либо принять это, либо нет. Но решить нужно сейчас.
Она хотела отвернуться от Узаэль и потребовать показать правду, но малейшая нить сомнения в том, что она видела, все же… была.
— Надежда — одно из самых мощных видов оружия. Любовь — второе, — спокойно сказала Узаэль.
Вместо того чтобы отвернуться, Шайра сделала глубокий вдох.
— Почему у меня больше не красные глаза?
— Испокон веков Тёмные рассказывали своим, что как только Фейри обращается к Тьме, пути назад нет. Но это ложь. Не все это знают, и в большинстве случаев я говорю другим, что такого не случится. Прежде чем ты спросишь, почему я, у меня на то свои причины.
Шайра схватилась за живот, будто кто-то только что ударил ее. Неужели все, во что ее заставили верить — ложь? Ее мир по спирали выходил из-под контроля, и Шайре нужно за что-то держаться. Ей нужен Кирил.
— Сомнение подрывает истину, которую чувствует твое сердце.
Упав на колени, Шайра хватала ртом воздух, чтобы удержать мир, который быстро рушился. Правда. Что правда? Сможет ли она распознать ее после целой жизни лжи?
Узаэль опустилась на колени рядом и обняла Шайру.
— Загляни в свое сердце, — прошептала она. — Ответы там, и ждут тебя. Ты должна быть храброй, чтобы увидеть их.
Шайра зажмурилась и прислонилась лбом к прохладным белым плиткам пола. Если бы Кирил был рядом, у нее все получилось бы. Будь Кирил тут, она могла столкнуться с чем угодно.
Он здесь, внутри тебя.
Она замерла. Осознание того, что Кирил оставил с ней частичку себя, похоже на то, как если бы он вышел на Солнце и был окружен теплом и светом. Шайра схватила Узаэль за руку, и той частью себя, которую Кирил безвозвратно изменил, заглянула в свое сердце. Сначала она колебалась, боясь того, что может обнаружить. Затем правда начала падать на нее по капле за раз, пока не пролилась дождем, который очистил и преобразил ее.
Шайра набрала полные легкие воздуха и села. Затем открыла глаза и увидела великолепный зал новыми глазами.
Глазами не ослепленными ложью и обманом. Цветы были насыщеннее, свет теплее. Все казалось правильным, будто Шайра, наконец, нашла то место, которому принадлежала. Она повернула голову к Узаэль и увидела, что Королева лучезарно улыбается.
— Я знала, что ты справишься, Шайра. Ты особенная.
— Что только что произошло?
Королева помогла ей подняться и повела обратно к стульям. Как только Шайра села, Узаэль вернулась на свое место.
— При желании я могла бы привести тебя сюда давным-давно, и ты могла бы уйти в любой момент. Я наблюдала за тобой с самого детства. Видела, как ты решила положить конец страданиям людей, которых похитила, ради семьи, но ты еще не была готова. Потом я увидела тебя с Кирилом. Видела, как ты смотрела на него, как прикасалась. Увидела твою любовь.
Шайра сложила руки вместе.
— Откуда ты знаешь, что это любовь? Даже я не уверена.
— О нет, ты уверена, — сказала она, подмигнув. — Иначе, зачем бы тебе быть готовой отдать за него свою жизнь? Поэтому у тебя изменились глаза, Шайра.
Она робко коснулась уголка одного глаза.
— Потому что я люблю его?
Узаэль слегка взмахнула рукой.
— Это одна из причин. Любить может каждый. Ты любила своих родителей, семью, но это не изменило тебя. А вот твоя любовь к Кирилу открыла твое сердце миру. Твоя готовность отдать жизнь за него, в конечном счете, изменило тебя.
— Раньше я творила… ужасы. Как можно просто все это стереть и забыть?
— Все не так то просто. Думаю, ты еще не понимаешь, как любовь умеет исцелять. И прощать.
Шайра встала и еще раз подошла к зеркалу, уставившись на свое отражение и пытаясь узнать себя.
— Значит, теперь я такая?
— Да. Если захочешь.
Шайра улыбнулась, от головокружения захотелось танцевать.
— О, да.
— Отлично. А теперь, давай поговорим о Кириле.
* * *
Кирил и другие в облике драконов перенесли Риса в гору, чтобы спрятать. С каждой прошедшей минутой, за которую он не исцелялся, все больше и больше Королей обвиняли Ульрика. Больше некого было винить. Все бодрствующие Короли Драконов были учтены, остальные спали в горах. И все же это бессмысленно. Зачем Ульрику нападать на Риса? Его ненависть была сосредоточена на одном человеке — на Константине.
— Он выживет, — сказал Келлан, когда они смотрели на Риса. — У Кона однажды была похожая рана.
Кирил повернул к нему голову.
— Когда? Я этого не помню.
— Немногие знают об этом. Он был ранен так дважды. Первый раз, когда сражался с Королем Королей за трон. Второй, когда он и Ульрик подрались перед тем, как Ульрика изгнали.
Кирил в замешательстве покачал головой и отступил.
— Может, я и стар, и у меня много воспоминаний, но я бы запомнил, будь Кон так ранен.
— Нет, не запомнил бы, — загадочно произнес Келлан.
Кирил схватил Келлана за плечо и развернул.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю, что у Ульрика и Кона была стычка до того, как у Ульрика отняли магию. Они сражались. И оба были серьезно ранены.
— Как я мог не знать об этом?
Келлан пожал плечами.
— Кон не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Никто не хотел. Вот почему они сражались так далеко, что никто их не видел.
— Зачем рассказывать сейчас?
— Я, вероятно, поделился бы этим раньше, не спи тринадцать сотен лет.
— Ты мог рассказать нам тысячи лет назад.
Келлан отвел взгляд, мускул подергивался на его челюсти.
— Я был занят другими делами.
Его откровение было настолько озадачивающим, что Кирил почти забыл первую часть.
— Ты сказал, что Кон был ранен подобным образом дважды.
— Ты когда-нибудь хотел быть Королем Королей?
Кирил сморщился.
— Никогда. Мне хватает забот с моими драконами.
— Большинство Королей чувствовали то же самое, но некоторые жаждали короны. У немногих избранных это заложено в судьбе.
Кирил вспомнил предшественников Кона.
— За все наше существование у нас было всего пять Верховных правителей.
— Да.
— Чего ты не договариваешь?
Келлан положил руку ему на плечо и сменил тему.
— Ты что-нибудь знаешь о местонахождении Шайры?
— Ничего, и это сводит с ума. — Кирил знал, что он намеренно сменил тему, и сейчас позволил, потому что его мысли были заняты Шайрой.
— Кое-кто может помочь.
— Брок. — Воитель мог использовать внутреннего бога, чтобы найти кого угодно и где угодно.
Келлан кивнул, уперев руку в боки.
— А это идея.
— Что за идея? — спросил Тристан, подходя и осматривая рану Риса. — Мне кажется, рана немного зажила.
Келлан ухмыльнулся Кирилу и зашагал прочь.