Читать интересную книгу Манипуляция сознанием 2 - Сергей Кара-Мурза

Сегодня продолжением этой «традиции» является реализация доктрины «транснационального хозяйствования», принятой на XV съезде КПК в 1997 году в рамках решения об экпортно-ориентированном развитии народного хозяйства Китая. Суть этой доктрины в том, что КНР на государственном уровне создает условия, при которых китайская диаспора хуацяо, в виде землячеств и мелкого китайского бизнеса, создается как единая организованная сила в целях экономической и геополитической экспансии. Она проникает на территорию других стран, оседает там, не ассимилируясь с «местным населением» (китайцы никогда не станут массово смешиваться с не-китайцами, с теми, кто для них и людьми-то, по большому счету, не является) и начинает выкачивать из этой страны ресурсы в «метрополию».

Применительно к России эта доктрина проработана исключительно тщательно и, вместе с тем, декларирована так, чтобы «усыпить» общественное мнение в России.

Вот тезисы, используемые в доктрине: «Взять Амурскую область за основу», «Оживить два глаза», «Проложить две трассы», «Создать единую городскую гряду». При этом термин «Оживить два глаза» означает превращение Красноярска и Иркутска в «опорные пункты проникновения в глубь страны» для того, чтобы, опираясь на них, «излучать влияние, подобно радиации». Что означает последнее высказывание, вряд ли нужно объяснять: подкуп должностных лиц (принципиальность, неподкупность и стойкость российских чиновников всех уровней в отстаивании государственных интересов в «рыночно-демократической» России всем хорошо известны), скрытый захват управления, продвижение своих ставленников на руководящие посты важнейших институтов государства.

«Проложить две трассы» означает отнюдь не строительство дорог. Напротив – это открытие беспрепятственного пути китайским товарам из Хэйхэ (китайский город напротив Благовещенска) в Красноярск и Иркутск (и, соответственно, беспрепятственный отток валюты из России в Китай по тому же маршруту), и туристическую трассу из Хэйхэ к Северному Ледовитому океану и Байкалу. При этом особое внимание уделяется обеспечению не только ввоза китайских товаров с высокой степенью переработки в Россию, но и беспрепятственный вывоз в обратном направлении ресурсов и валюты.

«Создать единую городскую гряду» – использовать в качестве центра китайской экспансии в «варварскую Россию» Иркутск, связать воедино Пермь, Челябинск, Екатеринбург, Омск, Новосибирск и «сформировать на их основе «единый широкий рыночный покров». Проще говоря, сеть землячеств, представляющую из себя особого рода армию, парамилитарные силы, которые в любой момент готовы будут нанести удар по России изнутри – и очень эффективно.

Например, если вдруг к власти придет прогрессивное правительство, которое решит остановить разграбление России Китаем (не стоит думать, что грабят только «американцы»; этим занимаются все, кто может). А до того момента эта сеть будет разъедать российское общество изнутри, подобно паразитам в человеческом организме.

И все эти планы, детально проработанные и реализуемые целенаправленно на государственном уровне, оформляются обтекаемыми и, на первый взгляд, не страшными, терминами. Принцип действия прост: в России тот, кто понимает истинный смысл этих формулировок, либо не имеет реальных рычагов противодействия им, либо сознательно проводит политику в интересах Китая. В. Матвиенко, губернатор Санкт-Петербурга, санкционировала строительство колоссального чайна-тауна рядом с городом на Неве, т. наз.

«Балтийской жемчужины», возводимой на деньги КНР, силами китайцев и предназначенной стать опорной базой Китая по вытеснению русского населения из всех важных областей жизни в России. Как говорится, «ничего личного – только бизнес»...

От Китая не отстают и другие страны. Так, вскоре после кровавых событий в Андижане (подавление организованного американцами антиправительственного путча), помощник государственного секретаря США по делам Европы и Евразии Дэниэл Фрид заявил, что, после событий в Андижане «... Узбекистан перестал сотрудничать с Вашингтоном в области борьбы с терроризмом. Правительство Ислама Каримова открыто дистанцировалось от договоренностей, достигнутых между Узбекистаном и США после терактов 11 сентября».

Парадокс в том, что в ходе неудавшегося мятежа, как заявляют в Ташкенте, в Андижане были истреблены именно террористы. По логике вещей, нет оснований не верить узбекским властям: ведь мирные люди, если в них не стрелять и не морить их голодом (чего в Узбекистане явно не было), находясь в здравом уме и трезвой памяти, не полезут на пулеметы, стреляя в солдат своей же страны. Хотя западные политики и укрепились во мнении, что узбекские солдаты и полицейские стреляли исключительно в мирных граждан, в реальности удачная операция по подавлению антиправительственного мятежа просто используется Западом как возможность лишний раз надавить на неуступчивого лидера государства, контроль над которым крайне необходим «цивилизованным» агрессорам.

Упрекать И. Каримова в том, что он выполнил (в отличие от Шеварднадзе, Кучмы и Акаева) свои прямые обязанности и защитил конституционный строй, бесперспективно: международная общественность не примет такого обвинения. Для давления на него использован термин «отказ от сотрудничества в области борьбы с терроризмом». Казалось бы: какой «отказ от борьбы с терроризмом» может быть у государства, страдающего от терроризма? Это просто форма «черной метки», которую выдают США слишком уж самостоятельным лидерам. Предварительно, правда, «раскрасив» ее так, чтобы получивший выглядел подлинным «исчадием ада»: надо же, изверг, «против терроризма бороться не хочет»! (Тут и «информационный повод», 27: позднее можно жестко вмешиваться во внутренние дела суверенного государства под тем предлогом, что оно «не поддерживает борьбу с терроризмом, которую ведут все прогрессивные страны мира).

Отказ от «борьбы с терроризмом» в американской трактовке есть верный признак: тот, кого в этом обвинили, «покусился на святое». Ведь сегодня на эту «борьбу» США списывают все свои грехи и именно на ней строят сегодня свою агрессивную экспансию по всему миру.

Вообще, США в использовании «лукавых терминов», дадут фору кому угодно.

Имя «главного зла мира» – «международной террористической сети «Аль-Каида» – у всех на слуху и стало столь известным, что превратилось в нарицательное. Название это, по замыслу его создателей, непререкаемо означает главную международную террористическую империю, которая почти всемогуща, неуловима и, если даже уничтожить многих ее руководителей все равно живуча и способна на всякие глобальные пакости, вроде «терактов 11 сентября». Она настолько опасна, злобна и античеловечна, что а) существует a priori (доказательств ее существования не требуется), б) для борьбы с ней хороши все средства и в) сомневаться в том, что она есть и является олицетворением зла, просто немыслимо («заданная информационная атмосфера», 25). Отсюда вывод: если перст «свободных СМИ» «цивилизованного мира» (эти термины, кстати, также являются «лукавыми») укажет, что в данной точке земного шара находятся базы «Аль-Каиды», то сомневаться в необходимости уничтожить эти «базы» – чаще всего вместе с «точкой» и государственной системой страны, на территории которой она находится, – нельзя. Для этого необходимо поддерживать и вооруженную агрессию против суверенной страны, и гибель граждан Америки и других «цивилизованных» стран.

Не говоря уж о местном населении; его ради своих интересов в «цивилизации» никогда не считали.

Для типичного американца исключительно важна ясность понимания «что такое хорошо, а что такое плохо». И простота запоминания: среднестатистический американец, на которого и рассчитана главным образом эта манипуляция, к интеллекту не расположен. Если, образно говоря, «все арабы террористы и враги демократии», как внушают ему СМИ, – то и название у главных «арабских террористов» должно быть а) арабское и б) запоминающееся (а то забудет).

Поэтому название главным арабским террористам было дано очень простое, очень «арабское» и непонятно-устрашающее, зловещее.

Откуда же взялся термин «Аль-Каида»? В период войны в Афганистане американцы поддерживали афганских душманов. Их арабские союзники, в первую очередь Саудовская Аравия, вынуждены были, для восполнения потерь «духов» (воевала Советская армия эффективно), вербовать «моджахедов» по всему мусульманскому миру. Для этих целей создавались неформальные структуры, находящиеся вне штатов спецслужб, но последними контролирующиеся и оплачиваемые. Одна из наиболее эффективных таких структур находилась в Саудовской Аравии, руководил ею местный коммерсант Усама бен Ладен. Его семейный клан имел теснейшие связи с американской бизнесэлитой и, соответственно, с американскими же спецслужбами. Благодаря этим связям бен Ладен получил «контракт» на вербовку бойцов для «афганского сопротивления». Бизнес был прибыльный для всех: платили хорошо и вербовщику, и «рекруту». К тому же он соответствовал идеологи бен Ладена «экспорта» агрессивных направлений ислама. Поэтому, через короткое время, набралось столько готовых и потенциальных бойцов, что пришлось заводить на них нечто вроде картотеки. Появилась, таким образом, настоящая база данных – по-арабски «аль-каида». В ней содержались данные не только о бойцах, но и об агентуре на местах, центрах подготовки и прочих полезных для борьбы с «шурави» сведениях. Разумеется, никто из членов этой сети «аль-каидой» ее не называл: попробуйте заставить неграмотного йеменского или пакистанского крестьянина воевать и умирать за некую «базу данных». Ему вряд ли вообще удастся втолковать, что такое «база данных»... Поэтому термином «алькаида» стали именовать «картотеку» и ее руководителей.