Читать интересную книгу Битва при Азенкуре. История Столетней войны с 1369 по 1453 год - Альфред Бёрн

По прибытии под стены Кастийона Буро, который считался фактическим командующим армией, принял довольно любопытный план действий. Вместо сооружения траншей и брустверов вокруг города, обращенных в направлении возможного появления войска Толбота, Буро занялся строительством укрепленного лагеря для основных сил французской армии. Причем он поместил лагерь не к западу от города, что позволило бы отрезать его от подкреплений, но с восточной стороны на расстоянии в две тысячи ярдов, вне досягаемости артиллерийского огня из города. Для чего он предпринял эти странные действия оборонительного характера? Да, подобные действия он уже предпринимал в Нормандии, но мне кажется, что в данном случае им руководил страх – страх перед Толботом. Если бы он построил военный лагерь к западу от города, то оказался бы между двух огней – гарнизоном города с востока и войском Толбота – с запада. Каковы бы ни были мотивы Буро, он выделил на земляные работы 700 саперов. Четыре дня, с 13-го по 16 июля, они работали день и ночь, и к концу этого временного отрезка лагерь окружали с трех сторон глубокие длинные рвы с частоколами по краям. Военный лагерь (карта-схема 12) занимал площадь в 700 ярдов в длину и в среднем 200 ярдов в ширину. Своей протяженной стороной он упирался в берег реки Лидуар. Главный вход в лагерь помещался на южной стороне, а с северной стороны через реку был перекинут пешеходный мост. С северной стороны периметр лагеря тянулся по почти отвесному берегу реки высотой 10 футов. Он выглядел краем рва, по дну которого текла река. Поэтому с этой стороны никаких земляных работ не требовалось.

Лагерь, как видно на карте, имел весьма необычную форму. Площадь лагеря составляла 30 акров – а его форма точно показана на моей карте, поскольку его очертания и сейчас можно проследить по следам на земле. (Основания для моего утверждения приведены в Приложении.) Грубо говоря, лагерь строился так, чтобы обеспечить артиллерии максимум условий для косоприцельного и продольного огня, и влияние артиллеристов на строительство весьма заметно.

Пушки установили по периметру лагеря, и если их было действительно 300 единиц, то они, должно быть, стояли колесо к колесу непрерывной линией. Вот почему точность этой цифры вызывает у меня сомнения. В дополнение к войскам, дислоцированным в военном лагере, Буро (или комитет) разместил 1000 лучников в монастыре Сен Лоран, в 200 ярдах к северу от города (сейчас на этом месте железнодорожный вокзал) в качестве передового поста на пути англичан. Кроме того, 1000 или даже больше бретонцев разместили в лесном массиве на возвышенности к северу от лагеря. Теперь все было готово для начала осады или отпора атакам Толбота, если бы он принял вызов.

Но вернемся в Бордо. Перед тем как рассказать о передвижениях армии Толбота, нужно предупредить читателя, что, как это было всегда в случаях нечастых поражений англичан, ни один из английских участников сражения не взял на себя труд поведать свои впечатления хронистам. Посему, по поводу каждого факта, касающегося сражения, приходится обращаться к французским источникам. Число и объем этих источников, естественно, значительны, но, как ни старались средневековые французские авторы быть справедливыми и объективными, избежать им определенной степени пристрастности не удавалось. Тем более удивительно, что все они демонстрируют полное единодушие и настойчивость, доходящие до энтузиазма, когда речь идет об отваге и достижениях «английского Ахиллеса», как они называли графа Шрусбери. В то время как имена французских военачальников упоминаются ими редко, имя Толбота они не устают повторять. Эта почтительность к великому сопернику сохранилась до новейших времен. В книге «Завоевание Гиени» Анри Рибадье содержится единственная иллюстрация, и это не французский военачальник типа Жана Буро, как можно было бы ожидать, но англичанин Толбот. Как уже отмечалось, степень пристрастности невелика и, поскольку описания французских авторов противоречат друг другу в небольшой степени, можно восстановить подлинный ход событий с определенной долей уверенности.

СРАЖЕНИЕ

Граф Шрусбери, приняв решение, действовал молниеносно. Несомненно, его войска уже оповестили о предстоящем в ближайшее время скоростном марше. Теперь это ближайшее время наступило. Проведя рано утром 16 июля смотр войскам, Толбот выступил из города во главе своих всадников и пеших войск, двигаясь возможно быстрее. Преодолев маршем в разгар изнурительной гасконской жары 20 миль, армия прибыла к закату солнца в Либурн на реке Дордонь. Но отдых для нее оказался непродолжительным. Толбот решил совершить ночной марш, и не только ночной, но такой, когда пришлось бы идти по редко используемым тропинкам через лес вдоль возвышенности к северу от долины реки Дордонь, вместо того чтобы двигаться по прямой и удобной дороге, ведшей в долину. Поэтому солдатам позволили отдохнуть всего несколько часов, в течение которых поспал короткое время и сам граф-ветеран. Около полуночи армия вновь выступила в поход. Впереди по-прежнему двигались всадники, за которыми следовали в нескольких милях позади пешие солдаты. Конный авангард был невелик по численности. Судя по оценке Энея Пикколомини, он состоял всего из 500 латников и 800 лучников. Путь авангарда проходил через Сен-Эмильон, живописный центр винодельческой области. После этого всадники взобрались на гребень горной гряды к северу от долины.

На заре 17 июля авангард вступил в лес, росший в непосредственной близости от монастыря Сен Лоран к северу, не встретив вражеских дозоров. Толботу доложили о наличии французских лучников в монастыре, и его ночной марш, несомненно, был продиктован желанием застать врасплох эти силы, поскольку главные силы французов невозможно было атаковать без уничтожения лучников. Возможно, гарнизон монастыря выставил часовых на основной дороге, идущей на запад, но они вряд ли могли подозревать присутствие противника в сумерки и в почти непроходимом лесу без предварительного оповещения. Толбот понимал это. Его решение осуществить внезапную и смелую атаку из леса, подходившего в этом месте почти вплотную к монастырю, было естественным и соответствовало английским военным традициям, заложенным в Столетнюю войну. Атака принесла быстрый и полный успех. Большинство несчастных французских лучников было застигнуто врасплох в своих постелях. Они оказали слабое сопротивление, а те, которые не были перебиты, спаслись бегством во французский лагерь. Пока продолжался бой, главные силы французов не пытались оказать помощь монастырю. И это неудивительно. У них не осталось бы времени для этого, даже если бы об атаке англичан стало известно, что, вероятно, было не так, поскольку из лагеря на удалении около мили монастырь не просматривался и нельзя было использовать артиллерию.

Атака удалась блестяще и, должно быть, воодушевила англичан. Энергия престарелого полководца, его несомненные воля и мастерство, способность оказаться в нужное время в нужном месте, несмотря на трудности ночного перехода в 12 миль по лесистой местности без карты, вызывали восхищение и, должно быть, доказали его войскам, что с возрастом Толбот не утратил отваги. Вся операция походила и, вероятно, основывалась на опыте ночного марша Толбота и атаки им французов в Понтуазе 16 лет назад. Она продемонстрировала великолепную предусмотрительность полководца, и следует заметить, что французы в то время называли его военачальником здравого расчета. Но самый успех операции имел, как мы вскоре увидим, неожиданные и зловещие последствия.

Несколько латников преследовали убегавших французских лучников почти до самого лагеря французов и вернулись с полезными сведениями о его расположении и устройстве. Теперь перед Толботом встала проблема: атаковать французский лагерь немедленно, опираясь на принцип «куй железо, пока горячо», или подождать подхода пехоты, которая отстала на несколько миль. Английский полководец выбрал последнее. Ведь противник в лагере уже всполошился, рассчитывать на внезапность больше не приходилось. Кроме того, его солдаты устали после 30-мильного марша натощак и последующего боя. Французские лучники оставили в монастыре много еды и напитков, и граф распорядился раздать их солдатам, после чего те могли отдохнуть, как пожелают. Он также послал на разведку лагеря сэра Томаса Эверингема. Против этих действий полководца трудно возразить.

Толбот приказал своему капеллану готовить для себя мессу, в то время как его солдаты утоляли голод. Но прежде чем состоялась месса, из города прибыл гонец, сообщивший, запыхавшись, что французы отступают. Со стен города видели, как их всадники спешно покидали лагерь, оставляя за собой клубы пыли. Что следовало предпринять? Отменить прежние приказы и броситься без оглядки в атаку? Позволить противнику отступить, если он так пожелал? Или подождать подхода пехоты и с возможным опозданием атаковать? На последнем решении настаивали сэр Томас и другие. Однако не в правилах старого воина было упускать благоприятный шанс. Враг отступает, его следует рассеять по ветру! Сказав капеллану, что не будет присутствовать на мессе, пока не разобьет французов, Толбот приказал немедленно атаковать противника и заняться его преследованием. Он подозвал своего скакуна, оседлал его и выступил с войском из монастыря. Должно быть, полководец имел внушительный вид, сидя на своем белом коне, в пурпурной бархатной шапке, надетой на седую голову. Доспехов он не носил. (Вернувшись из своего второго плена в 1450 году, он, как утверждают, поклялся французскому королю, что никогда больше не наденет доспехи. Полководец твердо соблюдал свою клятву.)