и продолжаем улыбаться.
Когда у нас с Тимом впервые был секс, я испугалась, что ему не понравилось. Он не звонил мне два дня, которые я провела, размышляя, не дерьмо ли я в постели, вместо того чтобы сосредоточиться на том, насколько дерьмовым был он. Во время ссоры, которая положила конец нашей помолвке, он обвинил меня в том, что я подталкиваю его спать с другими женщинами, потому что я была «полной морской звездой» во время секса (после его ухода мне пришлось погуглить, что это вообще значит). Поразмыслив, можно сказать, что наши отношения закончились тем, что Тим заставил меня чувствовать себя ужасно по отношению к себе. Как поэтично.
Может быть, за последние годы я научилась гораздо меньше задумываться о том, что обо мне думают чуваки, и поэтому я провела ноль секунд из последних двадцати четырех часов, размышляя о том, считает ли Леви, что я дерьмово лежу. Но, возможно, это не единственная причина. Может быть, это связано с тем, как он смотрел на меня сегодня утром, когда я проснулась на нем в своей двухместной кровати, которую он обвинил в том, что она «орудие пыток, перепрофилированное под мебель». Может быть, это был тихий, мило застенчивый разговор о том, что я принимаю противозачаточные средства, и о том, что мы оба живем как аскетичные монахи достаточно долго, чтобы быть уверенными в своей чистоте. Может быть, это его изумленное лицо, когда он увидел, как я пью несладкое соевое молоко прямо из пакета. Может быть, дело в быстрых, скрытых взглядах, которые он бросал на меня весь день.
Мы мало разговаривали. Или — мы много говорили. О схемах, высокочастотной стимуляции и зонах Бродмана. Все как обычно.
Но сегодня не совсем обычно.
— Похоже, у тебя получилось. — Борис подходит и встает рядом со мной. Он смотрит на своих инженеров, которые в данный момент делают друг другу праздничные клинья, с легким неодобрением.
— Нам все еще нужно подправить нейропрограмму. Затем мы испытаем модель на первом астронавте. Парень вызвался добровольцем. — Эвфемизм: Парень умолял стать испытуемым номер один. Приятно знать, что кто-то еще так заинтересован в BLINK.
— Когда это будет?
— На следующей неделе.
Он кивает. — Тогда я назначу демонстрацию на конец следующей недели.
— Демонстрацию?
— Я приглашу своих боссов, ваших боссов. Они пригласят еще кого-нибудь повыше.
Я уставился на него, встревоженная. — Это слишком рано. У нас есть несколько недель до окончания проекта, и нам нужно устранить множество неполадок. В проекте участвуют люди — много чего может пойти не так.
— Да. — Он смотрит на меня ровным взглядом. — Но ты знаешь, каковы ставки, особенно с учетом того, что MagTech так близок к тому, чтобы догнать нас. И ты знаешь, что против проекта выступают. За нами наблюдает множество людей. Много людей, которые очень мало знают о науке, но при этом очень заинтересованы в BLINK.
Я колеблюсь. Десять дней — это гораздо меньше, чем я могу себе позволить. С другой стороны, я понимаю, под каким давлением находится Борис. В конце концов, именно он получил от нас разрешение на начало работы. — Хорошо. Мы сделаем все, что в наших силах. — Я отталкиваюсь от скамейки. — Я скажу Леви.
— Подожди. — Я остановилась. — Би, какие у тебя планы, когда все закончится?
— Мои планы?
— Ты хочешь продолжать работать на Тревора? — Я поджимаю губы, чтобы сдержаться, но Борис не дурак. — Я общался с ним несколько раз. Кажется, у него сложилось впечатление, что мы делаем костюмы?
— Тревор — это… — вздыхаю я. — Да.
Он бросает на меня сочувствующий взгляд. — Если прототип будет успешным, NIH, вероятно, повысит тебя в должности, возможно, даст тебе собственную лабораторию. У тебя будут возможности. Но если вам не нравятся эти варианты…..приходи ко мне, пожалуйста.
Я уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Что?
— Я давно хотел создать специальную команду по нейронаукам. Это, — он показывает на шлем, — одна из многих вещей, которые мы можем сделать. Наше нейроподразделение разрознено и мало используется. Мне нужен кто-то, кто действительно сможет его возглавить. — Он устало улыбается. — В любом случае, я пойду расскажу Леви о демонстрации. Мне нравится, как он хмурится, когда я сообщаю ему плохие новости.
Я стою, как идиотка, и смотрю вдаль. Мне только что предложили работу? В NASA? Руководить лабораторией? У меня галлюцинации? В здании утечка угарного газа?
— Ты идешь праздновать? — спрашивает Гай, поражая меня.
Я качаю головой. Празднование кажется преждевременным. — Но вы, ребята, веселитесь.
— Конечно. — Его глаза поднимаются к точке над моей головой. — А ты?
Я оборачиваюсь. Леви стоит прямо за мной. — В другой раз.
— У тебя есть планы? — спрашиваю я, как только Гай уходит. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что мы одни, как будто спрашиваю у Леви его секретный рецепт яблочного пирога. Я смешна.
— Я собирался провести немного времени со своим котом.
— Вечер экспрессии?
— Мы со Шредингером иногда общаемся без участия его прямой кишки, — замечает он. — Но нет. Есть ресторан. Веганский. — Его глаза блуждают по сторонам, как будто он стесняется спросить. — Я хотел попробовать. Мы могли бы…
Я смеюсь. — Не обязательно.
Он бросает на меня любопытный взгляд. — Что?
— Приглашать меня куда-нибудь. На свидание.
Он хмурится. — Я знаю, что не обязан.
— Я знаю, что это не… — Я начинаю говорить ему, что я знаю, что между нами все не так. Что ему не нужно меня вытаскивать. Что секс был превосходным, и хотя я устала, хочу спать и, возможно, вся в оргазме, я была бы счастлива получить еще. С ним. Если он заинтересован. Я знакома с концепцией друзей с выгодой. Постельные приятели. Френды. Друзья по траху. Но потом я вспоминаю выходные. Вместе смотрели «Звездные войны», пили «Сазерак». Наша дружба старше, чем выгода, пусть даже на несколько часов, и я буду рада провести время, общаясь с ним. К