— Вычерпывай воду! — заорал Эррол Раски, и тот немедленно подхватил пластиковое ведро.
Боб, как и все остальные, перегнувшись через борт, время от времени поглядывал на берег, который, казалось, был очень далеко. По мере того как «Дерево» уходило все дальше в море, волны становились все больше. Страшно болели руки, которыми Боб вцепился в планширь.
— Мы что, в Тортолу собрались? — спросил Ригби. Боб понял, что не он единственный, кто гадает, долго ли им еще плыть в открытое море.
— Давай поворачивать, — сказал Сэм.
— Мешки, Раски! — скомандовал Эррол, и Раски принялся оттаскивать давешние пять мешков с песком обратно к середине лодки. Он сложил их поверх камней и свинцовых грузил. Дно лодки сантиметров на тридцать покрывала вода.
— Ну как, ребята, готовы? Мы поворачиваем! — объявил Эррол.
Чтобы вернуться под защиту тихой спокойной бухты Сенди-Граунд, пришлось несколько часов маневрировать. Вплоть до этого дня картина морской прогулки в воображении Боба была подернута флером романтики. Воображение рисовало капитана за штурвалом с дымящейся трубкой в зубах, пассажиров и членов команды, с небрежным видом развалившихся на палубе, а корабль тем временем тихо скользит по волнам. «Дерево» в этот образ никак не вписывалось. Внутри лодки даже толком не было пола, сиденья отсутствовали. Даже устоять на ногах было непросто. После того как Боб несколько часов провел, склонившись над водой и вцепившись в планширь, у него дико болели спина и поясница. К тому моменту, когда мой бедный муж выбрался на берег, он был измотан до предела. Ноги и руки ныли, он сгорел на солнце, и ему очень хотелось есть.
Боб сел на песок и принялся смотреть, как команда снимает парус и разгружает балласт. Сдвинув мешки, ребята принялись доставать из лодки камни и свинцовые грузила и таскать их на берег. Сняв гик, они опустили мачту и отволокли ее на песок. Сунув под киль три ваги, команда, кряхтя и сопя от натуги, вытащила тяжелую лодку из воды. Подперев досками, «Дерево» оставили на самом краю пляжа, дожидаться начала соревнований.
— До Карнавала всего неделя, — объявил Эррол. — Первый заплыв в воскресенье, но он, типа, тренировочный. Серьезная регата в понедельник и в четверг. Знаешь, Бланчард, я поставлю кое-какие денежки на «Дерево». У этой лодки очень неплохие шансы выиграть.
— Я с вами, — ответил Боб.
— До встречи, — сказал Эррол и полез в свой старый джип.
Как-то утром, когда мы отправились с Бобом в ресторан, за нами увязалась стайка горлиц. Их головы раскачивались взад-вперед со скоростью света. Я впервые заметила, что головы у этих птичек не просто коричневого цвета, а с едва заметным оттенком розового. Мы на минутку остановились, пока горлицы огибали старика, который, ссутулившись, стоял у себя во дворике и наполнял моторным маслом бутылку, вставив в нее вместо воронки свернутый лист эфедры. Горлицы что-то приветливо проворковали старику и двинулись дальше. Когда мы проходили мимо соляного озера, одна из птичек остановилась на берегу и принялась изучать здоровенного краба. Я бы смотрела на нее и дальше, но мое внимание привлекли Лоуэлл и Клинтон, бросавшие косые взгляды на высокую кокосовую пальму, росшую у нас на стоянке.
— Вот это да, — покачал головой Лоуэлл, — сколько у нас кокосов уродилось. Вы как? Кокосовое молоко пьете?
— Никогда его не пробовал, — ответил Боб.
— Там дальше по дороге живет парнишка по кличке Шкипер, — сказал Лоуэлл. — Он здорово лазает по деревьям. Хотите, я его привезу, чтобы он нам достал эти кокосы?
— Ты езжай за ним, а мы здесь подождем, — ответил Клинтон.
Через пять минут Лоуэлл вернулся со Шкипером.
— Ща вы увидите, как он по деревьям лазает, — пообещал Клинтон, — круче него вообще никого нет.
Шкипер выпрыгнул из джипа и скинул обувь возле пальмы. Он оказался жилистым парнишкой лет восемнадцати. Клинтон не соврал, Шкипер, действительно, мастерски лазал по деревьям. В какие-то тридцать секунд парень взобрался на вершину пальмы. Обхватив ствол ногами, так чтобы руки оставались свободными, он принялся рвать кокосы и кидать их на землю. Обобрав пальму до конца, он прокричал нам с высоты десяти метров:
— Я спускаюсь!
— Смотрите, смотрите, — произнес Лоуэлл.
Мы не отрывали от Шкипера глаз. Он перевернулся головой вниз и в таком виде принялся спускаться. У самого подножия дерева он оперся о землю руками и, с легкостью перекувырнувшись, встал на ноги. Клинтон, вооружившись мачете, срубил верхушки гладких зеленых кокосовых орехов.
— Пейте, — он протянул один из них нам.
Мы поглядели на белесую жидкость внутри ореха.
— Ты первая, — сказал Боб.
Я смотрела, как Шкипер пьет кокосовое молоко, и вспомнила, как в детстве мы с мамой в нью-йоркском кафе заказывали тропический коктейль, который подавали в огромном бокале, сделанном в виде кокосового ореха, из которого торчали соломинки. «Одна из тех соломинок мне бы сейчас не повредила», — подумала я.
Я поднесла кокос к губам и попробовала. Кокосовое молоко на вкус напоминало сладкую воду. Я передала орех Бобу.
— Понравилось? — спросил Клинтон.
— Неплохо, — ответила я, — но если бы его остудить, было бы вкуснее.
Оставшиеся кокосовые орехи Лоуэлл, Клинтон и Шкипер разделили между собой. Они собирались отвезти их домой и приготовить кокосовый пирог. Я сразу вспомнила маленькие мешочки с кокосовой крошкой, которые покупала в магазине, и осознала их истинную цену, подумав об адском труде тысяч таких ребят как Шкипер, обирающих по всему миру кокосовые пальмы.
Тем же вечером на кухне все горячо обсуждали вступление Ангильи в космический век. Из уст в уста передавали совершенно дикую сплетню о том, что какой-то техасский предприниматель собирается взять в аренду Сомбреро-Айленд и отгрохать там космодром, превратив остров в очередной мыс Канаверал. Сомбреро-Айленд принадлежал Ангилье, располагался от нас на расстоянии пятидесяти шести километров, и воды вокруг него были особенно богаты рыбой. На самом острове, кроме маяка и огромной колонии олуш, ничего не было. Рыбаки с Ангильи уже немало лет ставили у Сомбреро-Айленд ловушки и считали остров своего рода заповедником. Никаких строительных работ и никаких туристов. Остров трогать нельзя.
Но вот теперь размеренной жизни угрожал техасский предприниматель, который решил втихаря устроить на острове космодром. Наверное, он решил, что раз Ангилья маленький остров, расположенный к тому же у черта на куличках, никому до его затеи не будет дела. Необитаемый Сомбреро-Айленд не приносил Ангилье никакого дохода. Чем не место для ракет?