, накинул летный китель. Рука застыла на рукаве с золотыми шевронами — его гордости и статуса. В своем отражении в зеркале он увидел именной значок, приколотый к карману на груди слева — символ авиации.
Это был долгий путь к восстановлению после трагедии, но пока Марко залечивал раны, авиакомпания «Charlemagne» тоже восстанавливалась буквально из пепла. Трудно пришлось руководству начинать все заново, вкладывать снова деньги туда, где возможно они уже не найдут понимание. После того, что случилось, спрос упал, а потом каким-то чудом вдруг резко вырос. Прогнозисты утверждали, что такова психология людей — их тянет туда, где есть какая-то история, пусть и не очень хорошая, пускай трагичная, которая прогремела на весь мир. А новости о трагедии «Charlemagne» пронеслись по всем странам.
Три руководителя проекта «Charlemagne» вновь рискнули и начали дело. Штат сотрудников остался старым, все идеи были расписаны ранее, договоры со странами были подписаны, приобретался только самолет и оборудовался новый салон.
Марко вышел из своей комнаты, хватая фуражку, висевшую на стуле.
— Джулио! — Крикнула Лучиана, глядя на сына, — Джулио, отец ждет!
— Я схожу за ним, — кивнул Марко и направился в детскую, которых в доме дель Боско стало сразу две: одна для Фаби, другая для Джулио. Дети гостили в этом доме часто.
После расставания с Патрицией, Марко переехал в дом родителей, оставляя бывшей жене квартиру. Собственное жилье он не покупал, потому что не знал, что в итоге надумают учредители «Charlemagne»: закроют проект или, напротив, у них все пойдет отлично.
Но теперь, когда вторая попытка в силе, стоило бы подумать о собственном доме. Будет этот дом в Люксембурге или в Палермо — Марко еще не знал. Но если он уедет дальше Рима, то с Фаби видеться станет реже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Первое время, после развода родителей, девочка грустила и обвиняла мать Джулио в том, что она из королевы превратилась в ведьму. Но она говорила словами своей матери, Патриции, которые Марко тут же запретил произносить. Фаби послушалась и спустя две недели, которые провела впервые в жизни со своим братом, очень с ним сдружилась.
Вот и сейчас, им надо лететь в Люксембург, а брат с сестрой заигрались.
Марко открыл дверь и заглянул в комнату:
— Джулио, мы опоздаем в аэропорт.
Мальчик поднял взгляд от стола, на котором были разложены детали Лего и произнес:
— Иду, пап.
Он поднялся, и Фаби тут же скривилась:
— Нуууу! Почему ему нельзя остаться?
— Его ждут дедушка с бабушкой, — ответил Марко и погладил по голове сына, который уже стоял рядом.
— Почему мне нельзя с ним? — Заныла Фаби.
— А тебя ждет мама, — спокойно произнес Марко, и девочка взгрустнула, опустив взгляд на стол с разложенными деталями Лего, — Фаби! Иди сюда.
Марко крепко обнял дочь, понимая, что не увидит ее целый месяц. Это большой срок после того, как он несколько месяцев провел дома. Сейчас начинается работа и видеть детей он станет реже.
— Я люблю тебя, — губы отца коснулись макушки дочери.
Фаби вышла в гостиную, проводить отца и Джулио, наблюдая прощание со стороны: сначала дедушка Фабрицио обнял малыша, рукой потрепав волосы, потом бабушка Лучиана так сильно прижала к себе ребенка, что Фаби ощутила ревность.
— Я напекла Крумири и сложила их тебе в рюкзак, — произнесла Лучиана, — дорога долгая.
Она поцеловала его в щеку и поднялась с колен. Марко прекрасно знал, что его мать примет и полюбит Джулио. Иногда ему казалось, что в тайне от всех она любит его больше: все время старается коснуться, подкармливает вкусняшками. Джулио — вылитый Марко в детстве, и когда мать смотрит на него, то вспоминает молодость.
— Когда он вырастет, цвет его волос станет намного темнее, — всегда говорила она Марко, — как изменился у тебя.
Фаби помахала на прощание папе и брату и прижалась к бабушке.
Марко впервые летел с сыном в другой город, но полет прошел легко, Джулио внимательно слушал отца, который объяснял ему каждый звук, который был слышен в салоне.
Нет, Марко ни капли не навязывал ему любовь к авиации. Просто есть время, почему не провести его с пользой?
— Мама будет меня ждать в аэропорте вместе с дедушкой?
Марко кивнул, переводя взгляд в иллюминатор. Сегодня экипаж снова соберется в одном самолете, но не будет Торы и Эммы. По какой причине ушла Эмма он не знал и не особо его это волновало. Ее место пустым не останется, а бортпроводники — это забота старшей стюардессы.
Теперь Адель стала старшей стюардессой, занимая место Торы. Но Марко ничего не знал: испытала она радость или грусть. За время, что они подписали договор, то больше не встречались лично. Но то, что Адель станет к нему по работе ближе волновало.
Аэропорт Люксембурга уже ждал пассажиров «Charlemagne», а экипаж уже находился на месте. Не было только капитана, но он вот-вот подойдет. Адель нервничала: во-первых, она в новой должности, во-вторых, она снова ступит на борт самолета авиакомпании, которая уже была захвачена. В-третьих, ей снова придется работать с Марко. А еще он везет ребенка. Джулио тоже очень изменился, теперь стал называть ее «мама», только потому что папа так велел. А еще он однажды признался, что имеет мечту: маму, папу и Фаби. Всех в одном доме. Тогда Адель лишь молча потрепала его по волосам и поцеловала в лоб. Это невозможно, но ребенку не объяснить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мамочка! — Выкрикнул Джулио и побежал вперед, Адель замерла увидев идущего Марко и бегущего сына. Она присела, и он тут же кинулся в ее объятия, понимая, что соскучился.