Читать интересную книгу Фаэты (Журнальный вариант) - Александр Казанцев

Но опасения мои были напрасными. Мона Тихая была мудра.

Она не воспользовалась властью богини, чтобы навязать что-нибудь людям. Она лишь познакомила их с основами учения нашего мудреца Оги о власти над собственным телом.

Мы с Эрой ехали на первом слоне — так зовут люди этих почти разумных исполинов, Чичкалан с Лианой — на втором.

Толпы людей в ярких нарядах, говорящих о высокой ступени их культуры, спешили на встречу богини Шивы с ее сыном.

Излучина реки, вдоль которой шла дорога, открыла нам вид на поистине великолепный храм, с которым не могли сравниться даже пирамиды Толлы. Если там внушительность создавалась прежде всего размером уходящих вверх уступов, то здесь мы увидели спускающуюся чуть ли не с неба ослепительно белую лестницу, обрамленную с обеих сторон легкими, изящными строениями. Они завершались вверху колоннадой, накрытой как бы множеством крыш с загнутыми вверх краями.

Мы с Эрой, задыхаясь от радости и бега, спешили вверх по ступенькам. Помню, споткнувшись, мы чуть не упали вместе, услышав испуганный ропот жрецов, но удержались на ногах.

Как невозможно представить себе это на Маре: пурпур и золото, белизна и солнечный свет!..

И как удивительно естественно выглядела в окружении всей этой феерии Мона Тихая, одетая в марианский скафандр с дополнительными манипуляторами помимо рук. Она стояла в проеме двери с остроконечным сводом на фоне дымчатого белого камня и действительно выглядела сказочной богиней. За ее удивительную способность к любому ручному ремеслу, начиная с ваяния, кончая шитьем или стиркой, чему она охотно обучала всех женщин, а также благодаря дополнительным манипуляторам ее скафандра ее прозвали «многорукой богиней» и даже пытались в таком виде изваять ее.

Нас с Эрой, упавших к ее ногам, она подняла своими сильными и нежными материнскими руками и прижала к себе. А потом заплакала, как может плакать лишь старая женщина Земли.

— Кара Яр, — прошептала она. — Нот Кри… Кир Яркий…

— Тяжелая плата за Миссию Разума, — отвечал я, поднимаясь с колен. — Чудо, что все остальные ее участники целы.

— Но Ива! Гиго Гант! — печально произнесла Мона Тихая.

— Они счастливы, поверь нам, Первая из Матерей, — сказала Эра.

— Ты будешь мне дочерью, оставшись со мной, — обняла ее Мона Тихая.

Потом мы прошли в чудесные помещения храма, украшенные тонко выполненными скульптурами, не устрашающими, как у людей Толлы, а восхищающими глаз.

Здесь в окружении земных учеников мы нашли старого Линса Гордого, объясняющего людям, основные законы природы, одинаковые для всех планет.

Когда мы с Эрой взбирались по наружной лестнице в космический корабль «Поиск-2», нам казалось, что в иллюминаторе покажутся лица Кары Яр, Нота Кри, Ивы, Гиго Ганта… Ведь корабль был совершенно такой же, как и древний «Поиск».

Но места наших былых спутников занимали теперь Мона Тихая, Линс Гордый и… Чичкалан с Лианой, которые и слышать не хотели, чтобы остаться на Земле. Я согласился на это лишь ради того, чтобы реальностью Мара победить чудовищное суеверие Чичкалана. К тому же мы ведь должны были вернуться, и, конечно, вместе, с ним и Лианой. Пусть же разочаруют его сыпучие пески, камни и кратеры Мара, пусть смутят условия жизни «богов» В подземных городах с бесконечными галереями и искусственным воздухом. Он должен вернуться просвещенным, человеком, чтобы просветить и своих собратьев.

По поводу нашего возвращения на Землю мне привелось серьезно поговорить с Моной Тихой.

— Уверен ли ты, сын мой, возглавлявший Миссию Разума, что такая миссия нужна людям? — спросила она меня, пристально глядя в мои глаза. — Возможно ли распространить наше влияние на достаточную часть человечества?

— Я уверен лишь в том, что пришедшие с Миссией Разума не должны выступать в роли богов.

Мона Тихая нахмурилась:

— Да, я выступила здесь в роли богини. Но только для того, чтобы научить людей владеть собственным телом по системе Оги, распространенной на Маре. Ты же не смог достичь успеха, взявшись за переустройство их жизни. Слишком малую часть человечества можно убедить жить правильно. Знай, что чем больше будет развиваться человечество, восходя к вершинам Знания, тем меньше права имеем мы, их братья по Разуму, навязывать им свои пути и тем труднее было бы нам убедить их, решись мы на это.

— Но разве не должны мы вернуться, чтобы оставить хотя бы послание грядущим поколениям?

— О чем послание?

— О гибели Фаэны и о сынах Солнца, посетивших Землю в тяжелую пору захвата ею Лупы.

— Зачем?

— Чтобы человечество никогда не пошло путем своих предков фаэтов.

— А если будущие люди не признают себя потомками фаэтов? Если их знатоки Знания будут доказывать в грядущем самостоятельное происхождение человечества?

— Все равно, — горячо возразил я. — Это не имеет значения. Дело не в кровных связях, а в путях развития Разума. Истинное назначение Разума — в оказании помощи, подобной той, какую оказали обитатели Мара землянам, применив распад вещества для предотвращения катастрофы, а не для самоуничтожения, как это случилось с фаэтами, из которых лишь ничтожная часть была безумна, но погибли все.

Мона Тихая задумалась, потом подняла на меня свои серые спокойные глаза:

— Ты прав. Людей следует предупредить об этом. Но как? Где ты оставишь такой памятник, который не сотрется в веках, которому поверят просвещенные потомки современных дикарей?

— У меня есть некоторые мысли. Может быть, создать исполинское сооружение, само строительство которого должно говорить о могущественнейших технических средствах тех, кто оставит послание людям будущего?

— Они скажут, если древние построили подобное сооружение, значит, они могли это сделать, и не поверят в пришельцев с другой планеты.

— Тогда… я посоветуюсь на Маре со знатоками космоса.

— Ты сам стал виднейшим знатоком космических полетов.

— Потому у меня и возник этот план. Но чтобы выполнить его, я должен буду посвятить себя на Маре истории гибели Фаэны. Я обязан описать ее на основе наших легенд и дополнить ее правдивым рассказом о собственном путешествии на Землю. Выполнив все это, я вернусь сюда… Но вернусь во всеоружии космической техники, которая позволит создать памятник нашего посещения, способный дождаться того времени, когда люди смогут найти его и понять все, что в нем заключено.

И вот я в последний раз оглядываюсь на Землю, задержавшись на ступеньке лестницы, ухватившись за поручень люка и откинувшись всем телом назад.

Чудесная зелень лесов, которой никогда мне не увидеть на Маре, щедрость земной природы, неиссякающий фонтан жизни в бесконечных ее проявлениях. Могучие и послушные человеку животные, засеянные поля на горном склоне, блеск голубой реки, текущей в беспредельный океан!..

Разве не для счастья человека существует все это на планете, где ему выпало счастье родиться? Зачем же в этом блаженном крае ненависть, борьба, жестокость?

Прощай, Земля, прощайте, люди, создающие, может быть, горькую, но великую свою историю! Я не могу вести всех вас за руки, как милых сердцу инков, но я хочу, чтобы ваша судьба никогда не стала бы такой, как у фаэтов. Пусть лучше примером космической дружбы и взаимопомощи будет украшена ваша история. Но кто может заглянуть вперед?

Линс Гордый занял место пилота.

Вовсе не ради нашей помощи ждали нас Мона Тихая и ее спутник. Они давно могли бы улететь одни. Если запасы топлива не позволяли им разыскивать нас на другом материке, то для возвращения на Map горючего было достаточно. Но они не для того полетели с Луны на Землю, чтобы улететь с нее без нас, выполнивших здесь свою миссию.

Корабль чуть заметно вздрогнул. Я почувствовал пожатие руки. Со мной рядом стояла Эра и смотрела в иллюминатор.

Вниз уходили леса и большая поляна с толпой провожающих нас людей, которые запишут в преданиях, как «Летающая колесница» превратилась в жемчужину в небе и исчезла.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

БРАТЬЯ

Глава первая. СЛЕДЫ

1. РАСКОПКИ

Галактион Александрович Петров, доктор исторических наук, видный археолог, руководил раскопками сибирских курганов еще до того, как они были залиты Енисейским морем. Строители Енисейской плотины спешили, и археологам приходилось соревноваться с ними, чтобы не потерять тайны древних сибирских народов. А тайны были важными.

Петров прославился работами, которые показали, что в древности бассейн Енисея был заселен статными голубоглазыми бородачами с высокими лбами и русыми волосами.

Галактион Александрович был самозабвенно предан науке и спешки в научных выводах не терпел, потому каждое его слово ценилось. Сам он внешне был под стать древним жителям Сибири, ростом велик, правда чуть грузен, волосами рус, как новгородцы или суздальцы, однако бороды не носил, как его европейские предки или их енисейские родичи, жившие здесь тысячи лет назад.