Все же, несмотря на необходимость выступать по разным поводам и требованиям, я довольно успешно тренировался, и хотя не прошел еще через 100 миль в неделю, как перед Токио, не был этим обеспокоен. Я чувствовал, что могу до некоторой степени опираться на огромную работу, проделанную в 1964 году.
Последний раз перед турне я выступал в Хастингз-эт-Истер. Третий год подряд я пробегал здесь милю в пределах 4.00,0–4.01,0. Это говорило о хорошей подготовленности к турне, несмотря на то, что тренировку приходилось сочетать с участием в соревнованиях. Я продолжал тренировку на выносливость вплоть до отъезда в мае из Новой Зеландии. Я не тренировался на холмах и выполнил лишь очень небольшой объем скоростной работы. Турне предстояло длительное, со многими соревнованиями, и было ясно, что выносливость сыграет в нем особенно важную роль. Сознавая это, я рассчитывал войти в беговую форму на ранних состязаниях турне, если она не обнаружится сразу.
Мне говорили, что мой подход к тренировке перед турне неправилен, однако с этим уже ничего поделать было нельзя. Возможно, я не был предельно усердным, но я имел достаточное представление о своем самочувствии с самого начала. Физическое состояние — реальность, и сколько бы вы ни думали изменить его в критический момент, вам это не поможет. Психическое усилие может помочь за 200 ярдов до финишной черты, но не за круг.
За две недели до начала турне я столкнулся с единственной серьезной помехой в тренировке. Я начал с неохотой пробежку на 18 миль в сырую погоду вечером. Я не прошел еще и половины пути, как вдруг, перебегая с тропинки на шоссе, поскользнулся на мокрой траве и упал, ударившись о землю правым локтем, бедром и боковой частью колена. Оглушенный, я все-таки втайне порадовался, что теперь можно прекратить надоевший мне бег.
Вечером на следующий день я вышел на тренировку прихрамывая и покрыл свои обычные 10 миль. Эта пробежка показала, что при травмах подобного рода все неприятности происходят из-за чрезмерных напряжений, испытываемых здоровыми мышцами, если вы стремитесь сберечь пораженную. Из-за того, что я оберегал правую ногу, моя левая нога слишком напрягалась, и в конце концов бегать стало невозможно. Возникла угроза, что сорвется моя и без того скудная программа скоростной тренировки.
Убежденный, что мне так или иначе придется сделать передышку, я решил вечерами вместо тренировок ходить на массаж к Кейту Скотту. Я не терял оптимизма, решив, что если мне не удастся провести в достаточной мере скоростную тренировку в американской части турне, то для этого все же останется время перед более важной частью турне — европейской. В Европе я хотел попытаться побить несколько рекордов.
За неделю перед вылетом я уже смог тренироваться на дорожке из известняка в Александр-парке. Я начал короткую скоростную подготовку с серии 20 по 200 ярдов — точно такая же работа открывала программу скоростной тренировки к Токио. В среднем я показал на каждом отрезке 28 секунд, однако в последние пять пробежек мне пришлось вкладывать энергичные усилия, и это меня немало обеспокоило. Я бежал стиснув зубы и по-настоящему выкладывался. Перед Токио я пробежал всю серию 20 по 220 сильно и энергично. Сейчас во время бега непрекращающаяся боль в левой ноге хотя и была крайне острой, все же не заставила меня прекратить тренировку. Я отталкивался левой ногой так же сильно, как и правой, хотя и тревожился, не причинит ли мне это не приятностей в будущем.
В остаток недели я продолжал выполнять разнообразные скоростные упражнения, надеясь к первым большим соревнованиям в Лос-Анджелесе войти в форму. Это должна была подтвердить прикидка на полмили, которую я планировал провести в Гавайях, по дороге в Соединенные Штаты. В конце концов, рассуждал я, в Истере я уже пробежал милю на траве за четыре минуты, поэтому пик спортивной формы не так уж далеко.
Я забыл сказать, что кроме моего несколько вялого подхода к тренировке было и другое осложнение.
Начиная с января я был занят покупкой дома для нас с Салли. Скоро этой проблеме пришлось уделять столько времени, что я не мог без помех готовиться к предстоящему турне. Неоднократно мы хотели бросить это дело, но всякий раз, прочитав очередное объявление о продаже дома, снова впадали в искушение.
Наконец узнав из одного объявления, что владелец идет на неслыханные уступки, я решил прогуляться в последний раз, и, само собой разумеется, дом был куплен. Теперь, прежде чем переехать в новый дом, нужно было продать наш старый в порту Шевалье, купить новые и упаковать старые вещи. От всего этого я избавился лишь перед самым отлетом в Америку.
Победный бросок
Мы вылетели из Окленда с Артуром 29 мая, и на аэродроме в Гавайях нас встретил как всегда приветливый Генри Ямасаки и отвез в отель в Хилтон Гэвейен-Виллидж. Мы прибыли туда в половине одиннадцатого утра и затем отправились поплавать в океане. После этого был ленч, и с двух до пяти мы спали. Вечером мы провели легкую тренировку.
Мы бегали трусцой вокруг Форт де Расс, и не прошло и четверти часа, как в поле зрения появился бегун в шортах. Когда он приблизился, мы с удивлением обнаружили, что это Боб Шюль. Что ему надо на Гавайях? Вскоре выяснилось, что он приехал сюда, чтобы соревноваться со мной в разминочной прикидке. Мы договорились, что Шюль и его жена Шэрон пообедают вместе с нами — после второго купания в этот день, — и благодаря дружеским отношениям, которые Шюль завязал с помощником управляющего отелем, молодым Джоном Фукида, нам предоставили один из лучших столиков в знаменитом зале отеля Тэйпа-Рум.
На следующий день Шюль разбудил нас в половине седьмого, и мы вместе двинулись в Капиолани-парк на 55-минутную пробежку. С некоторым удивлением я за метил, что Артур не так хорош на пробежках, как обычно. Мы иногда забывали, что ему уже 48 лет. После полудня я провел хорошую тренировку на гаревой дорожке в Пьюкехоу Александр-Филд. Мои ноги были несколько «забиты», и навыки Артура в массаже были весьма кстати, хотя он массирует несколько грубо.
Генри Ямасаки организовал соревнования в понедельник, вызвав с материка Джима Грелле для участия на миле и поставив Боба Шюля против меня на полмили. Утром я час побегал трусцой и выкупался в океане, хотя день был хмурый и беспрерывно лил дождь. Перед началом соревнований, однако, погода прояснилась, и стадион заполнила многочисленная толпа зрителей. Среди них была большая группа моих сторонников. Я об этом узнал, когда они заревели, ободряя меня на последнем вираже. Оказалось, это были новозеландские зеленщики из Фо-сквер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});