Причин этого мне не хочется сейчас доискиваться. Причина, быть может, в том, что пятьдесят процентов наших читателей и зрителей, а может быть, и больше, - женщины. Советская женщина равноправна и по закону, и на деле. Женщина - председатель сельского совета, женщина - прокурор, женщина капитан дальнего плавания, женщина - профессор, инженер, диспетчер на железной дороге, милиционер на перекрестке улиц, водитель автомобиля, пилот, рабочий на заводах тяжелой индустрии... Нет профессии, где женщина у нас сказала бы: нет, это женщине не под силу.
Не нужно думать, что советской женщине кто-то все это дал. Нет, все она взяла сама. И если советская девушка раскрывает книгу стихов, уверяю вас, она ищет в ней песни о любви такой, где голос певца звучит мужественно и радостно, голос ей равноправного мужчины, друга радостной жизни, которую они строят и будут строить. Где радость в достижениях труда, в растущем изобилии, в необъятных возможностях познания. Человек рожден, чтобы быть счастливым, - в обратном вы не можете убедить советскую девушку с белозубой улыбкой и волосами, растрепанными ветром. А раз так, то искусство, это - познание счастья.
НА ПАРИЖСКОЙ ВЫСТАВКЕ
Впечатления от Международной выставки в Париже и от Европы этих месяцев неотделимы. Выставка задумана очень смело и художественно. Вы издалека привлечены ее фантастическими вышками, стеклянными крышами, мачтами с пестрыми флагами, эстакадами, переброшенными через улицы.
Вы вливаетесь вместе с многотысячной толпой в одни из ворот гигантской высоты, плывете вместе с человеческим потоком мимо фонтанов, переходите Сену по красиво декорированному мосту к четырехлапому подножию Эйфелевой башни, идете налево или направо - по главной артерии мимо павильонов, заходите в них, и вам начинает казаться, что этот поток людей, увлекающий вас по выставке, и здесь охвачен тревожным, тяжелым, унылым оцепенением, в которое погружен мир.
Вы входите в один из павильонов какой-либо из великих стран. Вы смотрите на фотографии, на произведения художественной индустрии, и вам отчетливо начинает казаться, что людям сейчас не до художественной индустрии и вообще не до выставки. Прислано сюда кое-что доброкачественное, часто художественное, интересное, но совершенно не дающее впечатления о размерах, о достижениях. Как будто те, кто выставлял, отмахнулись: ну, ладно уж, нате вам, и не мешайте людям заниматься серьезным делом!
Вот если бы устроить сейчас выставку оружия, машин истребления, макетов будущей войны, как ее понимают теперь на Западе, - вот это была бы любопытная и поучительная выставка. А здесь: нате вам, поиграйте!
Глядишь на потоки людей - невеселых, плохо одетых, с утомленными лицами, с бутербродами в карманах (рестораны на выставке бешено дороги). Радость выпита из человеческих душ. Спасибо вам, господа короли тяжелой и легкой индустрии, за вашу сверхновейшую систему, которую вы настойчиво под дулом револьвера пытаетесь навязать человечеству! Мы предпочитаем высокую романтику свободы, независимости и творчества, предпочитаем беспощадный бой, как это делает героический испанский народ.
В каком бы скверном настроении вы ни бродили по выставке, разумеется, вы найдете там много любопытного: мир слишком богат, и даже крохи его творчества поучительны.
Наиболее замечательное - это декорирование выставки светом и водой. Ночью, когда тусклая половинка луны кисло вылезает из-за светящегося ажура Эйфелевой башни, удлиненной четырьмя вертикальными лучами прожекторов, вам действительно кажется, что луна уже не годится даже для скверных стишков.
Каждый павильон, каждая вышка, башня, колоннада, мачты, высокие столбы ворот, фасады выхвачены из темноты ночи светом сложнейшей, скрытой системы прожекторов. Каждое очертание, каждая деталь обработаны светом. Даже листва деревьев на территории выставки светится то лиловым, то пронзительно-зеленым, то оранжевым светом. У главного входа стеклянная спираль ввинчивается к тусклым звездам, и гаснет, и снова ввинчивается.
В центре выставки, на решающем месте - юноша и девушка в застывшем стремительном порыве возносят серп и молот. Среди огненных очертаний фасадов и пестрых, как павлиньи хвосты, фонтанов они одни возносятся со всею целомудренностью и силой молодой новой жизни. Мухинская скульптура вершина выставки.
Напротив нее вытянулась ребрастая башня германского павильона, похожая на здание автоматической телефонной станции, с казенным орлом, вызолоченным, как на каске шуцмана, а внизу - перед башней - две бронзовые голые женщины, значение которых трудно понять, подталкивают в спины четырех голых мужественно сформированных мужчин с лицами "фаче фероче", то есть выражающими жестокую решимость - бомбить, бомбить, бомбить и никаких гвоздей...
Выставка расположена по обоим берегам Сены. На самой реке устроены фонтаны. Это каскады воды, то бьющие на огромную высоту, то извергающиеся из-под мостов, то возникающие посреди реки. Самый большой из фонтанов управляется клавиатурой, подающей и регулирующей различную окраску и конфигурацию струй и облаков водяной пыли и пены. Он длиною в полсотни метров. Он весь живет, то врываясь в небо, то опадая, раскидываясь, окутываясь облаками, и переливается всеми цветами радуги. Можно часами глядеть на эти необычайные причуды света и воды.
Из некоторых павильонов вы уходите разочарованным. В английском павильоне - увеличенные фотографии замков, псовой охоты, яхт и прочее. Несколько моделей пароходов. Небольшой выбор шерстяных материй и шотландских пледов, несколько кавалерийских седел, скромный прилавок с башмаками, мячи, кое-что из спорта, готовые платья для коронационных торжеств и еще что-то, что вы увидите в Лондоне в любом универсальном магазине.
Интереснее павильоны колоний. Они - по другую сторону Эйфелевой башни. Фасады их в национальных стилях. Иные еще не открыты и не закончены. Здесь вы увидите товары, производимые и добываемые в колониях: страусовые перья, кокосовое волокно, образцы шерсти, кожи, фрукты, консервы, местное вино. И лишь где-нибудь - маленькая витринка с кустарными изделиями чернокожих: примитивные игрушки. Универсальная культура империализма выравняла все.
В павильоне Ирака выставлены чудесные макеты Вавилона, храмовой площади с башней, и копии с сумерийских сокровищ, не так давно найденных под развалинами библейского города Ура (подлинники - в Британском музее и в Филадельфии). Эти великолепные тончайшие изделия из бронзы, золота и синей эмали относятся к четвертому тысячелетию до новой эры и отодвигают старые понятия о возникновении бронзовой культуры человечества на много тысячелетий назад.
Человечество очень старо. Высокие культуры тонут в туманной дали тысячелетий. И, честное слово, берет одурь, когда подумаешь, что фашизм, минуя все это, пытается разбомбить умное старое человечество, перед которым широко открыты ворота к счастью, к молодому подъему творческих сил и возможностей.
Павильон США представляет собой собрание фотографий и - в подземном этаже - картин современной американской живописи. О них я не скажу ни слова: мне не хочется ссориться с американцами. Фотографии (например, отдел Голливуда) сделаны, конечно, очень здорово. Но зачем они здесь? Вот, например, фотография - натюрморт из цветов, фруктов, женского глаза, руки и еще чего-то... Я же ее на стену не повешу. Вот увеличенное яблоко, из которого вылезает червяк. О, высокомерие деятелей американской киноиндустрии! Мы с женой по вечерам ходили в кино и возвращались в состоянии полнейшего отупления от бессодержательной глупости. В этом, конечно, план, умно и широко задуманный: отупить, оглушить чувства, опоить массы снотворным зельем благополучной иллюзии... Мускулистый блондин любит девушку с непременным отсутствием груди и боков и со ртом, намазанным широко и чувственно - по сверхмоде. Бар, папиросы. Но случаются какие-то препятствия, что-то с автомобилем или что-то с гангстерами, и все кончается долгим поцелуем. Иные фильмы кончаются ни с того ни с сего, как будто кинорежиссеру и оператору надоело крутить эту чепуху...
Больше, больше наших советских фильмов на Запад! Несмотря на некоторые их технические несовершенства, на некоторую общую замедленность темпа, они дают широким массам зрителя то, чего им так не хватает: художественную правду, большие страсти, оптимизм, романтику борьбы за человеческое счастье...
Очень интересен в архитектурном отношении в конце выставки на острове посреди Сены городок французских провинций. Здесь собраны все стили архитектурного творчества - от бретонского рыбачьего дома до средневекового замка. К сожалению, павильоны внутри еще не закончены.
Франция, в частности Париж, представлена наиболее интересными павильонами: света, воздухоплаванья, труда, изобретений, элегантности и двумя выставками искусства: искусства Франции с четырнадцатого по девятнадцатое столетие и современного.