– За день или два до твоего дня рождения.
Я открыла рот и повернулась к нему. Почему, например, не сейчас, когда я почти… приготовилась с неизбежному? Почему ни завтра? Шквал вопросов атаковал мою голову. Я кинула на Габриеля возмущенный взгляд.
– Серьезно? А нельзя это сделать пораньше? Например, сейчас?
– Можно, конечно, но потом придется долго возиться с другой частью пророчества, пряча от демонов, если те узнают, что ты вызволила ее из Чистилища. В целях безопасности лучше сделать это незадолго до твоего восемнадцатилетия.
Ах, вот как.
Понимая, что он прав, я сдалась, откинув коварное желание попросить его сделать все сегодня, чтобы ожидание не истязало меня. Было страшно представить, что будет через несколько дней и что меня ждет вообще. Меня могут покалечить или того хуже – убить, когда я буду не готова умереть. Хотя, что я несу? Разве когда-нибудь я буду готова склеить ласты?…
Посмотрев на ладонь, где расстилался черный знак, я вспомнила кое о каком вопросе, который всегда забывала задать Габриелю, и тут же его озвучила:
– Если бы тогда я не явилась бы в «Мо», ты бы так и не заговорил со мной?
Когда я посмотрела на него, он сложил руки на груди и сделал задумчивый вид. Сейчас я стала пялиться не на его идеальный, словно высеченный из мрамора пресс, а на мускулистые руки, покрытые россыпью еле видимых волос. Учитывая то, сколько раз я насиловала взглядом его тело, могу сказать…
Черт, да я извращенка!
Я отвернулась, покраснев, и он протянул:
– Ну… Я искал более подходящего момента.
– Более?… – невесело ухмыльнулась я. – Целых два года?
– Знаешь ли, познакомиться с девушкой – не так-то и просто, – легко отрезал он.
– Ты вообще хоть когда-нибудь собирался мне рассказать, кто я такая и что от меня требуется? – поинтересовалась, возвращая взгляд на него и стараясь сосредоточить его на лице парня – удивительно, но у меня получилось!
– Да. Твоя мама, Скай, говорила мне, чтобы я рассказал тебе все как можно позже, чтобы ты могла еще жить нормальной жизнью, не зная всего этого кошмара. – Его руки упали вдоль тела, грудь поднялась и резко опустилась, издавая тяжелый вздох; нереально-голубые глаза смотрели на меня через черные пышные ресницы, которым даже я могла позавидовать. – Поверь, я бы хотел вообще ничего тебе не говорить…
И продолжал бы держать меня в неведении, несмотря на то, что я должна сделать?
– Но ты бы мог сказать мне чуть раньше обо всем, а не по тому, что пришлось.
Габриель рассмеялся, отгоняя с лица признаки какой-либо печали, чем удивил меня тем, как быстро может менять свое настроение.
– Да-а, и как ты себе это представляешь? Что я, подкараулив бы тебя где-нибудь на улице, выпрыгнул из неоткуда и выкрикнул бы, что ты тот Избранный нефилим, который может спасти мир от адских выводков? – Габриель покачал головой, как бы считая это абсурдным, после направился к барной стойке. Я всегда удивлялась его грациозной походке, какой наверняка не было ни у одного танцора. Эта была походка Габриеля, которую я могла узнать из тысячи других, а особенно характерной ее делали армейский черные ботинки с небрежно завязанными шнурками.
– А что, ты вполне бы мог так поступить, – пожала плечами я, решив последовать за ним.
Габриель оглянулся через плечо с улыбкой, засовывая в рот оливку и запивая ее каким-то – я пригляделась – тошнотворно-зеленоватым напитком. Наверное, опять решил попытаться устранить свою трезвость. Что ж, в том случае, будет интересно поглядеть на это.
– Я был вынужден отказаться от этой заманчивой идеи, когда появился демонический ублюдок, – кинул он, продолжая по-идиотски улыбаться, и, запрокинув голову, влил остатки чудаковатой жидкости из широкого стакана в горло, затем поморщился. Не понимаю, зачем он делает тщетные попытки, если они ни к чему не приведут?
– А как же, – вяло пробубнила я, потирая голову. Когда моя рука оказалась ближе к носу, то напомнила мне, насколько сильно я воняю. Ох, мне срочно нужен душ! Но я не собиралась пока мыться, не допросив Габриеля еще кое о чем.
Он с шумом поставил стакан на барную стойку и, вынув ангельский клинок из ботинка, переливающийся лазурным и источающим слабое свечение, начал ковырять лезвием в зубах. Если бы у меня имелась способность к исцелению собственного тела, я бы не парилась и тоже бы совала в рот всякие острые предметы.
Выплюнув что-то болотное и пережеванное на пол, он пробубнил:
– Чертова оливка… Постоянно путаю их с конфетами.
Затем он взял что-то круглое из сосенней вазочки, рядом с которой покоилось его явно не любимое кушанье, и проглотил – я так поняла, это была конфета. Когда он вновь присосался ртом к стакану, где плавало содержимое ничуть не лучше цветом от предыдущего, я сощурила глаза, глядя на него.
– Ты всегда такой придурок?
Габриель поперхнулся и отложил стакан. Я с большим усилием старалась не выпучиваться на его прекрасное тело и полоску джинсов, открывающую неприлично много.
– Придурок? – он лукаво улыбнулся, затем направился ко мне.
Ну вот, началось. Сейчас станет стрелять в меня сексуальным взглядом, подойдет так близко, что носки нашей обуви будут соприкасаться, а потом, дождавшись, когда я нальюсь красным, сболтнет что-нибудь в своем стиле – пошленькое или с подобным подтекстом.
Закатив глаза, я отпрянула назад, и тут парень остановился, делая вид, будто не понял, почему его назвали тем, кем он является.
Как мне надоели эти «игры».
– Идиот, критин, ненормальный псих, – я вспомнила, как он бесстрашно отмахивался от демонов, совершенно не волнуясь за свою жизнь, – с суицидальными наклонностями. Мне продолжать список?
Падший вскинул брови.
– Оу, да я люблю комплименты.
Я рыкнула и подошла к самой сути, понимая, что это затянется надолго. Вновь.
– Почему ты устроил весь тот цирк? – требовательно спросила я.
Если он знал, кто я такая, то зачем спрашивал мое имя тогда? Зачем доставал меня, посещал те же заведения, что и я, и просто ужасно бесил? Он мог бы обойтись и без всего этого. Хотя, о чем речь? Дай волю, Габриель бы меня еще немного помучил своим вторжением в мою жизнь, пока бы ни пришло время исполнять пророчество.
– Какой цирк? – вновь включил режим идиота.
– Вел себя со мной так, словно не ты меня преследовал, а я тебя. Хотя мы оба прекрасно знали на тот момент, кто за кем ходит, – пояснила я, сжимая руки в кулаки.
– Спасибо, было весело, – подмигнул он, отчего я быстро заморгала, осознавая смысл его слов.
Получается, Габриель вел себя как чертов маньяк ради того, чтобы поиграть на моих эмоциях и получить кайф от вспышек моей злости?